Хьелль Даль - Человек в витрине
— Какие еще системы ценностей?
Гунарстранна досадливо махнул рукой:
— Да ладно! Продолжай. На чем ты остановился?
— Вот как, по-моему, все было. Супруги поссорились. Может быть, она рассвирепела после того, как он отказался разговаривать с ней. А может, наоборот, уперся и снова потребовал, чтобы она рассталась с любовником. Из-за того что она ему изменила, он отказался спать с ней в одной постели. Мне кажется, он спустился в магазин, чтобы лечь там. Она не могла смириться с его упрямством и спустилась следом за ним. В магазине ссора продолжилась, и в конце концов она схватила висевший на стене штык и заколола его. — Фрёлик изобразил в воздухе удар штыком.
— Зачем ему ложиться спать в магазине? В их квартире много комнат, и везде есть диваны.
— Ну ладно, старик пошел в магазин не для того, чтобы спать. Ему захотелось взглянуть на новые приобретения, о которых за ужином рассказывал Карстен, или проверить, заперта ли дверь, или просто посидеть в тишине и подумать… Мало ли зачем! Это ничего не меняет. В конце концов она заколола его!
— А потом?
— Что?
— Что случилось потом? — с интересом спросил Гунарстранна.
— Ну… она раздела его, нацарапала непонятные знаки у него на груди и на лбу… для отвода глаз. А потом отволокла труп на витрину. Остальное нам известно…
— Допустим. Продолжай. А потом?
— Потом она возвращается наверх, в квартиру… и ее охватывает паника. Она симулирует нервный срыв и пытается придумать, как соскочить с крючка. — Фрёлик вскинул руки вверх. — Вот зачем она звонила Карстену! Ей важно было внушить всем, будто в магазин забрался вор.
— А потом? — спросил Гунарстранна, взмахнув рукой.
— Ведь она могла бы позвонить любовнику, — торжествующе продолжал Фрёлик. — Если бы она в самом деле испугалась, она бы наверняка позвонила ему! Но нет, она звонит сыну Рейдара. Зачем, если не для того, чтобы обеспечить себе алиби?
— Ладно, а дальше-то что?
— А дальше все пошло не так, как она рассчитывала. Жена Карстена наорала на нее, потому что нечего будить людей в полтретьего ночи. До утра она сидела без сна и грызла ногти. А потом ей улыбнулась удача: труп заметила почтальонша. Ей не пришлось спускаться вниз и делать вид, что покойника нашла она. И полицию вызывать тоже не нужно…
— В твоей версии есть несколько изъянов.
— Ну и ладно. Зато у меня хотя бы есть версия. Кстати, когда я спросил ее, слышала ли она в ту ночь какой-нибудь шум снизу, она прямо посерела. Я не сомневаюсь, она что-то скрывает. Совершенно в этом уверен!
— Возможно, — согласился Гунарстранна и замолчал. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Гунарстранна задумчиво спросил: — И все-таки, зачем сажать труп на витрину?
Фрёлик задумался.
— Нам придется задать этот вопрос всем подозреваемым, — сказал он. — Однако с точки зрения моей версии он не существенен.
— Не существенен? Не вижу логики в поступке жены, которая выставляет тело убитого ею мужа на всеобщее обозрение! Если бы она пыталась скрыть убийство или свалить его на неизвестного грабителя, логично было бы оставить труп на полу в магазине, причем в одежде. Логично было бы как-то повредить дверь или разбить окно… Все лучше, чем раздевать труп догола и сажать на витрину!
Оба замолчали и уставились в пространство.
— Возможно, он угрожал ей, что разведется с ней и лишит ее наследства, — сказал наконец Фрёлик. — Тогда становится понятно, почему он аннулировал завещание. Кроме того, становится понятно, почему он не предложил адвокату составить новое завещание. — Все более волнуясь, Фрёлик вскочил и снова сел. — Ну конечно! Все очевидно. Именно так все и было! Он пригрозил жене разводом и лишением наследства, чтобы надавить на нее.
Гунарстранна покачал головой:
— С наследством мы уже разобрались.
Фрёлик начал рассуждать вслух:
— Допустим, она с самого начала вышла за старого козла из-за денег. Молодые красотки чаще всего выходят за стариков из-за денег — это всем известно. Предположим, так же было и у Есперсенов. Она терпит почти двадцать пять лет, все ждет богатства, и вдруг ее мечты о райской жизни разбиваются вдребезги, потому что он узнал о ее измене. Вот почему она убивает Рейдара. Чтобы у него не осталось времени составить новое завещание и отдать деньги другим!
