Джордж Шуман - Последние 18 секунд
Келли опустила голову.
– Я сожалею, шеф. Мне следовало бы с самого начала обо всем доложить.
– Что еще вы можете мне доложить, лейтенант?
– Помните, мы вспоминали об одном старом деле? Об убийстве Лизы Пенн. Так вот, ее застрелили из пистолета, из которого стреляли в Сьюзен Пакстон. Убийством Пакстон занимается хороший знакомый Черри Мур. Он здесь, потому что Пакстон родилась в Уайлдвуде. Вот и все, шеф, честное слово. Мы часто сотрудничаем с полицией других городов.
– С этим детективом ясно, но при чем тут Черри Мур? Зачем она притащилась?
О'Шонесси смотрела в пол и думала о том, что об Эндрю Марки, чье тело до сих пор находится в морге, упоминать нельзя ни в коем случае.
– Портрет подозреваемого нарисован с ее слов.
– С ее слов? – усмехнулся шеф. – Слепая подсказала внешность вероятного преступника – это я должен сообщить мэру? – Лаудон стукнул кулаком по стойке. – Келли, неужели ты полагаешь, будто это не выплывет наружу? Не видишь, что тебя обложили со всех сторон? Не понимаешь, что Карлино спит и видит, как бы разделаться с тобой. И разделается, как только в городе узнают об этом.
– Узнают в городе? Каким образом?
– А таким! Прежде чем позвонить мне, Карлино дал интервью «Патриоту».
– Ч-черт! – воскликнула О'Шонесси. – Я улажу вопрос с Карлино, непременно улажу. Сегодня же поеду к нему. Он должен знать, что мы действительно стараемся найти его дочь.
– Он считает, что ты уже постаралась – выпустила Смайлза на свободу. Ждет не дождется, когда ты закончишь стараться. Держись-ка ты подальше от твоих филадельфийских знакомых – вот тебе мой совет. Может, это звучит слишком жестоко, но речь идет о твоей работе – понимаешь?
О'Шонесси кивнула.
Лаудон положил на стойку пятидолларовую бумажку и встал.
– Мэр хочет, чтобы я отстранил тебя от следствия. Диллон подал в полицейский профсоюз официальное заявление. Утверждает, будто ты сама устроила представление у себя в доме, чтобы отвлечь внимание от своих провалов и ошибок, и просит профсоюз поддержать ходатайство Карлино перед федеральным прокурором провести служебную проверку того, насколько лейтенант Келли О'Шонесси соответствует занимаемой должности. Заметь, именно перед федеральным прокурором, поскольку окружной прокурор на это не согласится.
– Не улавливаю.
Лаудон кашлянул.
– Он утверждает, что у тебя роман с Кларком Гамильтоном.
– Господи, кажется, я доигралась, – чуть не плача произнесла О'Шонесси.
Теперь им с Кларком газетчики будут перемывать косточки. Диллон понимал, что у нее безвыходное положение. Как она докажет, что у нее в доме действительно кто-то был? Разве сумеет опровергнуть, что встречается с Кларком? В городе часто видели их вместе. Ей в управление принесли цветы, чему стали свидетелями все подчиненные Келли.
Речь идет не о том, верно или неверно она действовала. Ставится под сомнение ее компетентность. Федеральный прокурор не сумеет долго игнорировать ходатайство Карлино. И если обнаружится, что тело Эндрю Марки до сих пор не предано земле, то этим же летом Келли придется нацепить сержантские нашивки и вместе с Диллоном патрулировать улицы города.
– Ну а вы-то что думаете?
– Тебя не должно интересовать, что я думаю. Скажу лишь, что больше не сумею сказать мэру «нет». Не смогу спасти тебя, Келли. А пока я распорядился установить у твоего дома круглосуточное дежурство. – Келли прикрыла лицо ладонью, но Лаудон отвел ее руку. – Я не знаю и желаю знать, как ты поступишь с мисс Мур. Но учти: весь город следит за каждым твоим шагом… Приятного аппетита.
Она вернулась за свой столик. Официант принес заказанные блюда. Келли поковыряла вилкой камбалу, быстро выпила…
– Что-нибудь случилось? – спросила Черри.
– Нет, все в порядке.
– Нет, не в порядке.
– От тебя ничего не укроется, – вздохнула О'Шонесси.
– У тебя из-за меня проблемы? Говори, не стесняйся.
– Отчасти да, – призналась О'Шонесси. – Но твой приезд лишь предлог. Проблемы начались задолго до него.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Вряд ли. Отцу одной из моих жертв стало известно, что в Уайлдвуд прибыли двое из Филадельфии. Газеты, конечно, возьмутся за вас, а это ему на руку.
– Мы с Джоном должны уехать.
