Иэн Рэнкин - Черная книга
— Тогда начинай, я готов, — сказал Ребус.
— Я мог бы отправить его факсом тебе в отделение.
— Нет, не получится. Я вне игры.
— Я не знал.
— Забавно. О моей любовной жизни ты неплохо информирован. Я готов.
Хендри зачитывал имена, адреса и телефонные номера, а Ребус надиктовывал их Шивон. Она заявила, что владеет скорописью, а потому и взялась записывать. Но через десять минут у нее устала рука, и они поменялись ролями. В конечном счете список уместился на трех листах писчей бумаги формата А4. Кроме того, Хендри дал и кое-какие собственные наводки: у кого были проблемы с лицензированием, кого подозревали в перепродаже краденого, где собирались всякие бездельники и тому подобное. Ребус был благодарен за все.
— Отличные заведения, эти букмекерские, — сказал он, когда Шивон протянула ему трубку.
— Можешь не сомневаться, — заверил его Хендри. — Ну, я пошел?
— Конечно. Спасибо за все.
— Надеюсь, это поможет тебе вернуться в игру. Нам всегда нужны все надежные полузащитники. Да, кстати, те два имени, что ты назвал, мне ничего не говорят. И еще… Ребус?
— Что?
— Судя по голосу, она высший класс.
Хендри повесил трубку, прежде чем Ребус успел что-либо объяснить. В том, что касается слухов, Хендри мог дать фору кому угодно. Ребусу страшно было подумать о том, какие истории он услышит о себе в течение ближайших недель.
— Что он сказал?
— Ничего.
Она просматривала список.
— Ни одного имени, которое мне что-либо говорило бы, — сказала она.
Ребус взял у нее список:
— Мне тоже.
— Следующая остановка — Файф?
— Для меня-то уж точно. Думаю, в понедельник поеду.
Вот только в понедельник он должен будет явиться с объяснением к старшему суперинтенданту Уотсону и съездить на похороны Эдди Рингана.
— А ты, — сказал он, — в понедельник будешь держать оборону на нашем фланге операции «Толстосумы».
— А я думала отпроситься на похороны. Это дало бы нам возможность пару часов поработать в Файфе.
Ребус отрицательно покачал головой:
— Спасибо, но тебя никто не отстранял от работы. Это у меня масса свободного времени. — (Она посмотрела на него с обидой.) — И это приказ, — сказал ей Ребус.
— Да, сэр, — ответила Шивон.
27
Мысль еще об одном бесконечном воскресенье так сильно беспокоила Ребуса, что, посетив мессу, он по мосту Форт-Роуд направился в Файф.
Он пришел в церковь Богоматери Неуставной Помощи[74], сел сзади на скамью и стал наблюдать за службой, пытаясь определить для себя, соответствует ли здешний священник его, Ребуса, представлениям о правильном священнике. Говорил тот с ирландско-шотландским акцентом — трудно сказать. Его правильный священник всегда говорил спокойно, тогда как этот горланил на пределе возможностей голосовых связок. Может быть, часть прихожан была туговата на ухо. Но среди присутствующих Ребус увидел изрядное число молодых. Он, кажется, единственный из всех не причастился.
Западно-Центральному Файфу тоже не помешало бы причаститься. А то все норовят вино выпить, а чашу для причастия заложить в ломбард. Ребус решил оставить Данфермлин напоследок. Это был самый большой из городков с несколькими букмекерскими. Начать он решил с маленьких, но не мог вспомнить, как ему быстрее добраться до Баллингри: съехать с шоссе в Кинроссе или нет. У него возникло искушение остановиться на озере Лох-Левен, куда в детстве они столько раз выезжали на пикники и просто попинать мячик. У него до сих пор была шишка под коленкой в том месте, куда его лягнул Майкл. По узким извилистым дорогам в машинах, отполированных, как медали, ехали воскресные водители. Не исключено, что в птичьем заповеднике на Лох-Левене сейчас пребывает Хендри. Но Ребус там не остановился. Вскоре он уже был на мрачной окраине Баллингри. Он не задержался здесь дольше, чем требовалось.
Он сам толком не знал, какого результата ждет от этой поездки. Все букмекерские конторы были закрыты. Может быть, ему удастся найти кого-нибудь поболтать, но он в этом сомневался. Правда, он знал, что делает. Он убивал время, и место здесь для этого было самое подходящее. По крайней мере, здесь у него создавалась иллюзия, что он занят чем-то полезным для расследования. Он припарковался у закрытой букмекерской и поставил против этого адреса полезную галочку в своем трехстраничном списке.
