Леонид Словин - Не называй меня майором...
Витькина мать словно очнулась. Кончалась ночь, за которую она бессознательно цеплялась, единственная в году — короткая ночь поминовения…
— Ну ещё по граммулечке!.. — Мать потянулась к бутылке. Там ещё оставалось.
— Спасибо. Нам пора…
Простились, вышли на улицу и будто перешли в другую жизнь.
На тротурах было уже полно людей.
На Кожевниках их догнал зеленый огонек. Ксения замахала рукой.
Из всех городских средств передвижения она признавала только такси.
— На Таганку, шеф… — Она ехала ещё куда-то. Не домой. — Обижен не будешь…
До вокзала Игумнов и Качан доехали вместе с ней.
Ехать было недолго — рукой подать.
У сквера все того же музея «Траурный поезд В.И. Ленина» Ксения прижалась к Игумнову — заставила повернуть голову.
Там, ночью, они единственный раз за время их агентурной связи были близки…
«И тоже, кстати, возвращаясь с витькиных поминок…»
— Приехали…
Прощаясь, она чмокнула его в щеку. Кивнула Качану :
— Не умирай раньше смерти…
***
По вокзалу Игумнов и Качан шли молча.
От прибывшей электрички густой толпой валили пассажиры.
Никола ждал недалеко от входа в метро. Тут они постоянно встречались. В витрине книжного киоска он рассматривал цветные обложки женских детективов. Игумнов подошел сзади:
— Отойдем в вестибюль…
Никола не ответил, не обернулся. Двинулся под своды открытого вестибюля. Нашел более или менее уединенное место за колонной.
Игумнов подошел один, Качан прикрыл их, смотрел, чтобы никто не подошел. Игумнов спросил:
— Где он у тебя?
Качан выгнулся, чтобы ничего не упустить.
Никола кивнул на карман.
— Постой! — Игумнов достал из куртки платок, сунул Николе в карман.
Назад он вынул платок уже с пистолетом, переложил к себе в куртку
— Как он к тебе попал?
Никола объяснил: поведение Руслана при задержании, нервозность, рыхый снег за палаткой. Все сразу показалось подозрительным…
О том, что произошло между ним и уборщиком на площади, Никола умолчал вовсе.
— С т р е м н о. Я, пожалуй, поеду… — Светиться на вокзальной платформе рядом с ментами было рискованно.
— Давай, отдыхай…
— Постой! — Качан обернулся, поискал по карманам. Мелких денег не было, он сунул сотенную. — Дерни за меня…
С Качаном творилось невообразимое.
«Макаров» побывал в чужик руках. Из него убили человека. С этим уже ничего нельзя поделать…»
Советник генерала Ткачука звонил как раз об этом.
Игумнов все это хорошо чувстствовал. Отпуская Николу, спросил:
— Кто-нибудь видел тебя на вокзале?
— Нет, пожалуй. В метро только… Ваш новый мент, он был в Домодедово вместе с Цукановым…
«Штирлиц?! — Игумнов удивился. — А этот как попал сюда?!»
— Я позвоню…
Никола убрал сотенную, поднял воротник. Вскоре он уже растворился в толпе.
Игумнов и Качан отошли дальше в вестибюль.
Каменный настил под открытыми сводами замело снегом. Особенно со стороны площади. Там ночью никто его не убирал. Ранние пассажиры успели протоптать узкую сквозную тропинку…
— Прикрой!
Игумнов встал боком к стене, достал платок с пистолетом. Оглянулся.
Вокруг никого не было.
Он развернул платок. Новенький вороненный ствол, красные щечки рукоятки…
Качан снял очки, нагнулся к стволу.
— Покажи… — Его трясло.
Номер был выбит четко. Четыре цифры…
— Игумнов, это не мой пистолет!
— Посмотри внимательнее. Спокойно…
— Это не он
Лучше это или хуже Качан ещё не мог сообразить.
«Из этого ствола совершено одно единственное убийство… Из него никого уже не замочат. А сколько положат из того, что ещё не найден?!»
Этого никто не мог предугадать…
. — «Макаров» чужой…
Игумнов подвел черту:
— Нигериец прав. Т в о ю п у ш к у у в е з л и в э л е к т р и ч к е…
***
Косо протоптанной через сугроб тропинкой они вернулись к себе.
Находка Николы все упростила только для домодедовцев.
С этой новой уликой убийство Сохи могло считаться раскрытым.
Для этого ценнейшее доказательство — пистолет, из которого оно было совершено — оставалось лишь легализовать.
Способы для этого существовали традиционные.
