Патриция Корнуэлл - Вскрытие показало…
— В пятницу я водила свою племянницу в ресторан, а потом в кино.
— Болц ходил с вами?
— Нет.
— А вы знаете, где он был?
Я отрицательно покачала головой.
— Он не звонил, не заезжал?
— Нет.
Мы помолчали.
— Вот черт! — зло пробормотал Марино. — Если б я только раньше знал о Болце то, что знаю сейчас! Уж я бы заехал к нему, проверил бы, где его нелегкая носит. Черт, чуть бы раньше!
Снова повисло молчание.
Марино выбросил окурок в окно и зажег новую сигарету. Он курил не переставая.
— Сколько времени вы встречаетесь с Болцем?
— Два месяца. С апреля.
— У него есть женщины, кроме вас?
— Не думаю. Хотя точно не знаю. На самом деле я почти ничего о нем не знаю.
Марино продолжал допрос с пристрастием:
— И как он вам показался? Ничего странного не заметили?
Ей-богу, вот у кого язык без костей!
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — чуть слышно произнесла я. Я почти глотала слова, будто меня смаривал тяжелый липкий сон.
— Я имею в виду, как быстро вы поладили и как он вам показался в постели?
Я промолчала.
— Он был с вами груб? Принуждал к чему-нибудь? — Марино сделал паузу, видимо подбирая слова: — Каков он был в постели? Тернбулл говорила, что он просто животное — а вы как считаете? Вы можете представить, чтобы Болц поступал так, как рассказывала Эбби?
Я и слышала и не слышала. Воспоминания накатывали и отступали — казалось, я теряла сознание и снова возвращалась к жизни.
— …Болц, по-вашему, может проявлять агрессию? С вами он был агрессивен? Вы ничего странного не заметили?
Снова воспоминания. Билл набрасывается на меня, срывает одежду, швыряет меня на кушетку.
— …типы вроде Болца всегда действуют по одному и тому же сценарию. На самом деле их заводит вовсе не секс как таковой. Им нравится брать. Я бы даже сказал, иметь.
Билл был груб. Он делал мне больно. Он запихивал язык в мой рот так, что я чуть не задыхалась. Мне казалось, что это не Билл, а кто-то другой, принявший его облик.
— А то, что он хорош собой и может при желании затащить в постель любую, как раз не важно. Понимаете, к чему я клоню? У таких парней свои тараканы в башке…
Вот так же вел себя Тони, когда бывал пьян и зол на меня.
— Он в душе насильник, вот к чему я клоню, док. Понимаю, вам неприятно это слышать. Но, черт побери, это правда. Сдается мне, вы испытали нечто подобное…
Билл слишком много пил. Перебрав, он становился еще хуже.
— Случай совсем не редкий. Вы не поверите, сколько заявлений проходит через мои руки, причем женщины обращаются в полицию даже через два месяца после такой вот бурной ночки. Постепенно до них доходит, что надо кому-то обо всем этом рассказать. Часто подруги их уговаривают заявить в полицию. И знаете, каков контингент бытовых насильников? Все важные птицы — банкиры, бизнесмены, политики. Встречает такой козел в баре красотку, покупает ей напиток, подсыпает в стакан хлоралгидрат — и дело в шляпе! А наутро девушка просыпается рядом с этим животным и чувствует себя так, будто на ней всю ночь черти воду возили.
Нет, Билл никогда не смог бы так со мной поступить. Он меня любит. Я ему не чужая, не случайная женщина… А вдруг он просто соблюдает осторожность? Ведь я слишком много знаю. Со мной бы этот номер не прошел.
— Подонкам такие вещи годами сходят с рук. Некоторые и вовсе умудряются ни разу не попасться. Так и помирает такой вот урод чистеньким, а у самого на ремне отметин не меньше, чем у Джека Победителя Великанов…[18]
Мы стояли и ждали, когда загорится зеленый. Я потеряла счет времени, я уже не могла сказать, сколько мы просидели без движения.
— А хорошее сравнение, верно? Тот мух мочил, а этот женщин насилует — и каждый насечку делает на ремне…
Красный все горел, точно зловещий кровавый глаз.
— Так делал Болц с вами нечто подобное, а, док? Он вас насиловал?
— Что? — Я медленно повернулась к Марино. Он смотрел прямо перед собой, лицо его от красных фар проезжающих мимо машин казалось бледным.
— Что? — снова спросила я. Сердце бешено колотилось.
Зажегся зеленый, и мы поехали.
— Болц вас когда-нибудь насиловал? — повторил Марино так, будто видел меня в первый раз, будто я была одной из тех «красоток», кто притащил заявление в полицию.
Я почувствовала, что густо краснею — краснота поднималась по шее, ползла к лицу.
— Болц делал вам больно — например, пытался вас душить?
И тут я взорвалась. У меня перед глазами замелькали искры. В голове все смешалось. Кровь и ярость заливали мне глаза.
— Нет! Я вам уже все о нем рассказала, все гребаные подробности! Все, что хотела рассказать! Точка!
Марино опешил и не проронил больше ни слова.
Я не сразу поняла, где мы оказались.
Огромный белый циферблат плыл высоко в небе, над тенями и громадами, которые материализовались в стоянку автотранспорта. На переднем плане находились автомобили-лаборатории. Вокруг не было ни души — никто не видел, как мы подъехали к моей служебной машине.
Я отстегнула ремень безопасности. Дрожь терзала меня и не хотела отпускать.
Во вторник шел дождь. Серые небеса исторгали потоки воды с такой силой, что «дворники» не успевали очищать ветровое стекло. Моя машина стала лишь звеном в растянувшейся на шоссе и еле ползущей цепи автомобилей.
Настроение вполне соответствовало погоде. Последняя стычка с Марино вымотала меня, воспоминания о ней вызывали тошноту. Как давно ему все известно? Сколько раз он видел белую «ауди» у моего дома? Катался ли он по моей улице только из любопытства? Наверняка хотел посмотреть, как живет спесивая выскочка, которую неизвестно за какие заслуги назначили главным судмедэкспертом штата. Марино наверняка знал и какая у меня зарплата, и сколько я ежемесячно плачу по кредиту за дом.
Проблесковый маячок «скорой» и указание патрульного заставили меня перестроиться в левый ряд. Полиция оцепила место аварии. Погруженная в мрачные мысли, я объезжала искореженный автомобиль, как вдруг в мое сознание проник голос диктора:
«Над Хенной Ярборо было совершено надругательство сексуального характера. Затем женщину задушили, и эксперты считают, что она стала пятой жертвой серийного убийцы, который орудует в Ричмонде уже два месяца…»
Я сделала погромче. Радио ничего нового не сообщило — все это я только за сегодняшнее утро слышала раз пять. Кажется, кроме убийства Хенны Ярборо, в Ричмонде за последние дни не произошло ничего достойного внимания. Диктор продолжал:
«…прояснить по предыдущему убийству. Как сообщает надежный источник, доктор Лори Петерсен за несколько секунд до того, как на нее было совершено нападение, успела набрать „911“…»
И это не ново — в сегодняшней газете на первой полосе я уже видела статью, в которой упоминалась эта весьма интересная подробность.
«…Нам удалось встретиться с ответственным за безопасность в городе Норманом Таннером, и он сделал следующее заявление…»
Послышался голос Таннера — фраза явно была заготовлена заранее: «Полицейское бюро осведомлено о сложившейся ситуации. Ввиду щекотливости последней я отказываюсь давать какие бы то ни было комментарии…»
«Мистер Таннер, у вас есть какие-либо предположения относительно того, кто является этим источником информации?»
«Я не уполномочен давать такие комментарии…»
Не уполномочен он, ха! Не знает — так бы сразу и сказал.
Зато я знаю.
Так называемый источник — не кто иной, как Эбби Тернбулл. Правда, фамилия ее нигде не стоит — видимо, редакторы решили не помещать ее в газете. Мисс Тернбулл больше не рассказывала о событиях — теперь она сама стала «происшествием недели». Мне вспомнилась ее угроза: «Все получат по заслугам!» Имелись в виду Билл, полиция, городские власти, сам Господь Бог. Я ждала, что сейчас диктор поведает аудитории о взломе базы данных и о перепутанных предметных стеклах. Все получат по заслугам, а я что, особенная?
На работу я попала только в половине девятого. Телефоны уже разрывались.
— Вот это журналисты, — произнесла Роза извиняющимся тоном, положив на журнал для записей стопку стикеров кислотного цвета с телефонными номерами. — Звонят все, кому не лень. И из телефонных компаний, и из журналов, а только что прорвался какой-то тип из Нью-Джерси — книгу он, видите ли, пишет!
Я закурила.
— Названивают насчет Лори Петерсен, — добавила Роза, помрачнев. — Ужасно, если это правда…
— Отсылайте всех через дорогу, — перебила я. — Всех, кто хочет узнать о последних убийствах, отправляйте к Эмберги.
Эмберги уже успел прислать мне по электронной почте несколько напоминаний о том, чтобы я «немедленно» предоставила ему копию отчета о вскрытии Хенны Ярборо. Слово «немедленно» в последнем послании Эмберги подчеркнул и приписал убийственное: «Потрудитесь объяснить, каким образом информация просочилась в „Таймс“».