Конечно, была и другая причина, заставившая его рано подняться в это утро и покинуть дом. В машине с ним был воскресный выпуск газеты. Статья про убийство в отеле «Сентрал» удержалась на первой полосе, но под другим заголовком: «ПОЖАР И УБИЙСТВО В «СЕНТРАЛЕ“: найдено оружие». Как только Уотсон и компания это увидят, то начнут перезваниваться между собой и, конечно же, позвонят Джону Ребусу. Но на сей раз от этих звонков придется отбояриваться студентам. Он прочел статью дважды, выучил ее наизусть до последнего слова. Ребус надеялся, что где-то кто-то тоже читает ее и начинает паниковать…
Следующие остановки: Лохор, Лохгелли, Карденден. Ребус родился и вырос в Кардендене. Нет, точнее, в Баухилле, в те времена здесь было четыре прихода: Охтердерран, Баухилл, Карденден и Дандональд. Потом почта положила конец всякой автономии, объединив все четыре муниципалитета в один город — Карденден. Городок не очень изменился со времен его детства. Ребус остановил машину у кладбища и несколько минут провел у могилы отца и матери. Женщина лет сорока пяти положила цветы на надгробие поблизости и улыбнулась Ребусу, проходя мимо него. Когда Ребус вернулся к воротам кладбища, она ждала его там:
— Джонни Ребус?
Это было так неожиданно, что он ухмыльнулся, и эта ухмылка смыла годы взрослости с его лица.
— Мы с тобой учились, — сказала женщина. — Хизер Крэнстон.
— Хизер?.. — Он уставился на нее. — Крэнни?
Она прижала ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться:
— Меня так вот уже лет двадцать с лишком никто не называл.
Теперь он вспомнил ее. Она всегда так прикрывала рот рукой, когда смеялась, потому что ее улыбка казалась ей некрасивой. Она кивнула, показывая на кладбище:
— Чуть ли не каждую неделю прохожу мимо твоих родителей.
— Гораздо чаще, чем я.
— Но ты же ведь теперь в Эдинбурге, верно?
— Верно.
— Проездом?
— Да, проезжал мимо.
Они уже вышли с кладбища и спускались по склону холма в Баухилл. Потом поравнялись с машиной Ребуса, но он не остановился — не хотел прерывать разговор. И они пошли дальше.
— Да, — говорила она, — многие заглядывают проездом. Никто не остается. Я прежде всех тут знала, а теперь уже нет…
Слушая ее речь, Ребус понял, сколько местных словечек и акцента он растерял за прошедшие годы.
— Зайди на чашку чая, — пригласила она.
Он поискал глазами на ее пальце обручальное кольцо. Она, как ни посмотреть, была привлекательной женщиной. Статной, хотя в школе была маленькой и робкой. А может быть, просто память изменяла Ребусу. Лицо было без морщин, глаза не накрашены. На ногах туфли с каблучком в полтора дюйма, чайного цвета колготки на сильных ногах. Ребус с утра ничего не ел и теперь почувствовал, что у нее дома полно всякой вкусной выпечки.
— А почему бы и нет?
Она жила в доме на Крейгсайд-роуд. По пути с кладбища они прошли мимо одной букмекерской. Контора была закрыта, как и все остальные.
— Хочешь посмотреть на старый дом? — спросила она, имея в виду тот дом, в котором он вырос. Он пожал плечами, глядя, как она отпирает дверь. В коридоре она подождала секунду-другую, потом крикнула: — Эй, ты здесь? — Ей никто не ответил. — Просто чудо какое-то, — удивилась она. — Встал с постели ни свет ни заря. Видать, уже ушел куда-то. — Она взглянула на лицо Ребуса, и ее рука потянулась ко рту. — Не волнуйся — это не муж, не любовник и никто в таком роде. Хью — мой сын.
— Вот как?
Она сняла плащ.
— Прошу. — Она открыла ему дверь гостиной. Комната была маленькая, заставленная громоздким диваном и двумя креслами, обеденным столом и стульями, мебельной стенкой и телевизором. Камин в доме был заблокирован, вместо него работало центральное отопление.
Ребус уселся на один из стульев перед камином.
— Но ты не замужем?
Она накинула плащ на перила лестницы.
— Никогда не видела в этом смысла, — сказала она, входя в комнату.
Двигаясь, Хизер заполняла собой пространство: сначала к батарее проверить, теплая ли, потом к каминной полке за сигаретами и зажигалкой. Предложила сигарету Ребусу.
— Бросил, — сказал он. — Доктор запретил. — Отчасти это было правдой.
— Я пыталась бросить раз или два, но так стала толстеть, что оно того не стоило. — Она глубоко затянулась.
— А кто отец Хью?..
Она выпустила дым из ноздрей.
— Я его так толком и не знала. — Потом, увидев выражение на лице Ребуса: — Я тебя шокировала, Джонни?
