Фридрих Незнанский - Грязная история
— Нехорошо трупы обворовывать, дядя… — пожурил его красавчик.
— Нехорошо, когда они валяются, как пустые бутылки. Тело должно быть предано земле! — веско ответил Коля и многозначительно поднял палец вверх, поставил точку. — А если цветочков не положил, то извиняйте, не растут они здесь… Экология плохая.
Красавчик нахмурил брови и деловито приказал:
— Все, что на трупе было, — на стол. А то в тюрягу загремишь.
Коля спорить не стал. Раз мужик так заявляет, значит, имеет право. К тому же очень веским аргументом его требований являлся второй крепкий мужик, который сверлил Колю холодным взглядом убийцы. Такой не пожалеет…
Коля пожал плечами, встал со своего насиженного места и полез под диван. Пошарил там рукой, погремел чем-то и извлек небольшую коробку.
— Вы, ребята, погляжу культурные, — решил на всякий случай польстить незваным гостям Коля. — Вот, прибрал… На тот случай, если хозяева объявятся.
— А если не объявились бы, себе, что ли, хотел оставить?
Коля стал в позу и гордо выпятил грудь.
— Это моя земля! И все ее недра! Все, что на ней и под ней… — пояснил он непонятливым, встретив удивленный взгляд пыльного шкета. — И еще будет моей, пока здесь завод не начнут строить.
Раз уж пришлось встать, пускай себе гости ковыряются в коробке, а ему надо напоить своих подопечных. Он подлил в мятую алюминиевую миску воды, приговаривая ласково:
— Цыпа-цыпа-цыпа…
Вдруг вскрикнул и отдернул руку:
— Ах ты, сволочь! Я те голову отверну, не посмотрю, что ты мужик!
Он обернулся к гостям и пожаловался:
— И так каждый раз! Его кормишь, холишь, а он так и норовит покалечить. Ревнует, что ли… — задумался Коля. И добавил: — Псих!
Красавчик тем временем перебирал в коробке всякую мелочь и извлек кассету.
— Она… — подался вперед пацан, и губы у него задрожали.
И чего это он так? Его девка там, что ли, снята? Коля с жалостью посмотрел на шкета. Надо же, такой совсем зеленый, а уже любовные переживания.
Мужик сунул кассету в карман и повернулся к Коле.
— А пистолет куда девал, дядя?
— За трансформаторной будкой закопал, — не удивился осведомленности гостя Коля. — От греха подальше.
— А это смотрел? — Бровастый показал кассету Коле.
— Эту порнуху? Включил, увидел, плюнул и выключил… Я хорошее кино люблю. Про любовь.
— Про любовь, говоришь?.. — Красавчик строго смотрел на Колю, но тому его взгляд был по фигу. Чутье ему подсказывало, что это не бандиты заявились по его душу. Да и не менты. А кто такие — ему абсолютно плевать. Не его ума дело. Лишь бы жилье не порушили.
— Слушай, дядя, а как тебя, кстати, величать? — Видать, за старшего был этот красавчик. Вопрос за вопросом задает, все ему надо. Даже имя понадобилось. Ну, раз ему такая охота, то Коле не в лом и назваться. Скрывать ему нечего.
— Николаем… Петровичем, — решил представиться посолиднее Коля и даже дернулся, чтобы подать руку, но в последнюю секунду опомнился. Вряд ли гости станут с ним ручкаться. Все-таки как ни мойся, а запашок от него того… имеется. А в таком случае Коле станет обидно. Лучше держаться независимо, первому в друзья не набиваться.
— А меня Саша… — назвался гость. — Так вот что, Николай, мы на некоторое время воспользуемся твоим гостеприимством и вот этой чудо-техникой. — Он кивнул на Колин видак. — А ты пройдись пока… Раз тебя порнуха не привлекает.
— Валяйте, — не стал жадничать Коля. — Может, чайку или чего покрепче? У меня тут еще осталось… — Он поболтал перед глазами гостей бутылкой.
Но гости почему-то не обрадовались щедрости хозяина и хором выкрикнули:
— Нет!
— Ну, на нет и суда нет… — легко согласился с ними Коля. — С вами все ясно. А я выпью.
Он порылся в ящике из-под гвоздей и достал пузырек со спиртом. Налил в бутылку из-под виски и разбавил чаем из закопченного чайника. Глотнул, хекнул и, не удержавшись, похвастался.
— Класс получилось. Лучше всякого коньяка. Ну пока, пошел прогуляться.
Турецкий попытался вставить в магнитофон кассету, но она почему-то не входила.
— Что за черт? — Он вытащил ее и осмотрел. — Какая-то хрень прицепилась…
Плетнев подошел поближе и взглянул на находку. Металлический кружок, на нем рисунок — полумесяц.
— Что это?
— Не знаю… Брелок какой-то. Или жетончик… Потом разберемся.
