Йорген Брекке - Царствие благодати
— Фелиция Стоун с верхних этажей. У меня к тебе немного необычный вопрос.
— А у меня необычная профессия, так что смелей в атаку, — отозвался Йенсен.
— Твои предки чисто случайно не скандинавы?
— Вот черт, неужели это так заметно? И что меня выдало? Фамилия или голубые глаза?
— И то и другое, — засмеялась Фелиция.
— Хорошо, признаю свою вину. Мой отец родился в Норвегии. Перебрался сюда в возрасте пятнадцати лет вместе со своими родителями. И какое наказание меня ждет?
— Приговор еще не вынесли. Твой отец когда-нибудь учил тебя норвежскому?
— Папа настаивал, что мы теперь американцы. Дома мы говорили только на английском.
— Как жаль.
— Да, жаль. Но этот запрет не помешал моей бабушке разговаривать с нами по-норвежски. Она даже немного учила меня, чтобы я смог читать ей газеты, когда она станет совсем старенькая, как она говорила. Газета называлась «Бергенс Тиденде», родственники каждый месяц присылали ей номер. Бабушка до самого конца сохранила отличное зрение, поэтому много читать вслух мне не довелось. Но сквозь простенький текст продраться могу.
— Тогда ты приговариваешься к получасу незамедлительных штрафных работ у меня в кабинете, — весело сказала Фелиция.
— Обвинен и осужден, а я всего-то по телефону поговорил. У нас что, полицейское государство? — отшутился Кнут Йенсен.
— Нет, у нас полицейский участок, — ответила Фелиция, а про себя подумала: «А мы, часом, не флиртуем?»
— Иду, — отозвался Йенсен и положил трубку.
Кнут Йенсен долго сидел и вникал в текст.
— Обычные местные новости. Сайт принадлежит газете из Тронхейма, третьего по величине города в Норвегии. Вообще-то маленький город, но там есть университет. Фотография сделана в университетской библиотеке, где проводилась какая-то конференция, посвященная средневековым норвежским рукописям и манускриптам. В статье подчеркивается: таких манускриптов существует очень немного, но те, что есть, представляют немалый интерес. Особенно всех занимает книга, принадлежащая перу некоего священника Йоханнеса.
Йенсен посмотрел на Фелицию.
— Это как-то связано с нашим делом?
— Понятия не имею. А вот тут, под картинкой, что написано?
— Только то, что фотография сделана в Кнудтзоновском зале, скорее всего названном в честь кого-то по фамилии Кнудтзон. А дальше идут имена людей на фотографии. Полагаю, это участники конференции.
— Один из людей с фотографии в моем присутствии утверждал, будто не знаком ни с одним скандинавским книжным собранием. Что ты на это скажешь?
— Скажу, что это немного странно. Он ведь не просто мимо проходил, когда делался снимок.
— Я тоже так думаю. А когда эта статья была написана?
— Дата указана вот здесь. — Йенсен показал на мониторе. — Они там просто пишут задом наперед. Заметка опубликована в апреле этого года.
— Введи запрос о помещении, об этом Кнудтзоновском зале, — попросила Фелиция.
Йенсен повиновался. Он искал только среди норвежских сайтов. Нашлось несколько ссылок. Он открыл первую и стал читать.
— Зал назван в честь парня по имени Бродер Лисхолм Кнудтзон, — сказал он, изучив страницу, похожую на официальный сайт какой-нибудь организации — например библиотеки или университета. — Несомненно, знаменитый библиофил.
— И почему я не удивлена? — пробормотала себе под нос Фелиция Стоун.
Йенсен ушел с этой страницы и открыл следующую ссылку. Фелиция заметила, что эта новая страница тоже принадлежит газете «Адресса». Теперь, зная, как нужно читать дату, она поняла: статья совсем свежая. Опубликована сегодня.
Кнут Йенсен долго сидел молча и читал.
— Не понимаю. — Он наконец нарушил тишину.
— Трудности перевода?
— Нет, язык вполне ясный. Меня сбило с толку содержание. Кнудтзоновский зал здесь упоминается в связи с тем, что сегодня в ходе полицейского расследования там были собраны все сотрудники Университетской библиотеки Тронхейма. Преступление, которое расследуется… У меня просто нет слов. Это совершенно меняет дело. Или ты гениальный сыщик, или тебе невозможно, фантастически везет.
— Да говори же наконец, что случилось! — Фелиции хотелось схватить Йенсена за воротник и хорошенько встряхнуть.
— Почти ровно двенадцать часов назад в книгохранилище Университетской библиотеки Тронхейма был найден труп женщины.
— Ну да, очень странное совпадение.
