Реджинальд Хилл - Детская игра
— Покопаемся? Вы что, думаете, я замешан в убийстве?
Дэлзиел склонился к сержанту.
— Слушай, парень, я мог бы арестовать тебя на неделю для расследования того, что ты мне сообщил!
— Да, я знаю. Но…
— Никаких «но»! Я мог бы арестовать тебя и арестую, если мне вздумается! Во всем этом деле ты сделал одну очень умную вещь — поговорил со мной! А теперь сделай еще одну умную вещь: заткнись и отвечай только на мои вопросы. Вопрос вот какой. Как показало обследование, Шерман имел половое сношение примерно за двенадцать часов до убийства. Не с тобой ли?
— Да…
— А затем вы поссорились и он ушел?
— Да…
— Ты можешь прибавлять слово «сэр», если хочешь, — мягко произнес Дэлзиел.
— Да, сэр.
— И он не вернулся к тебе домой?
— Нет, сэр.
— Тогда его сумка должна быть у тебя в квартире, не так ли? Ну что ж, поедем и покопаемся у тебя…
Глава 5
Генри Волланс уехал из Олд-Милл-Инна с чувством огромного облегчения. Даже знаки внимания со стороны соблазнительной дочки хозяина, оказанные ею репортеру в отместку охладевшему Сеймуру (хотя Волланс и не знал об этом), не могли компенсировать агрессивной унылости Джона Хьюби и его рассказов.
Волланс с радостью выбросил трактирщика из головы и обратил свои мысли к таинственной Саре Бродсворт. Паско, несомненно, думает, что она является агентом какой-нибудь организации, охотящейся за деньгами миссис Хьюби. Если это так, то какой организации? Волланс подозревал, что Паско знает о Бродсворт больше, чем говорит самому же ему было известно совсем немного.
Но у него были значительные преимущества перед этим инспектором. Во-первых, он молод и похож на Роберта Редфорда. Если Сара Бродсворт останется нечувствительной к его обаянию, он обратит его с удвоенной силой на старушку Фолкингэм. Это будет означать еще несколько часов колониальных реминисценций, но за это время он сможет выпытать все, что болтливая старуха знает о Бродсворт.
Волланс был так поглощен своими мыслями, что не заметил полицейской машины, с которой едва не столкнулся.
— Вот дьявол! — выругался он про себя, гадая, почему его остановили. Он вспомнил, что не ограничился тремя пинтами превосходного горького пива в Олд-Милл-Инне.
— Мистер Волланс, не так ли? — Офицер полиции склонился к нему, заглядывая через открытое стекло машины. — Суперинтендант Дэлзиел хотел бы побеседовать с вами в городе, если вы не возражаете, сэр.
Это не было похоже на арест, но кто знает, что у полиции на уме. Не успокоила его и встреча в полицейском участке с Паско.
— Что сие означает? — спросил он у инспектора.
— Не знаю, — честно ответил Паско. — Зависит от того, что вы натворили.
Воллансу предложили чашку по-настоящему ужасного кофе, который остыл к тому времени, когда ему стало горячо от вопросов Дэлзиела.
Паско встретил суперинтенданта у двери.
— Зайди попозже, — сказал толстяк. — Я хотел бы поговорить с нашим другом наедине.
В интонации, с которой он произнес слово «друг», звучала угроза. Волланс раздумал выражать свое негодование, как пассажир тонущего «Титаника» раздумал бы писать жалобу кораблестроителям. Захлопнув за инспектором дверь, Дэлзиел начал без всяких предисловий:
— Кто-то позвонил вам прошлой ночью, чтобы договориться о встрече и продать историю о «голубом» копе, верно? Когда он позвонил?
— Точно не помню… Где-то после семи. Телефонистка в редакции должна знать точно.
— Он спрашивал лично вас?
— Да. Мы раньше уже разговаривали.
— Об этом же деле?
— Да.
— Он назвал свое имя?
— Нет. Никаких имен.
— Но это был тот же голос?
— О да! Совершенно определенно.
— И что он сказал вам?
Подумав, Волланс ответил:
— Он сказал, что хочет встретиться со мной, чтобы договориться об оплате. Он был готов выложить все, что знал, но хотел получить деньги немедленно. Я сказал: «Ладно, давайте встретимся. Назовите время и место».
— И он назвал?
— Да, он сказал: «В полдесятого утром в буфете на железнодорожном вокзале».
— Вы были там?
— Да. Я встал очень рано из-за этой встречи — и все впустую! Он так и не показался.
— А откуда вы это знаете?
— Простите, не понял?
— Если вы не встречались до этого, как вы можете знать, что его там не было?
