Фридрих Незнанский - Кровная месть
— Все и без того было ясно, — отвечал полковник.
— Вот еще, — произнес Сережа, и принтер выдал еще одну интересную бумагу.
Оказалось, во время работы первой комиссии депутат Соснов был подвергнут шантажу со стороны отдельных работников управления. Ему угрожали раскрытием его сотрудничества с КГБ в качестве сексота.
— Но он оказался крепким и стойким борцом, — закончил я на высокой ноте.
— Но так оно и было, — осторожно заметил Скачков, уловив мою иронию.
— Сережа, — сказал я, — давай имена. Кого он с этой дискетой завалил персонально и кто мог этому решительно противостоять.
— Не понял, — сказал Сережа.
— Короче, — сказал я. — Кто убил Ратникова?
— Я вижу, вы настаиваете на своей версии, — сдержанно произнес Скачков, — но признайтесь, для этого нет оснований.
— Почему же, — возразил благодушный заместитель начальника. — Все могло быть, знаете ли.
Обновив прежний состав управления, новички были не прочь раскопать против прежних побольше компромата. Их, как и всех гэбэшников, терзал неизжитый комплекс неполноценности.
— Есть, — сказал Сережа без эмоций.
Я с нетерпением ждал, пока появится из принтера новый лист. Это оказался документ, перечисляющий выявленные неблаговидные дела некоего начальника отдела, чьи подчиненные были уличены в прямой уголовщине. Инкриминировалось ему и использование в качестве агентов различных аморальных личностей, к примеру Виктора Юхновича, кличка Щербатый. Этот начальник отдела заблаговременно отравился, но его подчиненные пошли под нож.
— Сережа, — сказал я взволнованно, — ныряй в личные дела!
— Ну вряд ли это возможно, — усмехнулся Скачков. Сережа Семенихин фыркнул и стал манипулировать компьютерной мышью. Я всегда с большим интересом наблюдал, как он это делает. В этом было, я должен признаться, что-то творческое. Если бы он еще перестал ритмично двигать челюстями, я бы назвал его в такие моменты вдохновенным. По-своему, разумеется.
— Г-хм, — пробормотал майор Скачков, и я понял, что Сережа преодолел их секретные барьеры. — Похоже, полковник, нам надо пересмотреть наши допуски.
— Могу вас уверить, у нас все по уставу, — сказал полковник.
— Александр Борисович, нашел, — объявил Сережа, и я услышал в его голосе торжество, что было для него не характерно — эмоции он выражал чрезвычайно редко.
— Нашел убийц? — спросил я, взволнованный не меньше его.
— Ну уж, так сразу и убийц, — пробормотал Скачков.
— Да, — сказал Сережа. — Это пока только подозреваемые. Сейчас я выведу их на принтер.
— Кто же это? — занервничал и полковник.
— Успокойтесь, Андрей Федорович, — сказал Скачков, широко улыбаясь. — Речь идет о выявлении лиц, чье участие в том деле могло быть вероятно.
Принтер вывел четыре страницы, на каждой из которых были выдержки из личных дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Все четверо представляли собой фигуры крайне несимпатичные, и на каждого из них было навешано по нескольку обвинений в совершении преступлений разной тяжести. Убийство капитана Ратникова инкриминировано им не было, о нем в досье второй, президентской комиссии не было и речи.
— Они все уже уволены из рядов, — не без облегчения заметил полковник.
— Это делает вам честь, — сказал я.
— Успокойтесь, Александр Борисович, — мягко сказал мне Скачков. — Мы хотим вам помочь, вы же видите. Покажите-ка.
Он взял принтерные выписки из личных дел, перебрал их, рассматривая чуть на расстоянии, как все, страдающие дальнозоркостью.
— Кошмарные фигуры, — сказал он. — Вы что же, Александр Борисович, полагаете, что кто-то из них входит в команду пресловутого Суда Народной Совести?
— Это не исключено, — сказал я, менее всего собираясь давать им какие-то объяснения.
— Да, — сказал Скачков. — Я верю, такие могут убить кого угодно. Мы можем узнать их дальнейшую судьбу, Андрей Федорович?
Полковник, в свою очередь просмотрев листы, пожал плечами.
— Тут же сказано, материалы переданы в прокуратуру. Наверное, там надо спросить.
— Как странно, — улыбнулся Скачков. — Мы возвращаемся к прокуратуре. Я надеюсь, Александр Борисович, что там моя помощь вам уже не потребуется.
— Спасибо, Николай Витальевич, — ответил я ему так же вежливо. — Вы нам очень помогли. Откуда можно позвонить?
— Я вас провожу, — поднялся полковник с готовностью.
— Господин полковник, — подал голос герой дня Сережа Семенихин. — Вы мне позволите еще немного поработать с вашим банком?
Полковник на мгновение растерялся, но, натолкнувшись на выразительный взгляд майора Скачкова, ответил:
— Конечно, пожалуйста. Вам поможет наш сотрудник старший лейтенант Харченко. Витя, помоги товарищу, если понадобится.
Молодой человек в белом халате, работавший неподалеку, неохотно оторвался от своего компьютера и ответил:
— Есть, товарищ полковник.
Чем-то он мне очень напомнил самого Сережу.
Я позвонил в Москву Меркулову, вызнал у него про местного краевого прокурора и лишь после этого позвонил в родственное заведение. Мой звонок перепугал местных работников, и для встречи со мной краевой прокурор приехал на работу, поднявшись чуть ли не с больничной койки.
Прежде всего я их успокоил, отрекся от всякой инспекционной миссии и попросил поднять давнишние дела о расследовании дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Прокурор, закутанный в мохеровый шарф, несмотря на явную весну, беседуя со мной, говорил:
— Я хорошо помню ту шумиху, Александр Борисович. Надо было примерно наказать, и в то же время не заронить сомнений. Официальные лица настояли на закрытом судебном заседании, что еще более придало делу дух сенсационности.
— Каков был приговор? Прокурор пожал плечами.
— Сначала дело вернули на доследование. Следствие было спешным и очень поверхностным, кампания, так сказать, по отстрелу кагэбистов. А судьи прежней закалки, для них КГБ — ум, честь и совесть правопорядка. Двум дали по два года условно, а еще троих просто оправдали за отсутствием улик. Понимаете, они просто заволокитили дело и, когда Соснов уехал, спустили его на тормозах.
— Но управление-то разогнали!..
— Это Вадима Сергеевича работа, — сказал прокурор с удовлетворением. — Он сюда самого министра безопасности привозил. Да, хороший сквознячок тогда пронесся… — После упоминания о сквозняке он закашлялся, уткнувшись в платок.
Собственно, прокурор кратко и ясно рассказал мне все, что было нужно. Их, группу гэбистов, судили за валютные махинации, рэкет и шантаж должностных лиц, одним словом, за злоупотребление служебным положением. Никто не связывал это дело о злоупотреблениях с убийством капитана Ратникова и его семьи. Я поблагодарил коллег за выданную информацию, раскланялся и ушел в гостиницу.
Из номера я позвонил своему знакомому по прежнему приезду майору Деменку из управления внутренних дел, и он меня сразу вспомнил.
— Мне уже доложили о вашем прибытии, — сообщил он. — Но на этот раз, как мне сказали, вы по линии контрразведчиков, да?
Я не стал перед ним отчитываться о проделанной работе, только спросил, не известно ли ему что-нибудь о судьбе лиц, выявленных нами в кадровом архиве службы безопасности. Он записал все фамилии и обещал назавтра перезвонить.
28
Всю ночь Аня не могла уснуть. Неожиданный уход Нины и ее отсутствие без всякого предупреждения очень беспокоил ее. Она просто не находила себе места, а наутро даже решила не идти на работу, потому что надеялась, что Нина может позвонить и объяснить свое исчезновение. Время от времени она воображала какое-нибудь несчастье и от этого начинала плакать. Когда утром к ней пришел Феликс Захарович, девушка была вся в слезах.
— Где она? — требовательно спрашивала Аня. — Вы что-нибудь знаете? Скажите скорее!..
— Спокойно, милая, — начал успокаивать ее Феликс Захарович. — С ней все в порядке… Ну в том смысле, что она жива и здорова. Собственно говоря, она меня и прислала, чтоб я тебя успокоил.
— А позвонить она не могла? — с горькой обидой спросила Аня.
— Нет, не могла, — ответил Феликс Захарович.
Сам он был тоже в лихорадочном состоянии, но по другой причине. Начав активные действия против организации, он вдруг обнаружил, что не все до конца продумал. Теперь он искал выход из этого тупика, куда сам себя загнал. Спрятать-то он ее спрятал, а вот что делать дальше, пока не представлял.
— Ты ведь с нею дружна, да? — спросил он.
— Да, — кивнула Аня. — Очень.
— Вот и представь, что над ней нависла угроза. Аня испугалась.
— Какая угроза? Это Леша, да? Это он ей угрожает? Феликс Захарович нахмурился.