— Два аргумента против, — сказал Гунарстранна. — Во-первых, вероятнее всего, ни о каких больших деньгах речь не идет. Да, Есперсены жили в хорошей квартире в центре Осло. Судя по всему, они были неплохо обеспечены. И все же ничто не указывает на то, что у Есперсена было большое состояние. Во-вторых, я не верю, что Ингрид Есперсен способна выйти замуж из-за денег. Кроме того, я не очень уверен в том, что ее измена в самом деле беспокоила Рейдара.
— Он ведь позвонил ее любовнику, — возразил Фрёлик. — И приказал жене немедленно порвать со Стрёмстедом.
— Так-то оно так, но нельзя забывать, что Рейдар уже очень долго жил с молодой женой. Помнишь, что я сказал, когда впервые увидел Ингрид? Я сразу заподозрил, что у нее есть любовник. Рейдар явно не был дураком, он вполне мог давно подозревать ее. Более того, мне кажется, он сквозь пальцы смотрел на ее измены.
Фрёлик обдумал слова Гунарстранны и тоже выдвинул контраргумент:
— Раз Есперсен мирился с изменами жены, зачем он тогда звонил ее любовнику тринадцатого?
— Мы не знаем, зачем он звонил. Может быть, хотел ее позлить, продемонстрировать, что ему известно о ее интрижке, — мрачно ответил Гунарстранна. — Может быть, он хотел, чтобы она опомнилась. Не знаю…
— Все возможно, — перебил его Фрёлик. — А все-таки он застал жену у любовника, а через несколько часов позвонил адвокату и аннулировал завещание, по которому львиная доля наследства достается ей. Это неспроста! К тому же потом его убивают. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и любовничка — Стрёмстеда. Скорее всего, он тоже замешан в деле.
Гунарстранна продолжал невозмутимо, словно коллега и не перебивал его:
— Возможно, Рейдар решил позвонить Стрёмстеду не просто так. Что-то могло подтолкнуть его.
— Что, например?
В их рассуждения вмешался телефонный звонок. Гунарстранна взял трубку, пару секунд помолчал и сказал:
— Прекрасно, Иттерьерде. Смотри не упусти их! — Он нажал отбой и пояснил: — Переполох в раю… Это Иттерьерде. У Ингрид очередное свидание с Эйольфом. Они катаются на машине.
— Сговариваются, чтобы не путаться в показаниях? — предположил Фрёлик.
— Нет, судя по всему, ругаются.
Детективы переглянулись.
— У них ведь в самом деле уже три года роман. Было бы странно, если бы они не говорили о смерти Рейдара. — Фрёлик почесал бороду. — Она, естественно, злится на него… Ведь она-то вначале ни словом не обмолвилась о своей интрижке, а Стрёмстед сразу во всем признался.
— Интересно, подпишет ли она новый протокол, — заметил Гунарстранна, снова задумываясь. — Красавчик Стрёмстед постоянно живет с мужчиной. В то же время он раз в неделю ублажает Ингрид Есперсен. Почему? — спросил инспектор и сам же себе ответил: — Наверное, потому, что он бисексуал. Если бы он любил Ингрид, вряд ли он жил бы с кем-то еще, верно?
— Хочешь сказать, из-за того, что Стрёмстед живет со всеми подряд, он не может оказаться убийцей? — спросил Фрёлик и продолжил: — Мы не знаем, какие чувства их объединяют. Возможно, он трахал ее, надеясь урвать долю от магазина…
Гунарстранна по-прежнему сидел насупившись.
— На следующий день после убийства они заехали на другой конец города, к самому Тёйен-парку, — тихо заметил Фрёлик. — Оба живут совсем рядом, в лучшем районе Осло. Зачем им забираться в такую даль, если не для того, чтобы спрятаться от нас и договориться о своих показаниях? — Он развел руками. — И теперь они делают то же самое!
— По-моему, в чем-то ты прав. Тёйен довольно далеко…
— Зачем им забираться туда, если не для того, чтобы отделаться от Иттерьерде? — Взволнованный Фрёлик вскочил. — Даже если они не могли поехать на квартиру к Стрёмстеду из-за его сожителя… Они ведь могли поехать к Ингрид! Почему же не поехали? Ну, во-первых, у ее дома постоянно дежурят полицейские. И во-вторых, им, наверное, неприятно было заниматься сексом прямо над тем местом, где убили ее муженька. Представь себе ночь убийства: Ингрид проверила все двери в доме. Если они со Стрёмстедом действовали сообща, она сыграла роль троянского коня… то есть троянской лошади.
Гунарстранна вздохнул:
