Ли Чайлд - Джек Ричер, или Без права на ошибку
Ричер кивнул:
– Нендик подготовил фальшивую пленку заранее.
– Нендик?
– Да, ваш сотрудник, который занимается видеозаписями, – подтвердил Ричер. – Я полагаю, что целую неделю он ставил одно и то же число на пленке, которая вела запись с полуночи до шести утра. А может, две недели. Еще бы! Ведь у него было три варианта развития событий, а потому нужно было иметь различные версии уборки. Первая: уборщики могли войти в кабинет Стивесанта и выйти из него до полуночи. Вторая: они входят туда до полуночи, а выходят в первом часу ночи. И третья: они убирают кабинет уже после двенадцати. Если бы они управились до полуночи, то он представил бы нам пленку, где с полуночи до шести утра в интересующей нас зоне ничего не происходит. Если бы они вошли и вышли из кабинета после полуночи, он нашел бы нам именно такую пленку, причем показывающую, что все это происходит именно в четверг. Но все получилось по-другому, а потому он использовал ту свою фальшивую пленку, на которой запечатлен только уход уборщиков из кабинета Стивесанта.
– Значит, это Нендик положил мне письмо на стол? – спросил Стивесант.
Ричер кивнул:
– Да, Нендик и есть тот ваш сотрудник, который действовал совместно с неизвестными нам лицами. На самом деле камера в ту ночь записала вот что: сразу после полуночи уборщики покидают ваш кабинет, а затем, уже под конец пленки, где-нибудь в половине шестого, через пожарную лестницу к вам в кабинет проникает Нендик и кладет письмо на стол. При этом он, конечно, не забыл надеть перчатки. Настоящую запись он тут же уничтожает, а на полку ставит свою фальшивку.
– Но ведь на пленке показано, как я утром вхожу в кабинет, да и мой секретарь тоже.
– Правильно. Но ведь это уже третья пленка – та, которая встала на запись в шесть утра, и она, конечно, тоже настоящая. Подделкой является только вторая кассета.
В комнате стало тихо.
– Он, наверное, им и рассказал про ваши камеры в гараже, – продолжал Ричер. – Когда доставили еще одно послание, в воскресенье.
– Но как вам удалось догадаться? – изумился Стивесант. – Только по волосам?
– Частично. Немалую роль тут сыграла и попка Нигли. Нендик так волновался из-за своих кассет, что даже не обратил внимания на фигуру Нигли. А вот она это заметила и даже сказала мне, что это весьма необычное поведение со стороны нормального взрослого мужчины.
Стивесант снова покраснел, словно собирался вслух подтвердить слова Ричера.
– Поэтому нам надо немедленно освободить уборщиков, – подытожил Ричер. – Потом переговорить с Нендиком. Ведь это именно он встречался с неизвестными.
Стивесант согласно кивнул.
– И был ими запуган, как я полагаю.
– Думаю, мы не ошибаемся, – кивнул Ричер. – И очень надеюсь на то, что он стал сотрудничать с ними отнюдь не по доброй воле.
Использовав свой ключ-вездеход, Стивесант проник в комнату, где производились и хранились видеозаписи, прихватив с собой в качестве свидетеля дежурного офицера. Они тут же обнаружили, что отсутствуют десять кассет с записью от полуночи до шести утра, предшествующих тому самому четвергу. В журнале Нендик пометил их как бракованные. Затем Стивесант отобрал наугад дюжину кассет, после чего были просмотрены отрывки с них. Выяснилось, что уборщики никогда не задерживались в кабинете босса более чем на девять минут. После этого Стивесант сделал соответствующий звонок, объяснив, когда и почему следует освободить всю бригаду уборщиков.
Затем им предстояло определить порядок действий. Можно было под каким-нибудь предлогом вызвать Нендика в офис, послать к нему агентов и арестовать или же самим нанести ему визит, чтобы успеть задать свои вопросы еще до того, как начнет действовать шестая поправка, усложняющая ведение расследования.
– Нужно отправляться к нему домой, – предложил Ричер. – Хотя бы для того, чтобы использовать элемент неожиданности.
Он ожидал услышать возражения, но Стивесант только печально кивнул в ответ. Он выглядел бледным и усталым, как человек, на плечи которого свалилось слишком много проблем. Создавалось впечатление, что сейчас он боролся с противоречивыми чувствами. Ему предстояло иметь дело с предателем, с которым нужно поступить по справедливости, но в то же время им двигал инстинкт, присущий всем сотрудникам Секретной службы, – по возможности скрывать все то, что связано с работой. И в случае с Нендиком этот инстинкт срабатывал в гораздо большей степени, чем раньше, когда дело касалось только уборщиков. Те считались обычными пешками, и от них по большому счету практически ничего не зависело. Другое дело Нендик. Эта фигура занимала видное место в организации, и с ним следовало вести себя иначе. Поэтому Стивесант загрузил компьютер своего секретаря и отыскал адрес Нендика.
