Эд Макбейн - Смерть по ходу пьесы
Главным аптекарем — или заведующей аптекой, как она представилась, — оказалась необыкновенно высокая женщина по имени Фелиция Мосс. Ее карие глаза смотрели резко и проницательно, а собранные в узел волосы придавали лицу заведующей сходство с чеканными чертами римской мраморной статуи.
— Мне очень жаль, — заявила она, когда детективы изложили цель своего визита, — но это всецело противоречит нашему образу действий.
— Какому образу действий? — не понял Мейер.
— Нашей компании.
— Почему? — спокойно спросил Хейз.
— Врачебная тайна, — сказала заведующая.
— А при чем тут это? — спросил Хейз.
— Все, что нам нужно — это узнать, не продавали ли вы в последнее время какие-нибудь лекарства женщине по имени...
— Да, я...
— Андреа Пакер, и не было ли среди этих лекарств...
— Я вполне понимаю, что вас интересует. Но ответ...
— Мисс Мосс, ну не будьте смешной, — сказал Хейз. — Мы расследуем убийство...
— А меня ждут клиенты, — сказала мисс Мосс. — До свидания, джентльмены.
* * *Что-то сегодня все шло наперекосяк.
Управляющий дома, где жила Андреа Пакер, был дородным белым мужчиной, не настолько лысым, как некоторые из знакомых Паркера, но уже изрядно облысевшим. Кожа на лысине управляющего была красной и облезала. Похоже было, будто он подолгу загорал на крыше. Глаза у него были синими, а взгляд — пронзительным и подозрительным.
Браун спросил, проживает ли в этом доме женщина по имени Андреа Пакер.
— Я не уполномочен давать какую-либо информацию о моих жильцах, — сухо проронил управляющий. Он не представился и даже не поздоровался. Он просто возник откуда-то из глубин дома, когда швейцар нажал кнопку домофона и набрал некий загадочный номер.
— Как ваше имя, сэр? — спросил Паркер.
За годы работы он обнаружил, что слово «сэр» зачастую пугает людей до дрожи в коленках.
— Говард Ранк, — ответил управляющий.
— Мистер Ранк, — сказал Паркер, — я не знаю, что вы уполномочены делать, а что нет, и кто вообще определяет круг ваших полномочий. Мы задали простейший вопрос. Мы могли бы узнать ответ на него, просто просмотрев почтовые ящики, которые висят здесь в холле, и на это нам не нужно никаких иных полномочий сверх тех, которые предоставляют наши жетоны. Мы проявили вежливость, задав этот вопрос вам, вместо того чтобы идти и осматривать ящики. Почему бы и вам в свою очередь не проявить вежливость, и не ответить на этот простейший вопрос, а не рассуждать о ваших полномочиях?
— Да, она проживает в этом доме, — выдавил Ранк.
— Очень хорошо. А можете ли вы ответить, в какой квартире она живет, или нам все-таки придется идти смотреть на почтовые ящики?
— Она живет в квартире 4-С.
— Благодарю, — сказал Паркер. — Не могли бы вы теперь сообщить нам, живет ли мисс Пакер одна или вместе с кем-то?
— Нет, не могу, — сказал Ранк.
— Почему не можете? — резко спросил Браун, сверкнув глазами.
— Это противоречит политике нашей компании, — ответил Ранк.
* * *Аптека на углу Истона и Хедли располагалась на этом месте вот уже добрых пятьдесят лет, — это было золотыми буквами написано над входом. Когда Карелла вошел внутрь, ему показалось, что он попал в какую-то лондонскую аптеку, хотя на самом деле он никогда не бывал в Лондоне и не знал, как выглядят тамошние аптеки. Но было в этой аптеке нечто, напоминающее о Диккенсе — наверное, колокольчик, звякающий каждый раз, когда открывалась дверь. Такая дверь сама по себе была редкостью — теперь в городских магазинах преобладали раздвижные двери, оснащенные реле, сами открывающиеся перед покупателем. Тяжеловесные шкафы с застекленными дверцами, толстые деревянные полки, разнообразные банки и склянки с редкими маслами, мазями и притираниями, доставленными из отдаленнейших уголков земного шара. И сама аптека, и старичок аптекарь за прилавком были какими-то дряхлыми и замшелыми. Это была одна из тех аптек, куда приятно войти в дождливый день.
— Чем могу служить, джентльмены? — спросил аптекарь.
Точно так же, как на персонажах Диккенса, к которым старичок наверняка принадлежал, на нем была лиловая рубашка с длинными рукавами, фиолетовый галстук-бант и клетчатый жилет, из кармана которого свисала цепочка от часов. Из-под очков в узкой оправе поблескивали темные глаза. Кожа аптекаря по виду больше всего напоминала старый пергамент.
