Фридрих Незнанский - Кровная месть
Грязнов осмотрел пистолет в пластиковом мешочке.
— Похоже, ты не ошибся, — сказал он. — Тот это «Макаров». Сердцем чувствую.
— Да все ясно, — махнул рукой Костя. — Кончился Бэби. Крышка!..
— Что еще Турецкий скажет, — сказал Грязнов.
— Это будет нашим сюрпризом, — сказал Костя весело. Ему было отчего веселиться. Весть об уничтожении опаснейшего террориста быстро неслась по Москве. Уже через полчаса после выстрелов примчались репортеры не только московских газет, но и зарубежных, телевизионщики со своими камерами и лампами для подсветки, а затем и милицейское начальство. Начальник Московского ГУВД вместе с Александрой Ивановной Романовой, чины федеральной Прокуратуры, фээскашники и прочие слуги народа, вплоть до отдельных известных депутатов. Тут же, на пороге подъезда, давали интервью, комментарии, выступали с заявлениями. Сам Костя Дьяконов был именинником, его снимали фотографы и телеоператоры, его слова шли через останкинскую программу на всю страну.
Винтовку с рюкзаком нашли быстро, и эксперт сразу определил:
— Маузер, тот же калибр. И оптический прицел при ней… Она это, Слава.
— Вижу, что она, — вздохнул Грязнов. — Почему же он от нее не отделался?
— А «Макаров»? — напомнил эксперт.
— «Макаров» другое дело, — сказал Грязнов. — А винтовка — это заказ, это Суд Народной Совести. По этим убийствам мы еще ни одного орудия преступления не нашли.
— Прокололся, — пожал плечами эксперт-криминалист.
— Это да, — согласился Грязнов. — Основательно прокололся.
Лара Колесникова тоже не теряла времени даром. Она успела побывать на месте преступления, распорядилась, чтобы все протоколы шли в федеральную прокуратуру, а не в городскую, а потом срочно поехала в гостиницу «Космос», где разыскала Люсю Бердянскую.
Красотка Марго «охотилась» в одном из ресторанов и на появление следователя федеральной прокуратуры отреагировала совсем не так, как должна реагировать сознательная гражданка. Она даже попыталась скрыться, но Лара сумела ее перехватить.
— Не надо нервничать, — сказала Лара, придерживая ее за руку. — Ты нужна для опознания. Срочно.
— Я никого не знаю в этом городе, — истошно вопила Люся. — Кого я могу опознать? Пусти, вешалка…
Ларисе пришлось ее слегка встряхнуть, и Люся поняла, что погорячилась.
— Еще раз дернешься, — сказала Лариса, — и ловить тебя будут за Уралом.
— Ладно, ладно, — миролюбиво произнесла Люся. — Я все поняла. Так вы его поймали, этого Бобика?
— Поймали.
— Но мы же договорились, что я в стороне, — напомнила Люся с укором. — А вдруг он выйдет? Потом бегай от него…
— Он убит, — отрезала Лариса холодно. Люся посмотрела на нее испуганно.
На месте происшествия меж тем активно допрашивали соседей. Жизнь людей, проживающих в этом доме, не отличалась сплоченностью, и убитого некоторые даже припомнить не могли. Зато уверенно утверждали, что в той квартире проживала когда-то девушка по имени Аня. Участковый подтвердил, что в квартире прописана некая Анна Назарова, впрочем, вместе со своим женихом Алексеем Дугановым. Каким образом там удалось прописаться жениху, никто сказать не мог.
— Подмазали кого надо, — предположил сосед по площадке.
Он больше других знал о пребывании Леши в квартире Ани, потому что однажды, сам будучи в подпитии, решил выступить против шумного поведения соседей. Ему за это побуждение досталось по физиономии, и потому теперь он был исполнен злорадства и веры в справедливость.
Грязнов не покидал квартиры Леши, чувствуя во всем этом деле какую-то натяжку и пытаясь в этом чувстве разобраться. Время от времени оперативники звали его послушать отдельные показания свидетелей, но общей картины это пока не проясняло. Убитого часто видели в компании молодых людей, отпивающихся около продуктового магазина и в близлежащей пивной. Однажды он выходил из иностранной машины, за рулем которой была шикарная женщина. Пару раз видели, как друзья тащили его домой пьяным. Что-то это никак не вписывалось в психологический портрет киллера Бэби.
А вокруг продолжали кипеть страсти, приходили и уходили ответственные чины, щелкали вспышки фоторепортеров, скороговоркой произносили тексты телевизионные ведущие. Дроздов оставил на время дело о похищении любовницы известного биржевого магната и приехал сам удостовериться в случившемся, но он тоже в отличие от Дьяконова удовлетворения не испытывал.