– Ни в коем случае! Приехала помочь – помогай. Если бы у меня дочь пропала, я бы тоже всех на ноги поставила. Этот человек хочет, чтобы дело передали полиции штата, вот и использует твой приезд. – О'Шонесси положила вилку на стол. – Вчера в моем доме произошло неприятное происшествие. Ко мне залезли чужие люди.
О'Шонесси рассказала, что «гость» разостлал на кровати ее парадную форму, умолчав, что сама она находилась в то время у мужчины.
– Они пустили слух, будто я сама это подстроила. Хочу, мол, отвлечь внимание от своих неудач.
– Это серьезное обвинение, Келли. И кроме того, тебе теперь угрожает опасность.
– Нет, ничего. Шеф установил дежурство у моего дома. Вероятно, случившееся вчера чья-то шутка, хотя и не очень добрая. – Келли сделала знак официанту, чтобы он подал счет. – А если перед моргом я свожу тебя под эстакаду – проникнуться атмосферой места, где совершились покушения?
– Ты хорошо придумала. Я готова.
– Там, правда, темно… – О'Шонесси осеклась и смущенно засмеялась. – Вот з-зараза!
– Конечно, темно, – рассмеялась Черри.
– А по пути заедем в мамину квартиру и для храбрости прихватим бутылку вина. Договорились?
– Да.
21.15Дождь закончился. Море было на удивление спокойным, словно притихло перед бурей. О'Шонесси припарковалась на стоянке, где обнаружили «эксплорер» семейства Карлино, и достала из «бардачка» фонарь.
– Я оставляю туфли в автомобиле.
Черри тоже скинула туфли.
На стоянке было три-четыре машины. Туристы поспешили разъехаться до шторма. О'Шонесси повела Черри к сточной трубе.
– Держись за мой ремень и береги голову.
Они шагнули под эстакаду. Черри ударил в нос запах мочи и гнили. Их голые ноги вязли в мягком холодном песке. О'Шонесси взяла руку Черри и приложила ее к трубе.
– Метров шесть пройдем вдоль трубы.
– Есть пройти шесть метров вдоль трубы!
Гулко отдавались шаги проходивших по эстакаде людей. Чем дальше от автостоянки, тем сильнее пахло водорослями, моллюсками, сырой столетней древесиной. О'Шонесси направила свет фонаря кверху.
– Подростки изрисовали и исписали здесь бревна. Кругом окурки и банки из-под пива. На самой трубе мы нашли следы высохшей крови, отпечатки ладоней и женские волосы. На той стороне трубы я нашла женские ручные часики. Она их почти зарыла в песок. А сюда, между досками, сунула колечко.
– Какая она?
– Хорошенькая, длинные волосы, семнадцать лет. Подруги сообщили, что за модой не гналась – ни татуировки, ни проколов на теле и украшения самые скромные. Насколько можно судить, на нее напали на автостоянке, откуда мы пришли. Там обнаружили ее автомобиль с проколотым баллоном. Кровавый след как раз тут и заканчивается – на той стороне трубы.
– Ты сказала, что доски исписаны граффити?
– Ага, полно рисунков и надписей. – Келли взяла Черри за руку и повела назад. – Давай присядем, песок здесь сухой.
Она опустилась на землю, поджав под себя ноги, Черри села по-турецки. Их колени соприкасались.
Бутылку с вином они откупорили еще в машине, поэтому сейчас пробка вынулась легко. Запрокинув голову, Черри сделала несколько глотков из бутылки, потом подала ее Келли.
– «Битлы», «Курт кокаин», «Дас. М. любит П.Д.», – начала читать граффити Келли. – «Стервоза Сью», «Мир во всем мире». – О'Шонесси выпила еще вина и продолжала: – «Чемпионы 94-го», «Серфинг что надо», «Б.Г. – мочалка», «Кэрли и Мо». Никогда не знала, что тут тусуется молодежь, а ведь живу здесь всю жизнь… Черри, что с тобой, Черри?
Даже в слабом свете фонаря было видно, насколько встревожено лицо Черри.
– Я уже видела похожую надпись, – прошептала Черри. – «Психопатка Сью». Я видела ее в глазах убитой Сьюзен Пакстон.
О'Шонесси вспомнила разговор с Гасом Мейерсом. «Они звали ее сумасшедшей Сью».
– Ты хочешь сказать, что она была здесь?! Здесь, где мы сейчас?
– Не знаю, но имя-то одно и то же, правда?
– Одно и то же, – повторила О'Шонесси.
22.00Келли повезло: на автостоянке ни одной машины, а в морге погашены огни. Она поставила автомобиль за увитой плющом каменной стеной, на место, отведенное для персонала, и вместе с Черри двинулась к полуподвальному входу. Ей пришлось перепробовать несколько ключей, прежде чем дверь открылась. Полдюжины ступеней наверх привели в коридор, где пол был застлан безукоризненно чистым линолеумом. Еще несколько шагов, и они перед тяжелыми двойными дверьми. Затаив дыхание, О'Шонесси достала ключи.