— Вот почему она у меня тоже застревала, — подал голос Кирилл и опять замолчал.
Антон сунул кружок в карман и вставил кассету.
На экране появилось черно-белое изображение, но без звука.
Гостиничный номер, на широкой кровати мужчина лет сорока и девушка, очень похожая на Галю.
— Я знаю, где это, — нарушил тишину Плетнев. — Это гостиница «Ставрида». Тот номер… А это… — он подошел ближе у экрану, — это же…
— Это Нина, — подал голос Кирилл. — Галина сестра. Они очень похожи.
— Она тоже проститутка? — спросил Турецкий.
— Да. Они вместе в этом номере жили.
Турецкий молча смотрел на экран. Плетнев брезгливо произнес:
— Мы что, все подряд будем смотреть? Перематывай…
Турецкий оглянулся на Кирилла, тот стоял за его спиной, устремив взгляд на экран.
— Кирилл… Можешь отвернуться.
Но парень помотал головой и продолжал смотреть. Ну что ж, парень в таком месте работал, навидался небось. И сейчас он глаз не отрывает от экрана не потому, что очень ему интересно посмотреть на обыкновенное траханье, а понять хочет, отчего за этой кассетой охота такая, что и Галю бандиты убрали, и у Кирилла жизнь на волоске висит. Кстати, а эта Нина — где она?
— А сестра Гали где? — спросил Турецкий у Кирилла, включая режим перемотки. Быстро замелькали кадры, изображение пошло неровное, периодически что-то пропадало.
— Галя сказала, что Нина уехала… — как-то неуверенно ответил Кирилл.
— И давно?
— Да уже дня три…
Турецкий прикинул: как-то уж много совпадений для событий последних трех дней. Надо бы потом выяснить судьбу Нины.
— Стой! — остановил его Плетнев. — Здесь они что-то говорят.
Турецкий переключил магнитофон на обычный режим. В кровати Нина и толстопузый мужик о чем-то разговаривали. Мужчина явно нетрезв. Движения у него замедленные, неуверенные, а то вдруг — резкие, порывистые. Губы растягивались в глуповатую улыбку, и временами он начинал беспричинно смеяться, широко раскрывая рот.
— Все равно звука нет… — разочарованно заметил Турецкий, с досадой нажимая на кнопку звука.
— Звуковая дорожка сдохла, — поправил его Плетнев. — Подожди, не нервничай…
— Кассета в воде была, Галя с ней прыгнула. Я потом ее сушил. Наверное, она от воды подпортилась, — объяснил Кирилл.
Плетнев уставился на экран и беззвучно зашевелил губами, пытаясь прочесть по губам, о чем говорила парочка в кровати.
— «В Турции тепло…» — «Завтра будем там…» — «А ты там так же пить будешь?» Все… Больше ничего не говорят.
— Да я вижу, — пожал плечами Турецкий. — Теперь этот боров только ржет, как дурачок. Если это обычная любительская съемка и кто-то решил просто пошалить, то это одно…
Плетнев сунул руки в карманы, поразмышлял минуту и сделал вывод:
— А по-моему, это компромат. На мужика… А камера где была установлена? — Он задумался, вспоминая расположение номера. — Может, в шкафу? Да, снимали с той точки. Там зеркало. Наверное, оно прозрачное.
На экране промелькнули последние кадры. Мужчина спит. Девушка подходит к камере и, улыбаясь, подмигивает. Возвращается к мужчине. Камера чуть шевелится, изображение приближается и, наконец, крупным планом показывает лицо мужчины. Щеки его безвольно обвисли, губы при выдыхании мелко вибрировали.
— Ну и боров… — осуждающе заметил Плетнев.
— Камера установлена не стационарно, — произнес Турецкий.
Изображение пропало, и Турецкий раздраженно стукнул по магнитофону.
— Испытанный русский способ… — поддел его Плетнев.
— А ты сильно разбираешься в технике? — парировал Турецкий и начал нажимать перемотку то в одну то в другую сторону, но на экране только мелькали серые полосы.
— В такой раздолбанной технике уже разобраться невозможно… — прокомментировал Плетнев. Но неожиданно магнитофон заработал опять.
Теперь в кадре появился еще один мужчина средних лет — крепкий, спортивного телосложения, холеный. Спящий открыл глаза и без удивления смотрел на гостя. А тот спокойно уселся на стул и, не обращая внимания на проститутку, начал разговор с проснувшимся клиентом.
Разговор явно идет на повышенных тонах, клиент что-то эмоционально выкрикивает. Проститутка прикрылась простыней и испуганно смотрит на вошедшего. Камера дернулась, будто ее задели рукой.
— Этот мужик не похож на сутенера. Больно солидный. О чем они говорят?… Хоть убей, не могу понять, как ты это делаешь? — повернулся Турецкий к Плетневу.