И уже поздно ночью, когда все работы на месте происшествия были закончены, дверь опечатана и служебные машины разъезжались от подъезда, появилась Лариса Колесникова и поймала Грязнова за рукав.
— Слава!.. Ой, простите, господин майор…
— Ничего, — хмыкнул тот. — Слава мне больше нравится. Что, Турецкий уже в курсе?
— Я не о том, — сказала Лариса. — Я возила в морг Люсю Берлинскую. Помните, свидетельницу по делу Маркаряна. Она видела Бэби в лицо!
— И что? — насторожился Грязнов.
Лариса судорожно вздохнула и почему-то улыбнулась.
— Это не он.
— Та-ак!.. — протянул Грязнов и почувствовал, что сам начинает улыбаться.
29
Теплой краснодарской ночью закончился, как я его потом назвал, голубой период нашего следствия и начался период розовый. Я себе спокойно спал, не подозревая ни о чем плохом, происходящем в это время в Москве, как вдруг меня поднял телефонный звонок. Несмотря на обширную практику, я все еще не привык к ночным звонкам и потому реагировал не слишком приветливо.
— Что там еще?
— Простите, мне нужен Александр Борисович Турецкий.
— Вам повезло, — я широко зевнул. — Это я.
— Вы знаете Семенихина Сергея Андреевича?
Я почему-то решил, что это какой-то глупый розыгрыш и немедленно начал плести — какую-то чушь о том, что знаю Семенихина Сергея Андреевича как отпетого алкоголика, злостного неплательщика алиментов и носителя вируса СПИД. На том конце провода это, чувствовалось, произвело какое-то странное впечатление.
— Простите, это вам из больницы «Скорой помощи» звонят. Сергей Андреевич у нас с тяжелыми телесными повреждениями. Он просил сообщить вам об этом.
Некоторое время я приходил в себя. Нельзя сказать, что в этот момент я гордился своим чувством юмора.
— Давайте адрес, — сказал я. — Еду.
Я слишком смело пообещал прибыть туда немедленно, потому что пришлось долго ловить такси. Ночная жизнь города совершенно замерла, и случайная машина подошла к гостинице лишь через час. Мы проехали по указанному адресу, и я еще долго пробивался к Сереже в палату, потому что была ночь и его соседи благополучно спали. Дежурный врач сообщил мне, что повреждения незначительные, сломан палец на ноге и есть подозрения на сотрясение мозга.
— Говорить он способен? — спросил я.
— Да, вероятно, если не спит. Он очень вас ждал и долго не мог заснуть. Но сейчас, может, уже и спит.
— Проверьте, — сказал я.
Он прошел в палату и вернулся, на мой взгляд, слишком быстро.
— Спит, — сказал он. — Вам придется подождать. Вслед за ним из палаты донесся чей-то голос, и врач смущенно покраснел.
— Кажется, проснулся…
Сережа лежал на койке с перевязанной головой и с синяками под глазами.
— Александр Борисович, — сипел он, — мне надо вам сказать…
— Спокойно, — приказал я. — Ты разбудишь людей. Доктор, эта кровать на колесиках?
— Не хотите ли вы выкатить его в коридор? — возмутился дежурный врач.
— Именно это я и хочу сделать, — сказал я. — Помогайте!
Его возмущение вырвалось наружу каким-то бульканьем, но я уже двигал кровать, и ему оставалось только помогать. Мы выкатили Сережу в коридор, и я сел на стул рядом с ним.
— Теперь излагай, — сказал я. — Кто это был?
— Они остались на положении платных агентов… — стал рассказывать Сережа. — Я нашел их в списке действующих агентов под новыми кличками.
— Кого? — спросил я.
— Тех, кого уволили… После суда их взяли на работу снова, понимаете?
— Понимаю, — согласился я. — Но суд их оправдал, Сережа. Они даже могли подать встречный иск и возместить потери. Тут нет криминала.
— Они виновны в более серьезном преступлении, — отвечал Сережа упрямо. — Иначе зачем они на меня напали?
— Так это они на тебя напали? — спросил я с изумлением.
— Да. Я слышал кличку Птенчик.
— А как они могли так быстро все узнать? Я имею в виду твою причастность к следствию.
— Утечка, — сказал Сережа.
— Что они от тебя хотели?
— Просто пьяная истерика. Они обвиняли меня в том, что такие, как я, сломали им жизнь. Этот самый Птенчик был готов меня убить, но друзья его увели.
— Хорошенькое дело, — сказал я.
— Александр Борисович, — прошептал Сережа устало, — если их сейчас прижать, можно узнать про капитана Ратникова.