— Мы из полиции, — сразу же сказал Карелла, хотя по виду старичка непохоже было, что он особо боится грабителей.
— Здравствуйте, — сказал аптекарь. — Меня зовут Грэхем Квестед.
«Ну как есть Диккенс», — подумал Карелла.
— Мы пытаемся проследить один рецепт, — сказал Клинг.
— Ага, — проронил мистер Квестед.
Он сообщил, что за многие годы полиция не раз обращалась к нему с подобными вопросами, особенно в тех случаях, когда при вскрытии обнаруживалась передозировка того или иного лекарства. Еще он сообщил, что за то время, пока он держит эту аптеку — а в августе это будет уже пятьдесят один год, — его грабили шестьдесят два раза.
— И все шестьдесят два ограбления произошли за последние двадцать лет, — вздохнул старичок. — Вам не кажется, что это довольно красноречиво свидетельствует о переменах, происходящих в этом городе?
Карелла был с ним вполне согласен.
— Мы ищем рецепт, — сказал он, — выписанный на имя Андреа Пакер.
— Это имя не кажется мне знакомым, — сказал мистер Квестед. — Конечно, это еще ни о чем не говорит. Она могла не принадлежать к числу моих постоянных клиентов, а просто случайно оказаться рядом и зайти сюда. Вы не знаете, когда это могло быть?
— К сожалению, нет.
— А на что был рецепт?
— На далман.
— Очень популярное снотворное. Иначе его называют флуразепамом. Это лекарство из группы бензодиазепинов. Каждый год выписывается пятнадцать-шестнадцать миллионов рецептов на него. Вы не знаете фамилию врача, который выписал рецепт?
— Нет.
— Андреа Пакер — вы сказали?
— Да, Пакер.
— У вас есть ее адрес?
— Южная Хедли-авеню, 714.
— Прямо тут за углом. Это что, самоубийство?
— Нет, сэр, — сказал Карелла.
— Потому что безодиазепин редко используют для самоубийства, — сказал мистер Квестед. — Нужно принять двадцать нормальных доз, чтобы покончить с собой подобным способом. У далмана самый долгий период полураспада из всех бензо...
— Период полураспада?
— Так называют время, за которое организм человека усваивает половину принятого лекарства. Например, если вы приняли десятимиллиграммовую капсулу какого-нибудь лекарства, а его срок полураспада — два часа, то через час у вас в крови будет содержаться пять миллиграммов этого лекарства.
— А какой период полураспада у далмана?
— Сорок семь за сто часов, — ответил мистер Квестед.
Клинг присвистнул.
— Вот видите. Человек может принять далман на ночь, а на следующий день большая часть лекарства все еще будет оставаться у него в крови. Ну что ж, давайте посмотрим файлы.
И аптекарь пригласил их в подсобку, забитую ступками и пестиками. В подсобке обнаружился предмет обстановки, совершенно нехарактерный для персонажа «Больших надежд» или «Оливера Твиста», а именно компьютер. Старичок попытался запустить поиск сперва по имени Андреа Пакер, потом по ее адресу, потом по названию «далман», потом по названию «флуразепам» и под конец по всей группе бензодиазепинов, но так ничего и не обнаружил.
— Увы, джентльмены, — с искренним сожалением произнес он. — Очень жаль.
* * *В квартире 4-Д дверь им открыл чернокожий юноша, одетый в синие джинсы и серую футболку с темно-бордовой эмблемой университета Рамсея. Он подозрительно посмотрел на них сквозь очки в роговой оправе. Прежде чем отпереть дверь, он потребовал, чтобы детективы показали в «глазок» свои значки. Теперь он внимательно и неспешно изучал их жетоны и удостоверения. В конце концов, удовлетворившись увиденным, парень поинтересовался:
— Проблемы?
— Никаких проблем, — сказал Браун.
— Как тебя зовут, сынок? — спросил Паркер.
За время работы он также обнаружил, что обращение «сынок» тоже здорово пугает твоего собеседника, особенно если ему лет девятнадцать и у него черная кожа — как у этого паренька.
— Дэрил Хинкс, — ответил парень.
— Ты знаешь даму, которая живет напротив, в квартире 4-С?
— Только в лицо.
— Ее зовут Андреа Пакер? — спросил Браун.
— Я не знаю, как там ее зовут. Красивая блондинка лет двадцати. А что она сделала?
— Ничего. Ты когда-нибудь видел, чтобы она входила в квартиру или выходила оттуда?
— А то.
— Квартира 4-С, правильно?
— Да. Напротив.
— А чтобы туда заходил мужчина?
— Что она, проститутка?
— Почему ты так думаешь?
— Ну вы же спрашиваете, не приходили ли к ней мужчины...
— Нет-нет, мы имеем в виду конкретного мужчину.
— А он что сделал?
