Хьелль Даль - Человек в витрине
— Значит, вы актриса?
Она кивнула.
Дальше ехали молча. Когда подъехали к Хегерманнгате, Гунарстранна снова спросил:
— Вы хорошо знали Фольке-Есперсена?
— Я его не знала.
— Но вы положили розу ему на гроб.
— А вам не кажется, что он ее заслужил?
Гунарстранна не ответил.
— Вон там. — Пассажирка вытянула руку вперед. — У самого выезда на кольцо, за красной «тойотой».
Гунарстранна сбросил скорость. Она тут же положила руку на дверную ручку.
— Когда вы в последний раз видели Фольке-Есперсена в живых? — осведомился Гунарстранна.
Хеге Вюллер как будто застыла на месте, вцепившись в дверцу машины.
— Так когда? — повторил инспектор.
— Не помню.
— Давно?
— Да.
Она быстро выскочила на тротуар. Гунарстранна собрался последовать за ней.
— До свидания, — сказала Хеге Вюллер, захлопывая пассажирскую дверцу.
Гунарстранна остался стоять в нелепой позе: одна нога на тротуаре, другая — на подножке. Он проводил свою пассажирку взглядом. Хеге Вюллер подошла к кирпичному дому, вставила ключ в замок, отперла дверь. Перед тем как войти, покосилась на него, затем быстро исчезла в подъезде.
Гунарстранна вышел из машины и медленно направился к двери, за которой скрылась его новая знакомая. Посмотрел на список жильцов и сразу обнаружил черную табличку с белыми буквами: «Гро Хеге Вюллер».
Глава 26
ПА-ДЕ-ДЕ
— Раз, два, ча-ча-ча, раз, два, ча-ча-ча!
Хотя в зале занималась всего одна пара, запах живо напомнил Фрёлику школьный урок физкультуры. Мужчина, круживший партнершу, горбился, словно борец-профессионал. Поверх желтого трико на нем был короткий мешковатый шерстяной свитер. Кудрявый красавец среднего роста мог похвастать отличной фигурой. Он занимался с молодой девушкой лет семнадцати — восемнадцати, которая пыталась повторять его движения. Из музыкального центра, стоящего на полу, лилась негромкая музыка; голос учителя танцев без труда заглушал ее:
— Раз, два, ча-ча-ча!
Он сильно топнул ногой по полу и закричал:
— Ну-ка, соберись! — Он картинно тряхнул копной густых блестящих кудрей. — Не будь такой ленивой копушей! Поднимай ноги!
Девушка занималась в спортивном костюме и гетрах. Из-под эластичной ленты, которой она подвязала волосы, выбивались светлые пряди. Учитель отошел от нее и стал заново показывать танцевальные шаги. Мельком посмотрелся в зеркало, полюбовался своими мускулистыми бедрами и ягодицами, обтянутыми тонким трико. В зеркале он заметил Франка Фрёлика, который демонстративно поглядывал на часы. Он сидел на скамейке у стены уже двадцать минут. Посмотрев на усталую ученицу, Фрёлик догадался, что урок скоро закончится.
Через пять минут двое мужчин остались в зале одни.
— Эйольф Стрёмстед? — спросил Фрёлик, протягивая руку и, представившись, объяснил: — Я насчет Ингрид Есперсен.
— Боже мой, ну и положеньице! — Стрёмстед покачал головой, вытирая пот со лба.
— У нас есть основания полагать, что вы находитесь в очень хороших отношениях с Ингрид Есперсен, — сказал Фрёлик.
— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Стрёмстед, не глядя на своего собеседника.
— Я вхожу в следственную группу, которая изучает обстоятельства убийства ее мужа, — сказал Фрёлик и замолчал.
Стрёмстед по-прежнему смотрел куда-то в сторону. Фрёлик тянул время. Он подыскивал нужные слова.
— Более того, нам известно, что вас и Ингрид Есперсен связывают весьма близкие отношения.
— Кто вам сказал? Она? — осторожно осведомился Стрёмстед.
— На самом деле мы видели вас вместе. — Фрёлик встал и порылся в сумке. — У меня здесь несколько фотографий, которые подтвердят мои слова, но… — Он оставил поиски. — Похоже, я не захватил их с собой, но вас и вдову видели в припаркованной машине на следующий день после того, как был найден мертвым Рейдар Фольке-Есперсен. Вы общались… ну, скажем, довольно тесно.
Стрёмстед тяжело дышал.
— Когда вы в последний раз виделись с ней? — мягко спросил Фрёлик.
— В воскресенье. Мы поехали на парковку у Музея Мунка.