— Если взглянуть на дело таким образом, то я действительно не знаю… Я сказал ему, как выгляжу, во что буду одет и что в руках у меня будет номер «Челленджера» — как условный знак. Мне казалось, не так уж много людей прогуливаются в середине недели с воскресной газетой в руках.
— Вы так считаете? В этом городке немало придурков! — заметил Дэлзиел. Хотя он произнес эту фразу абсолютно серьезно, для Волланса она прозвучала как гонг, возвещавший конец раунда; в первый раз после появления суперинтенданта он почувствовал, что немедленная опасность ему не угрожает.
— Что все это означает? — поинтересовался он. Но прежде чем Дэлзиел успел ответить, раздался решительный стук в дверь и в комнату вошел Невил Вэтмоу.
— Мистер Волланс, приветствую вас снова!
— Вы знакомы? — удивился Дэлзиел. — Вот не знал.
— Хэлло, сэр! — сказал Волланс.
— Очень Хорошо, что вы помогаете нам, — продолжил Вэтмоу. — Рутинное расследование — простое исключение лиц, не причастных к делу. Я только что в разговоре с мистером Огильби упомянул, какое вы нам оказываете содействие, и заверил его, что он может рассчитывать на такое же сотрудничество с нашей стороны. Вы можете позвонить ему, когда мистер Дэлзиел закончит разговаривать с вами.
— Я уже закончил, — откликнулся суперинтендант, почесывая правую ягодицу и издавая при этом звук, по сравнению с которым царапанье мелом по доске могло показаться мелодией, выводимой Менухиным на скрипке Страдивари.
Волланса проводили из комнаты, Вэтмоу остался.
— Что он сказал? — обратился он к Дэлзиелу.
— Немного, — ответил толстяк, варьируя мелодию тем, что теперь скреб ногтями по своему тесному кителю из голубого габардина. — Он сказал, что наш возможный вымогатель договорился с ним о встрече и не появился в условленном месте. Не более того.
— Значит, убедительных свидетельств, что убитый парень и вымогатель — одно и то же лицо, нет?
— Никаких свидетельств, которые можно было бы опубликовать в прессе, сэр, — сказал Дэлзиел уклончиво. — Ни имен, ни вещественных доказательств, если вы это имели в виду.
Вэтмоу посмотрел на него недовольно.
— Я настаиваю на… — начал он. Но потом, видимо, передумал и попробовал другой ход. — Энди, вы очень опытный офицер……
— И вы можете быть уверены, что я использую весь свой опыт в интересах всех нас, сэр, — не дослушав, затараторил Дэлзиел.
Вэтмоу счел за лучшее промолчать. Толкнув дверь, он чуть не сбил с ног Паско, на худом, почти красивом лице которого отразилась крайняя растерянность, он посторонился, чтобы пропустить заместителя начальника полиции, но, прежде чем тот вышел, Дэлзиел, теперь уже серьезно, спросил:
— Правильно ли я вас понял, сэр: вы настаиваете, чтобы без вашего личного распоряжения по делу Шермана не было сказано или опубликовано ничего, что могло бы отразиться на репутации полиции?
Вэтмоу вздохнул и выдавил из себя: «Да». Было видно, что он тут же пожалел об этом, но, не дав ему ничего добавить, Дэлзиел рывком втащил Паско в комнату и захлопнул дверь.
— Пожалуйста, — взмолился инспектор, — кто-нибудь собирается мне объяснить, что тут происходит?
— Возьми стул. Ты хорошо сидишь? Тогда я начну…
После того как Дэлзиел закончил говорить, в комнате воцарилось молчание. Толстяк даже прекратил чесаться, увидев реакцию инспектора. Наконец Паско нарушил тишину.
— Уилд — «голубой»? — недоверчиво развел он руками. — Ну, дьявол меня побери!
В ответ Дэлзиел громко расхохотался. Поймав на себе неодобрительный взгляд Паско, он оборвал смех и со вздохом спросил:
— Ладно, что не так?
— Ничего. Просто я не вижу повода для смеха, вот и все.
— А что прикажешь делать? Повесить его?
Лицо Паско залилось краской, и он выпалил в сердцах:
— Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Я считаю, что я более… — Паско осекся, заметив, что толстяк лукаво усмехается.
— Более либеральный, ты хочешь сказать? Кое-кто из твоих лучших друзей — «голубые»? Ну что ж, вот вам еще один в вашу веселую компанию.
Паско сделал глубокий вдох.
— Хорошо. Простите. Начнем все сначала, сэр. Вы любите шутки, & я — справедливость.
— Звучит прекрасно! Так в чем проблема?
— В самом Уилде, прежде всего. И в Вэтмоу. Вы же заметили его реакцию на сообщение о полицейском-гомосексуалисте.
— Да, ему не позавидуешь, — признал Дэлзиел. — Он предпочел бы, чтобы я не распространялся об этом.