Он жил в пригороде, в десяти милях от границы со штатом Виргиния, и дорога туда заняла двадцать минут. Дом Нендика стоял на извилистой улице в тихом квартале, застроенном так давно, что многие деревья в округе успели состариться, но хватало и молодых посадок, отчего все здесь выглядело достаточно аккуратно. Это район, где обитают люди среднего достатка. У подъездов к домам стояли автомобили иностранных марок, правда, не самых новых моделей. Машины выглядели чистыми, но несколько потрепанными. Дом Нендика представлял собой длинную, невысокую, похожую на фермерскую постройку, с крышей цвета хаки и кирпичной трубой. В окнах было темно, и только в одном виднелся голубой отсвет экрана телевизора.
Фролих свернула к дому и остановилась перед гаражом. Все вышли из машины на холод и двинулись к входной двери. Стивесант вдавил кнопку звонка и не отпускал ее. Через полминуты в прихожей вспыхнула лампочка, и над дверью засветилось оранжевое окно в веерообразном переплете, а над головами прибывших включился еще один светильник. Дверь открылась. В ее проеме молча стоял Нендик, одетый в костюм, словно только что явился с работы. От страха лицо его осунулось, будто он предчувствовал, что сейчас на него обрушатся еще большие неприятности. Стивесант смерил его взглядом, выждал несколько секунд, а затем шагнул в дом. Фролих последовала за ним. Шествие замыкали Ричер и Нигли. Она закрыла за собой дверь и встала у нее, словно часовой: раздвинув ноги и заведя руки за спину.
Нендик продолжал хранить молчание, уставший и изможденный. Стивесант положил ему руку на плечо и, развернув, подтолкнул по направлению к кухне. Тот не сопротивлялся. Только пару раз споткнулся, шагая в заднюю часть дома. Стивесант последовал за ним. Зайдя на кухню, он включил освещение – трубки дневного света, придавшие помещению жилой вид.
– Сидеть, – приказал босс, словно обращался к собаке.
Нендик сделал шаг и осел на табурет возле столика для завтрака, обхватив тело руками, будто его лихорадило.
– Имена и фамилии, – коротко бросил Стивесант.
Нендик безмолвствовал, как бы давая понять, что вытянуть из него ничего не удастся, и уставился невидящими глазами в дальнюю стену. Одна из ламп, видимо, доживала последние дни, так как давала неровный пульсирующий свет, а ее дроссель сердито жужжал в тишине. Потом у Нендика затряслись руки, и он был вынужден спрятать ладони под мышки, а сам принялся раскачиваться на табурете взад-вперед. Тот тихо поскрипывал под его весом. Ричер оглядел кухню. Симпатичная обстановка. Желтые в клеточку занавески на окнах удачно гармонировали с такой же расцветкой потолка. Обращало на себя внимание обилие цветов в вазах, правда засохших, да гора посуды в раковине, копившаяся, видимо, недели две. На некоторых тарелках сохранились даже объедки.
Ричер вернулся в коридор и прошел в гостиную. Большой, почти новый телевизор оказался включенным на коммерческий канал. Программа составлена из эпизодов полицейской хроники о крупных дорожных происшествиях за последние годы. Звук почти отсутствовал: слышалось лишь невнятное бормотание, сопровождающее демонстрацию событий. На подлокотнике кресла лежал пульт дистанционного управления. На каминной полке выстроились в ряд шесть фотографий в латунных рамках. Все шесть изображали Нендика с какой-то женщиной примерно его возраста, довольно симпатичной и, может быть, чуть-чуть простоватой. На снимках зафиксированы свадьба, пара эпизодов из отпусков и еще каких-то семейных торжеств. Ни на одной фотографии не было детей. Да и сам дом словно говорил об их отсутствии: ни игрушек, ни следов беспорядка. Вся обстановка тщательно продумана, выдержана в определенной цветовой гамме, даже несколько вычурно, так, как это сделал бы только взрослый человек.
Ричер обратил внимание, что пульт предназначался для видеомагнитофона, а не для телевизора. Он взял его в руки и нажал на кнопку воспроизведения. Аппарат щелкнул, полицейские исчезли с экрана и уступили место любительской видеозаписи свадьбы. Нендик и его жена улыбались в объектив камеры из прошлого. Съемка велась несколько лет назад. Молодожены, прижавшись друг к другу щеками, выглядели радостными и счастливыми. Она – в белом платье, он – в элегантном костюме жениха. Действо разворачивалось в жаркий день на лужайке. Волосы невесты развевались, и вся звуковая дорожка пленки представляла собой почти непрерывный шум ветра. Сияющая невеста улыбалась и что-то щебетала, очевидно обращаясь к потомкам, но Ричер не смог разобрать ни слова.
