Иэн Рэнкин - Вопрос крови
Перед ней была стеклянная дверь. За дверью в своей нише послушно стоял ее автомобиль. Что сделал бы Ребус — ударился бы в бега или скрылся? Она улыбнулась тут же явившемуся ответу: ни то и ни другое. Вероятнее всего, он, прыгая через ступени, поспешил бы в кабинет начальства, уверенный, что прав он, она же, что бы она ему ни стала говорить, — неправа.
Шивон бросила в урну свою жестянку и направилась к лестнице.
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвала? — спросила старший суперинтендант Джилл Темплер. Она сидела за столом в своем кабинете, заваленная срочными бумагами. В качестве старшего суперинтенданта Темплер отвечала за работу всего подразделения В, в которое входили три участка южного района города со штабом в Сент-Леонарде. Нагрузка была не так уж и велика, пока шотландский парламент не переехал в специально отстроенный для него комплекс в нижней части Холируд-роуд. Темплер, как казалось, тратила несообразно много времени на всяческие согласования и совещания по поводу парламентских дел. Шивон понимала, что делает это Темплер с отвращением: никто еще не выбирал работу в полиции из любви к бумажной волоките. Но чем дальше, тем больше во главе угла оказывались финансы, бюджет и отчетность. Офицеры полиции, умевшие вести дела или руководить работой участка, не перерасходуя бюджета, ставились в пример, те же, кто экономил средства, тратя меньше положенного, считались редкими и особо ценными специалистами.
Шивон видела, что для Джилл Темплер это не проходит даром. В ней постоянно чувствовались усталость и раздражение. В ее волосах проглядывала седина, которую она то ли не замечала, то ли не имела теперь времени скрыть. Годы брали свое, что наводило Шивон на размышления о том, какую цену придется заплатить ей за карабканье по карьерной лестнице. Конечно, если считать, что после сегодняшнего лестница эта ей еще светит.
Темплер рылась в ящике стола и, казалось, была целиком поглощена этим занятием. Видимо, сдавшись, она задвинула ящик и сконцентрировала внимание на вошедшей Шивон. При этом она наклонила голову, отчего взгляд ее посуровел, а складки на шее и возле рта, как не могла не отметить Шивон, обозначились четче. Темплер дернулась в кресле, ее пиджак сморщился под грудью, и стало виднее, что начальница потолстела. Сказывается либо злоупотребление фастфудом, либо частые служебные ужины с полицейским командованием. Шивон, которая в шесть часов утра посетила спортзал, выпрямилась в своем кресле и чуть вздернула подбородок.
— Полагаю, что речь пойдет о Мартине Ферстоуне, — сказала она, вызывая Темплер на открытый поединок. Та не шелохнулась, и она заговорила вновь: — Но я не имею к этому…
— Где Джон? — резко перебила ее Темплер.
Шивон чуть не поперхнулась.
— Дома его нет, — продолжала Темплер. — Я посылала узнать, но, по твоим словам, он взял пару дней по болезни. Где же он, Шивон?
— Я…
— Дело в том, что два дня назад Мартина Ферстоуна вечером видели в баре. В этом не было бы ничего примечательного, если б его собутыльник не имел поразительного сходства с инспектором Джоном Ребусом. А через несколько часов Ферстоун заживо сгорел у себя в кухоньке. — Она помолчала. — Если, конечно, предполагать, что к моменту пожара он был еще жив.
— Я, право, не… мэм…
— Джон ухаживает за тобой, не правда ли, Шивон? В этом нет ничего предосудительного. Он ведь рыцарь, не так ли? И в вечных поисках очередного дракона, которого мог бы сокрушить.
— К инспектору Ребусу это не имеет ни малейшего отношения, мэм.
— Тогда почему он прячется?
— Мне неизвестно, прячется ли он вообще…
— Но ты виделась с ним? — Всего лишь вопрос, не больше. Темплер позволила себе с победным видом улыбнуться. — Держу пари, что виделась.
— Он слишком плохо себя чувствует, чтобы прийти на службу, — парировала Шивон, чувствуя, что ее удары начинают терять былую силу.
— Если он не в состоянии прийти сюда, может быть, ты отвезешь меня к нему?
Шивон почувствовала, что оседает в кресле:
— Сначала мне надо переговорить с ним.