«Снова положить „макаров“ в снег за коммерческой палаткой. Обеспечить охрану места до того, как приедет следователь… Договориться с начальником розыска Домодедова и найти пистолет снова. В присутствии понятых. Оформить протокол…»
Игумнов ещё на ходу все продумал.
«Но прежде криминалист-эксперт должен убрать отпечатки Николы со ствола. Если этого не сделать его как раннее судимого мгновенно отыщут по картотеке пальцевых следов…»
Имя Николы не должно было появиться в уголовном деле ни в коем случае. Игумнов это гарантировал…
«По другому им его не найти…»
Даже, если кому-то и пришла бы в голову шальная мысль — проверить «Анчиполовского», сидевшего в камере с Русланом, его ждала бы неудача. Никола находился там под фамилией мужика, которого никогда не видел и который годами не выходил из дурдома…
9.
Как и люди, оружие проходило регистрацию.
За каждым стояла своя история. Читать её было интересно, как искусную агентурную разработку. Как и у людей, у оружия могло быть преступное прошлое.
«А может и настоящее…»
Но что за этим конкретным?
Игумнов вгляделся в четко выбитый номер на затворе.
Первым делом, пистолет следовало проверить по картотеке разыскиваемых стволов. «Макаров» мог принадлежать кому-то, имеющему право на ношение огнестрельного оружия. Например, кому-то из ФСБшников или другому менту…
Неожиданная мысль пришла вдруг в голову:
«Советник генерала Ткачука принимает все случившееся слишком близко к сердцу… Не потому ли, что пистолет значится за их фирмой?!»
Игумнов не успел додумать мысль до конца, как ему позвонили. На всякий случай он убрал пистолет в сейф, потом снял трубку.
— Слушаю, Игумнов…
Звонили из «Освальда».
— Минуточку! С вами будут говорить…
У телефона был все тот же советник генерала Ткачука полковник Холин.
«Вот уж воистину: не произноси имя дьявола к ночи…»
— Доброе утро. Это снова я… — Холин был настроен благодушно. Пошутил. — То никогда, то по нескольку раз за ночь…
— Видимо тому есть причина…
— Да. Сейчас вам должны передать или уже передали пистолет «Макарова»…
Скрипнула дверь. На пороге показался Качан. Он слонялся по зданию, не знал, куда себя деть.
Игумнов сделал предупреждающий жест.
Старший опер молча сел.
— Пожалуйста, ничего не опровергайте, пока я не договорю. Чтобы потом ничего не усложнять…
Опровергать и в самом деле было бесполезно и глупо.
Генеральская фирма не сидела сложа руки. Можно было лишь удивляться: информация о доставленном Николой пистолете поступила в «Освальд» уже через несколько минут…
«Откуда? Кто?! Из Линейного Управления?!»
Советник генерала Ткачука тем временем уточнил.
— Мы просим временно не докладывать о пистолете. Просто придержите сведения. Вы знаете, как это делается…
Игумнов поглотил намек.
— Подождите указаний руководства. Оно поступит быстро. Думаю, уже в ближайшие пол-часа — час… — Советник, скорее, приказывал, чем просил. — Вы отвечаете за это , т о в а р и щ м а й о р…
Игумнов не стал поправлять. Высоцкий высказался об этом лаконично и точно:
«Капитан, никогда ты не будешь м а й о р о м…»
Холин что-то почувствовал:
— Генерал Ткачук вам пообещал. А он слов на ветер не бросает…
Игумнов не ответил. Разговор был недолгий. Советник положил трубку.
Качан спросил. Без особой, впрочем, надежды:
— Чего он?
— Все тоже.
Теперь Игумнов был уверен:
«В Домодедове стрелял один из их людей. К ним поступили данные, что пистолет у нас. Сейчас они хотят его заполучить. „Макаров“ значится за кем-то из „Освальда“…
Был понятен и общий рисунок их оперативной легенды.
«Если им удастся заполучить свой пистолет, из которого убит Соха, Ткачук и его советник дадут уголовному делу „вокзальный след“.
Происшедшее с Качаном было для них удивительно кстати…
«Преступник использовал пистолет, который был похищен у старшего оперуполномоченного Линейного Управления…»
До восьми оставались считанные минуты.
Качан отстегнул браслет часов, показал Игумнову на циферблат.
Тут же раздались быстрые шаги в коридоре.
Это был дежурный. Он начал прямо в дверях:
— Все, Игумнов! Начало девятого! Я отправляю сводку. Давай свою лажу! Иначе погорим. Пришла беда — открывай ворота!..
— Сейчас…
Игумнов подвинул чистую страницу, быстро набросал ориентировку:
«Утрачен при невыясненных обстоятельствах … Пистолет „ПМ“ ЛО-1536… Ведется проверка…» — Подал майору.
