Алексей Макеев - Особый прием Гурова
– Подскажите, где мне найти майора Панкратова?
– В камере, где же еще, – получил он неожиданный ответ.
Константин действительно был в камере, где ночевали Евгений и Володя – он им приволок туда завтрак и большой термос с кофе. Увидев его забинтованную голову, Никитин всполошился:
– Что случилось?
– Ты все проспал самым бездарным образом, – ответил Костя. – Тут такое было!
Пока они ели, он в красках живописал им ночное происшествие. Но если Евгений воспринимал все спокойно, Володя только что не стонал от отчаянья.
– В общем, все трое сейчас соловьями заливаются по поводу своих преступных намерений, а вот Степаныча взять не смогли. Когда он понял, что кранты ему, то застрелился.
– И это называется, я собрался специально ночевать вместе с Евгением, чтобы с ним ничего не случилось! – воскликнул Никитин.
– Да с ним бы и так ничего не случилось – он один троих уделал! А вот тебя хотели хлороформом усыпить. Хотя, мне кажется, это было уже лишнее – ты отрубился еще наверху, и мы с Женькой тебя сюда на себе тащили.
– Господи! Какой позор! – Пунцовый от стыда Никитин, который к тому же, вспомнив, как он вчера опростоволосился на допросе, уже видел себя снова в районном управлении, разбирающим дело о краже мяса из кастрюли с супом в кухне большой коммунальной квартиры.
– Ладно тебе! Может, еще обойдется! – попробовал успокоить его Костя и обратился к Евгению: – А ты чего молчишь?
– Да вот думаю, в чем бы таком мне признаться, чтобы как-то спасти служебную карьеру господина капитана, – задумчиво ответил тот. – Государственных тайн не знаю, на большой дороге не грабил, машины не угонял…
– Не напрягайся! Как я понял, за тебя уже все придумали, – ответил ему Константин.
В этот момент в дверь постучали, потом она немного приоткрылась, и мужской голос произнес:
– Костя! Тебя полковник Гуров ищет.
– Сейчас приду, – бросил тот и тут же поинтересовался: – А ты чего так осторожничаешь?
– Нема дурных туда соваться! Огрести можно так, что потом, как тех троих, водой отливать будут, чтобы в чувство привести. Я, конечно, не против водных процедур, но не в таких же целях.
– А меня он не искал? – робко спросил Никитин.
– Нет, даже не спрашивал.
– Володя, ты пока тут отсидись, а я на разведку схожу и узнаю, чем он дышит, – сказал Костя, забирая грязную посуду. – А кофе я вам для придания бодрости духа оставлю.
– Господин майор! А не могли бы вы мне какую-нибудь книжку принести, чтобы не скучно было, – попросил Женя.
– Ладно! У мужиков в дежурке вроде что-то было. И кончай «майорить»! Меня Константином зовут! – усмехнулся Костя и ушел.
Женя залез к себе наверх, а Володя лег на нижнюю кровать, отвернулся к стене и принялся страдать. Сначала ругал себя самыми последними словами, потом начал себя жалеть и незаметно уснул.
Константин же, отнеся посуду в столовую, пошел к Гурову, думая по дороге, как бы ему выгородить Володю, которому и так досталось выше крыши. Но полковник не сказал о Никитине не слова, а коротко и предельно ясно приказал:
– Майор! Мне нужно о семье Багровых и Самойловых абсолютно все! От начала до конца! Дайте поручения своим подчиненным, предупредите их, что это дело сверхсрочное, и все данные пусть приносят вот сюда! – хлопнул он ладонью по столу.
– Так точно! – ответил Костя. – Куда прикажете прибыть капитану Никитину?
– Сюда! Куда же еще? А вот вам, майор, по выполнении возложенных на вас поручений, надлежит занять его место в камере Евгения, чтобы охранять задержанного! Вы по головушке получили? Получили! Постельный режим вам врачи рекомендовали? Рекомендовали! Вот и выполняйте их предписания! Меня и самого не раз вот так прикладывали, так что я знаю, о чем говорю и чем это может закончиться! Генералу жаловаться не рекомендую – вряд ли он будет против моего распоряжения. Выполняйте!
Сделав четкий поворот «кругом», Константин чуть ли не строевым шагом вышел из кабинета, а Гуров, глядя ему в спину, подумал: «Ну, и какого черта я на парня сорвался? Он-то чем виноват? Как будто это он меня этой ночью мордой по столу возил. Да, когда я ехал сюда, уже догадывался, что в дерьмо вляпаюсь, но кто же знал, что его будет так много, что я не только с головушкой окунусь, но еще и нахлебаюсь досыта? А самое главное, мне кажется, что это еще не конец!»
Костя отдал распоряжения своим подчиненным, зашел в дежурку, где конфисковал всю имевшуюся там художественную литературу и журналы, и пошел обратно в камеру к с нетерпением ожидавшему его Володе.
– Ну? – воскликнул тот, вскакивая с места, едва увидел его.
– Докладываю! Твой шеф облаял меня, ни в чем не повинного, как голодный цепной пес кошку на заборе, только что не покусал. А поскольку он понимает, что это было несправедливо, то сейчас полон раскаяния и на тебе срываться не будет. Ступай себе с богом, отрок!
Никитин поправил на себе костюм, стараясь придать ему приличный вид, умылся и со словами:
– Двум смертям не бывать! – вышел из камеры.
Костя же свалил всю макулатуру на стол и усмехнулся:
– Любой каприз, причем бесплатно!
– Сельская изба-читальня обзавидуется! Возьму вот эту – она потолще, – сказал Женя, беря толстую книгу без обложки и первых страниц.
– Вот и лезь наверх глаза портить, а я внизу прикорну – забыл уже, когда нормально спал. Если чего – буди! Хотя ты и сам справишься, терминатор чертов! – И, едва коснувшись подушки, Костя тут же уснул.
В ожидании Володи Гуров нервно барабанил пальцами по столу, когда зазвонил его секретный телефон, а это мог быть только Стас.
– Ну? – неласково буркнул он.
– Я вижу, Лева, что тебе совсем хреново, – сочувственно произнес Крячко.
– И даже больше, чем ты думаешь, – зло процедил Лев Иванович.
– Ну, тогда, может, хоть это тебе настроение поднимет, – сказал Стас. – Слушай! – И он передал Льву информацию, которую тот просил его узнать, когда, оторвавшись от слежки, позвонил ему с речного трамвайчика. – Пригодится?
– И даже больше, чем ты думаешь! – уже совсем с другой интонацией воскликнул Гуров и стал с еще большим нетерпением ждать Никитина.
Когда тот вошел, при виде его Лев только иронично хмыкнул, а потом, ни слова не сказав, достал из кармана прибор и начал его осматривать. Найдя у него за лацканом пиджака «жучок», бросил его на пол и с ненавистью раздавил ногой. Володя стоял ни жив ни мертв и молча ждал продолжения.
– Бегом в гостиницу! – сказал наконец Гуров. – Привести себя в приличный вид и бегом же обратно! В течение дня тебе будут поступать материалы по семье Самойловых-Багровых. Можешь их хоть наизусть выучить, но ты обязан найти там, за что зацепиться! И хватит прятать глаза и посыпать голову пеплом! Ты правильно понял мою подсказку, но не рассчитал силы, причем в первую очередь свои! Поторопился! Сначала надо было изучить все материалы и подготовиться! А вот задержанный пусть бы в камере переночевал и понервничал, тогда спеси у него поубавилось бы. А ты решил с шашкой наголо, и в бой! Вот теперь сиди и думай, как собственные огрехи исправлять! Вечером доложишь! А я пошел, у меня другие дела есть!
Гуров вышел из кабинета и направился к генералу. Войдя к нему, прямо с порога спросил:
– Ты мне копии сделал? – Тот, читая какое-то, судя по потрепанности, старое дело, молча пододвинул к нему два диска. – Спасибо, пойду изучать, может, чего-нибудь и выжму.
– Ты еще вот это посмотри, – протянул генерал листок, на котором были фотография и текст. – Это Витька Коршун. Если вдруг увидишь его, не вздумай брать один – это еще никому не удавалось. И всякие там мысли, что мы, мол, тоже не лаптем, из головы выбрось – он даже не зверь – он чудовище. Убивает не потому, что надо, а потому, что так нравится. Одним словом, немедленно звони мне и постарайся проследить за ним, что, в общем-то, тоже небезопасно.
С фотографии на Гурова смотрело бы лицо самого обыкновенного парня, если бы не глаза. Даже черно-белая фотография смогла передать горевшую в них ненависть ко всему и всем, а презрительная складка у губ должна была показать, что он – царь зверей, а все остальные – мелкотравчатые и его добыча.
– Н-да! Субчик еще тот! – хмыкнул Лев. – Как там Поляков?
– Нормально, уже на работу рвется, но врачи сказали, что хотя бы пару дней ему отлежаться надо.
– Ну, привет ему передавай!
Гуров вышел от Сафронова, но направился не в свой кабинет, а вышел из здания. На улице он снова, как и до этого, стал неторопливо прогуливаться, глазея по сторонам, но придерживался начерченного в записке маршрута. Пройдя несколько шагов мимо аптеки, находившейся на первом этаже старого деревянного двухэтажного дома, он, словно что-то вспомнив, резко повернул обратно и вошел в дверь рядом с ней. Это оказался небольшой тамбур, из которого одна дверь вела действительно в аптеку, а вот вторая была заперта на большой висячий замок, и именно в нее он условным стуком и постучал. Как ни странно, дверь тут же бесшумно открылась, и он проскользнул внутрь, где царил полумрак.
