Питер Джеймс - Пусть ты умрешь
79
Суббота, 2 ноября
В начале второго пополудни Гленн Брэнсон довез Роя Грейса на стареньком, видавшем виды «форде-фиеста» цвета высохшей коровьей лепешки от своего дома в Солтдине, где Грейс провел вторую неспокойную ночь в детской, в Роттингдин.
Занятый своими мыслями, Грейс впервые не обращал внимания на опасную манеру вождения друга. Ему было неловко во взятом напрокат вечернем костюме, да еще воротник купленной по настоянию Гленна белой рубашки нещадно натирал шею. Как только они заехали на парковку отеля «Уайт хорс», он сунул руку во внутренний карман и в третий или четвертый раз достал листок с речью, чтобы удостовериться, что это именно речь, а не какой-то по ошибке прихваченный документ.
— Ты в порядке, старичок? — спросил Гленн.
Грейс нервно кивнул. Во рту у него пересохло.
— Помнишь тот фильм, «Четыре свадьбы и одни похороны»?
— Почему я должен его помнить?
— Потому что выглядишь так, словно собираешься на похороны, вот почему! Встряхнись, приятель! Это же величайший день в твоей жизни!
— Второй величайший день, — напомнил Грейс. — Я здесь не новичок.
— День сурка, да?
— Немножко вроде того. — Он потянул воротник рубашки. Во сне ему было так же неудобно?
— Ты хотя бы раз в жизни забудь про работу и постарайся получить удовольствие сам и порадовать невесту, ладно?
Не в силах сопротивляться непреклонному энтузиазму шафера, Грейс наконец-то покорно выжал из себя улыбку.
— Знаешь, что тебе надо? — спросил Брэнсон.
— Нет. А что мне надо?
— Пропустить стаканчик.
— Мне еще речь произносить.
— К тому времени протрезвеешь.
Они вошли в бар. Обычно не самый большой любитель пива, Рой заправился пинтой «Харви» и мгновенно почувствовал себя лучше. Просмотрев меню, они заказали по сэндвичу с сыром, а потом Гленн взял бутылку «Мот э Шадо».
— Эй! Нам этого нельзя! — запротестовал Грейс.
— Ну, попробовать ведь можно! — ответил Гленн.
— Послушай, мне надо поговорить с тобой о Рэд Уэствуд.
Брэнсон покачал головой:
— Нет. Сегодня тебе надо только пить.
Около двух, оставив пустую бутылку, детективы вышли из паба. Грейс слегка опьянел, но напряжение ушло, а настроение явно поднялось. Брэнсон взял курс к переходу в начале Роттингдин-Хай-стрит. День выдался чудесный, и солнце сияло в ясном небе. Гленн выглядел великолепно в цилиндре и фраке, а чертов воротничок после выпивки уже не натирал так сильно шею.
Они свернули на Хай-стрит. Некоторые из прохожих улыбались, и Грейс отвечал тем же. Узнали они его или все дело было в свадебном наряде?
Еще через несколько минут детективы уже поднимались по дорожке в церковь, возле которой успела собраться небольшая толпа из мужчин в костюмах и женщин в шляпках и пышных нарядах. Среди них были и коллеги — с ними Грейс здоровался, — и люди незнакомые, вероятно, друзья и родственники Клио.
Вверху, над ними, громко звонили колокола, с сияющего голубого неба светило солнышко, и ощущение было такое, словно сейчас лето, а не поздняя осень. Как будто кто-то подкрутил реостат, добавив яркости, четкости и интенсивности.
Даже деревянные стены саксонской церкви словно засверкали свежим светом. И сам Грейс ощущал трепет волнения.
Он повернулся к Брэнсону:
— Знаешь, сегодня и вправду День сурка!
— Да?
Откуда-то вдруг вынырнул отец Мартин, пухлый и веселый, в сутане и белой столе, с короткой стрижкой.
— Все в порядке? — спросил он, крепко пожимая Рою руку.
Ни с того ни с сего к горлу подкатил комок. Грейс кивнул, но ответить не смог — дар речи оставил его, что случалось с ним очень редко.
Гости уже шли по асфальтовой дорожке через кладбище, поодиночке и парами, и на входе в церковь каждый получал листок с порядком службы от двух шаферов, Гая Батчелора и Нормана Поттинга. «Жених или невеста?» — спрашивали они.
Половину гостей Грейс не узнавал — это были родственники и друзья Клио. Столько приглашенных, что просто невозможно! Не может быть, чтобы они всех их пригласили. Все ведь наверняка не поместятся. Он понял, что начинает паниковать.
За первым приливом паники последовал второй. Все слишком напоминало сон. Грейс проклинал себя за то, что выпил, но было уже поздно. Он вовсю улыбался и бурно приветствовал каждого, как будто все были его давними друзьями, а катастрофа со свадьбой их никак не касалась.
День сурка, так сказал Гленн. Так оно и есть. Все шло как в том чертовом сне. Даже погода повторилась. Даже стены церкви сверкали, как тогда.
— Держишься, старичок? — Гленн ободряюще похлопал его по плечу.
— Ага. — Грейс нервно улыбнулся.
— Черт, да его трясет!
Эти самые слова Гленн произнес во сне.
Перед ним вдруг возник главный констебль Том Мартинсон — в темном костюме и со своей элегантной женой, наряд которой венчала асимметричная серая соломенная шляпа с короткой вуалью.
— Мои поздравления, Рой. У вас сегодня большой день. — Мартинсон пожал ему руку. — И погода как по заказу — боги вам улыбаются!
— Да. Сэр. Спасибо. — Грейс повернулся к его жене: — Чудесно выглядите, миссис Мартинсон.
Следующим, тоже в визитке, подошел заместитель главного констебля Ригг с блондинкой-женой.
— Все отлично, Рой! Чудесный день для свадьбы! — бодро сказал он и улыбнулся Гленну Брэнсону: — Значит, следующую неделю лавочкой заправляешь ты.
— Так точно, сэр. Я. Жаль, что вы уходите. И примите мои поздравления с назначением.
— Спасибо. Уверен, новый заместитель, Кэссиан Пью, проявит себя с лучшей стороны, — ответил Ригг, стараясь не смотреть в глаза Рою.
За несколько следующих минут мимо них прошли несколько полицейских и служащих, которых — Грейс мог бы в этом поклясться — никто не приглашал. Тем не менее каждый благодарил его за приглашение. Гленн обнял друга за плечо.
— Невеста будет с минуты на минуту. Пора за дело.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Рой.
— Потом, старик.
— Нет, сейчас!
— Нам пора идти. Клио вот-вот появится.
— И Сэнди тоже, — прошипел Грейс.
Брэнсон искоса взглянул на него:
— Не думаю.
Потом они шли по проходу. Грейс улыбался знакомым лицам и приветливо поднимал руку, но внутри его трясло.
Сэнди.
Сон.
Перед алтарем отец Мартин еще раз пожал Рою руку. Сразу стало легче.
— Помнишь, что я тебе говорил? Расслабься и получай удовольствие!
Грейс нахмурился. Он определенно слышал эти слова во сне. И тут же память подсказала, что во сне главный констебль был в парадной форме, а не в темном костюме. Он с облегчением выдохнул.
Заиграл орган. «Канон» Пахельбеля!
Сердце Роя Грейса таяло, как масло. Он повернулся и увидел Клио, потрясающе красивую в кремовом платье, с убранными вверх волосами, с вуалью на лице. Медленно, рука об руку с отцом, под звуки музыки, она шла по проходу — ему навстречу.
Никто не заметил, никто не обратил внимания в этот момент, как какая-то женщина в широкополой шляпе с вуалью и перчатках, одетая во все темное, проскользнула через заднюю дверь вместе с мальчиком в аккуратном пальто в елочку.
80
Суббота, 2 ноября
— Эти люди собираются пожениться, да, мама? — прошептал мальчик по-немецки.
Все скамьи в церкви были заняты. Сэнди стояла с сыном в задних рядах, сжав в руке программку церемонии. Ее трясло. Но она смотрела.
Глядя сквозь море людей, в большинстве своем ей совершенно не знакомых. Чувствуя себя так, будто оказалась на другой планете. В каком-то ином мире. Видя Роя Грейса — коротко постриженные волосы, элегантный в серой визитке, сцепленные за спиной руки — и стоящую слева от него невесту. Какого черта она так вырядилась? Как Барби.
Они смотрели в другую сторону, на тучного священника и алтарь. Справа от Роя стоял высокий темнокожий мужчина, также в визитке, — его она не знала. Шафер. Интересно, кто он, подумала Сэнди. С виду похож на копа. Конечно, коп, как же иначе.
Все так сюрреалистично. Будто сон. Кошмарный сон. Через несколько минут, если она ничего не предпримет, ее муж женится на другой женщине. Ее муж, стоящий там с шафером, которого она никогда не встречала. Ее муж, собирающийся жениться в церкви, заполненной совершенно не знакомыми ей людьми.
Гнев, предвестник надвигающейся бури, уже закипал в ней.
— Так что, мама? — прошептал мальчик. — Они собираются пожениться?
— Может быть, — прошептала она в ответ.
А может, и нет. Я могу остановить это.
— Только может быть? Почему же они там, если не собираются пожениться, а, мама?
Викарий, стоявший перед женихом и невестой и потому не попадавший в поле ее зрения, произнес:
— Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общего Святого Духа да пребудут со всеми вами. Аминь.