Темплер покачала головой:
— Это не обсуждается, Шивон. По твоим словам, Ферстоун тебя преследовал. Подбил тебе глаз, поставив вот этот синяк. — Шивон невольно потянулась к левой скуле. Синяки, как она знала, уже побледнели и походили теперь на тени. Их можно было замазать тоном или же объяснить усталостью. Но в зеркале она их различала. — Теперь он мертв, — продолжала Темплер. — Погиб при пожаре весьма подозрительного свойства. Так что, сама понимаешь, мне необходимо поговорить с тем, кто видел его в последний вечер. — Она опять помолчала. — Когда ты его видела, Шивон?
— Кого, Ферстоуна или инспектора Ребуса?
— Обоих, если тебе будет угодно.
Шивон молчала. Она подняла руки, чтобы сжать подлокотники, но поняла, что подлокотников в кресле нет. Кресло было новое и менее удобное, чем прежнее. Потом она заметила, что и Темплер сидит в новом кресле, несколько более высоком, чем предыдущее. Легкое ухищрение, чтобы почувствовать превосходство над любым визитером. Стало быть, начальнице нужны подобные уловки.
— Думаю, я не готова ответить на этот вопрос, мэм. — Шивон сделала паузу. — Извините. — Она встала, не зная, согласится ли сесть, если ее о том попросят.
— Очень грустно, сержант Кларк. — Тон Темплер был холоден. По имени она ее больше не называла. — Так вы скажете Джону, что нам с ним надо поговорить?
— Если вы мне это поручаете.
— Думаю, вы захотите согласовать показания, прежде чем начнется расследование.
Шивон, кивнув, приняла угрозу. По первому же слову начальства набегут следователи Отдела претензий, замаячат папки с вопросами, начнутся скептические ухмылки. Полное наименование всей этой свистопляски — Отдел жалоб и претензий по служебным преступлениям и случаям превышения власти.
— Спасибо, мэм.
Вот и все, что сказала Шивон, открывая дверь и закрывая ее за собой. Дальше по коридору был туалет, и она вошла в кабинку и немножко посидела там, дыша в вытащенный из кармана бумажный пакетик. В первый раз, когда ее охватил такой приступ паники, она подумала, что у нее вот-вот не выдержит сердце: оно колотилось как бешеное, было трудно дышать, мышцы напряглись, как под электротоком. Доктор сказал тогда, что ей требуется отдых. Она поспешила к нему в кабинет, думая, что он направит ее на обследование, но вместо этого он порекомендовал ей книгу, где описывается ее состояние. Книгу эту она купила в аптеке. Там в первой же главе перечислялись все ее симптомы и говорилось, что надо делать. Сократить потребление кофеина и алкоголя. Поменьше соленого и жирного. А при приближении приступа подышать в бумажный пакетик.
Доктор сказал, что давление у нее несколько повышено и велел заниматься спортом. Она стала приходить на работу на час раньше и проводить этот час в спортзале. Неподалеку был и общественный бассейн, и она дала себе слово заняться и плаванием.
— Питаюсь я хорошо, — сказала она доктору.
— Ведите дневник своего состояния за неделю, — сказал он.
Дневник она все еще не потрудилась начать. И постоянно забывала дома купальник.
Нет ничего проще, чем обвинить во всем Мартина Ферстоуна.
Ферстоун привлекался к суду по двум статьям — нарушение неприкосновенности жилища и нападение. Одна из соседок застукала его, когда он покидал ограбленную им квартиру. Ферстоун, схватив женщину, стукнул ее об стену головой, а потом ударил ногой по лицу так сильно, что на лице отпечатался след его подошвы. Шивон выступала в суде и делала все от нее зависящее. Но злополучного ботинка так и не нашли, и дома у Ферстоуна не обнаружилось ничего из пропавших вещей. Соседка описала своего обидчика, указала на фотографию Ферстоуна, а затем на опознании и на него самого.
Но существовали обстоятельства, на которые не преминуло обратить внимание следствие. Не было свидетелей. Не было ничего, способного связать Ферстоуна с данным преступлением, кроме опознания и того факта, что он был известным взломщиком и неоднократно привлекался за нападения.
— Ботинок очень бы пригодился, — сказал исполняющий обязанности следователя, почесав бороду, и спросил, нельзя ли попытаться снять одно из двух обвинений, а может быть, пойти на мировую.
— И дать ему возможность праздновать победу? — возмутилась Шивон.
На судебном заседании защитник указал Шивон на то, что первоначальное описание преступника соседкой мало напоминает сидящего на скамье подсудимых. Дальнейшие показания были не многим лучше — потерпевшая сама признавала, что не уверена; за эти сомнения ухватилась защита. В своем выступлении Шивон изо всех сил старалась намекнуть на криминальное прошлое подсудимого, так, чтобы довести это до всеобщего сведения. Дело кончилось тем, что судья не мог не внять возражениям защиты.