— Да, но сейчас ты увидишь, что такое по-настоящему странное совпадение. Эта женщина была обезглавлена, и с нее сняли кожу.
Фелиция тупо уставилась на Йенсена. «Вот все и раскрылось, — думала она. — Вот все и вправду раскрылось». Возможно, она чувствовала бы себя еще лучше, если бы не так случайно наткнулась на это сообщение. Да и какая разница, в конце-то концов? Ради таких мгновений следователь и работает. Ощущение все равно очень приятное. Прорыв в расследовании. Наконец!
Она еще немного посидела, разглядывая картинку на экране: фотографию полной рыжеволосой женщины. Она вдруг поняла, где видела ее раньше. Это была дама с загадочной фотографии Бонда.
— Чья это фотография? — Показывая пальцем на экран, она уже знала ответ.
— Это и есть убитая.
Фелиция посмотрела на Кнута Йенсена долгим взглядом, размышляя, стоит ли наградить его поцелуем. Она ограничилась тем, что положила руку ему на плечо.
— Йенсен, нам нужен письменный перевод этой статьи, и как можно скорее. Я созову всю группу на совещание. Хочу, чтобы ты тоже присутствовал.
Через час все собрались в комнате для переговоров. Вначале судмедэксперт зачитал свой перевод статьи из газеты «Адресса». Кроме того, он потратил остававшееся перед совещанием время на то, чтобы просмотреть другие крупные норвежские сетевые издания, и сообщил, что там, на севере, дело попало на первые полосы всех газет. Он выяснил: тамошняя полиция уже допрашивает подозреваемого. На это Рейнольдс, не переставая жевать свою ужасную жвачку, заметил:
— Если норвежская пресса хоть в чем-то похожа на нашу, мы можем смело поделить результат на десять. Я хочу сказать, у нас ведь тоже есть подозреваемый.
— А он у нас правда есть? — спросила Фелиция, которая успела много чего передумать и проверить после того, как схлынул первый восторг от открытия. — Насколько вероятно, что Невинс сейчас в Норвегии?
— Теоретически он может быть в Норвегии, — сказал Рейнольдс. — Три дня назад он улетел в Европу.
— В Германию, — уточнила Фелиция. — На прошлой неделе он упоминал об этой поездке при мне.
— А я уже проверил его алиби на тот день, когда убили Бонда. Тогда он встречался с книготорговцем в Луисвиле. Я поговорил и с тем парнем, и с персоналом отеля, где Невинс якобы останавливался в ночь убийства. Нет никаких оснований сомневаться в его алиби.
— Пока у нас нет ничего конкретного, что можно было бы ему предъявить, — взял слово Джонс, до сих пор безмолвно сидевший во главе стола. — Но если он не совершал убийства собственноручно, это еще не значит, будто он вообще не замешан в деле. Не стоит забывать о главном открытии, которое мы сегодня сделали. У нас не одно убийство, а два. Невинс выглядит связующим звеном между ними, но вероятен также факт, что жертвы могли быть знакомы между собой. У Бонда на компьютере оказалась фотография этой норвежки, Гунн Бриты Дал.
— Да, но есть еще одна связь. Старинные книги, — заметила Фелиция. — Думаю, нам стоит сосредоточиться на них. В деле фигурируют книги и кожаные переплеты.
— Основная задача сейчас — доказать, что эти убийства действительно так похожи, как кажутся на первый взгляд. Йенсен, как, ты сказал, зовут следователя, занимающегося норвежским убийством в библиотеке? — спросил Джонс.
— Я этого еще не говорил. — Йенсен совсем уткнулся носом в свой компьютер. — Дайте посмотреть. Его зовут Одд Синсакер.
— Одд? Вот же ур-одд-ливое имя, — хмыкнул Паттерсон.
Фелиция только закатила глаза.
— Стоун, выйдешь с ним на связь, чтобы сравнить детали. И вспоминай, где ты в последний раз видела свою дорожную косметичку.
— Да, сэр. Не хочу показаться занудой, но разве так можно?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы говорим о зарубежном деле. Разве не предусмотрены особые процедуры, которые надо выполнить? Не обязаны ли мы сначала обратиться в вышестоящую инстанцию?
— Нет, пока не узнаем больше. Пока у нас есть наше дело, которое мы расследуем, а у них — свое дело. Все, чего мы хотим, — это обменяться информацией. Я рассчитываю, что они столь же заинтересованы в разговоре с нами, как и мы — с ними.
— Ладно. Но не лучше ли будет, если позвонит Йенсен? Он же знает язык.
— Йенсен не полицейский. Не в обиду тебе будь сказано. — Последние слова Джонс обратил к Кнуту.