— А до того?
— В пятницу… тринадцатого января.
Фрёлик записал ответы и посмотрел своему собеседнику в глаза:
— Пожалуйста, расскажите, что именно произошло в пятницу.
— Она заехала ко мне днем… между половиной двенадцатого и двенадцатью. Мы выпили чаю, поговорили, а примерно через полчаса легли в постель. Так мы проводим время каждую пятницу.
Стрёмстед замолчал, и Фрёлик посмотрел на него. На лице Стрёмстеда застыло непроницаемое выражение.
— Где-то через полчаса позвонил ее муж. Вы только представьте — позвонил, когда мы трахались! — Стрёмстед ухмыльнулся.
— Что вы сказали?
— Ее муж позвонил, когда мы трахались.
Фрёлик наградил кудрявого красавца суровым взглядом. Тот снова вытер пот со лба.
— Повторите, пожалуйста, кто именно вам звонил.
— Ее старик. Ну, убитый. Рейдар Фольке-Есперсен.
— Что он хотел?
— Попросил позвать к телефону его жену. Он хотел с ней поговорить.
— Ну и как, поговорил?
— Да.
Стрёмстед по-прежнему смотрел вперед, в зеркало, висящее на противоположной стене. Фрёлик посмотрел туда же, и их взгляды встретились.
— Долго продолжаются ваши отношения?
— Очень долго!
— Что значит «очень долго»?
Стрёмстед взъерошил потные кудри.
— По-моему, это значит, что я попал в жуткое положение.
— Почему?
— Мне приходится сидеть тут с вами и отвечать на нескромные вопросы, хотя сюда вот-вот придет ученица.
— Сколько времени продолжаются ваши отношения?
— Года три.
— Вы когда-нибудь встречались с Фольке-Есперсеном? — спросил Фрёлик.
— Один раз. Много лет назад, когда я танцевал с Ингрид.
— А потом вы его видели?
— Нет, ни разу. — Стрёмстед вытер лоб тыльной стороной ладони и ухватился за ворот свитера. Оттянул его, проветривая тело, и спросил: — Который час?
— Пять минут, — ответил Фрёлик.
— Сейчас придет следующая ученица.
— Ну и ладно. Итак, в пятницу, тринадцатого, вы видели Фольке-Есперсена?
Стрёмстед побледнел:
— Видел ли я ее мужа? Нет.
Он снова вытер лицо, на этот раз полотенцем, и широко улыбнулся. Верхняя губа приподнялась, обнажив ряд безупречных зубов. Его победительная улыбка показалась Фрёлику хорошо отрепетированной. Он не сомневался: женщины встают в очередь, чтобы броситься на шею этому мужественному красавцу.
— Долго ли Ингрид пробыла у вас?
— До начала четвертого.
— Что вы делали после его звонка?
Стрёмстед ухмыльнулся:
— А вы как думаете?
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
Стрёмстед вызывающе посмотрел на Фрёлика и ответил с наглой улыбкой:
— Мы продолжили… Она меня просто досуха высосала!
— Вы разговаривали о телефонном звонке ее мужа?
— Она тогда не могла говорить — у нее рот был занят.
Фрёлик сосчитал до десяти, стараясь не взорваться. Стрёмстед о чем-то задумался и даже приоткрыл рот. Потом он сказал:
— Хм… Простите, но войдите и вы в мое положение. Спрашиваете, о чем мы тогда говорили? Ну да, и о ее муже тоже. В основном гадали, много ли ему известно, давно ли он знает про нас и какие могут быть последствия.
— В каком смысле?
— Что?
— Что значит «последствия»? Последствия чего — его телефонного звонка?
Стрёмстед задумчиво, рассеянно улыбнулся:
— Ее ведь поймали на месте преступления, понимаете? Естественно, ее тревожило предстоящее объяснение с мужем. Она очень расстроилась.
— Обычно, значит, муж ей не звонил?
— Вы что, ненормальный?
— Хотите сказать, что своим телефонным звонком муж дал ей понять, что ему известно о ее измене?
— Да.
— Как по-вашему, она думала о разводе?
— Что-о?!
Фрёлик вздохнул.
— Как вам кажется, жалела ли она о том, что ее поймали? Муж мог подать на развод? Она боялась развода?
Стрёмстед хмыкнул:
— Ну да, наверное. Ее муж звонит в то время, когда она… пока она… Должно быть, он здорово ее шибанул, как говорится! — Стрёмстед снова оскалился. Его заученная улыбка все больше раздражала Фрёлика. — По-моему, она боялась вечера, — чуть серьезнее продолжал Стрёмстед.
