Джеймс Берк - Пленники небес
— В чем дело, Бубба? — спросил я.
Вместо ответа он двинул мне кулаком в подбородок, да так, что я отлетел к двери бильярдной. Планшетка моя очутилась в углу, я попытался удержаться за стену, и тут дверной проем заслонила его мощная фигура. Он кинулся на меня и двинул пару раз кулаком по голове; я согнулся в три погибели. Я чувствовал запах его пота, смешанного с одеколоном, чувствовал, как он прерывисто дышит: он попытался ударить меня наотмашь, но я успел увернуться. Я и забыл, как сильно он способен ударить. Нанося каждый удар, он поднимался на носки, его мускулистые бедра и упругие ягодицы едва не рвали брюки по швам. Он никогда не защищался, его девиз был — нападение, и он бил, целясь в глаза и нос, с такой яростью и энергией, что ясно было — он не остановится, пока не превратит противника в котлету.
Однако когда он раскрылся, ударом левой я двинул ему в глаз, и его голова дернулась от удара; не давая ему опомниться, я наискось огрел его правой в челюсть. Он покачнулся и сбил медную плевательницу, которая со звоном покатилась по полу, разбрызгивая содержимое. Под глазом у него образовалась красная гематома, а на скуле явственно отпечатался след моего кулака.
Он сплюнул на пол и одернул штаны на поясе большим пальцем.
— Если это был твой лучший удар, ты — слабак, — сказал он.
Вдруг в бильярдную ворвался Сесил — щека оттопырена табачной жвачкой, на поясе болтаются дубинка и наручники, пристегнутые к кобуре. Он схватил Буббу сзади за руки, скрутил его и шваркнул головой о карточный стол.
Бубба поднялся на ноги, на его штанах отчетливо проступили пятна смешанной с табаком слюны. Я заметил, что Сесил потянулся к своей дубинке.
— Что за черт, Дейв?.. — спросил Бубба.
— А в рыло не хочешь? — перебил его Сесил.
— Сукин сын, ты путался с Клодетт. Не пытайся отрицать это. Придержи своего пса, и я тебе мозги вышибу.
— Ты — болван, Бубба.
— Ага. Потому что не ходил в колледж, как ты. Так мы закончим или нет?
— Ты арестован. Повернись. Руки на стол.
— Да пошел ты... Засунь свой жетон себе в задницу.
Сесил двинулся было к нему, но я остановил его.
Я схватил твердую, как кедровый сук, руку Буббы и попытался завернуть ему за спину.
Так мне это и удалось.
Молниеносным движением он повернулся ко мне. У него чуть глаза не лопнули, так сильно он размахнулся. Однако он не смог удержать равновесия, да и я успел увернуться, так что удар пришелся вскользь по уху. И тут я изо всех сил врезал ему правой по зубам.
На губах его выступила слюна, глаза широко раскрылись, кончики ноздрей побелели от шока и боли. И тогда я двинул ему левой, на сей раз повыше глаза; последний мой удар пришелся под ребра с левой стороны. Он согнулся пополам, сползая вниз по барной стойке, и ему пришлось ухватиться за резной выступ, чтобы не завалиться на пол.
Я запыхался, в месте удара лицо мое онемело и распухло. Отцепив от пояса наручники, я застегнул их на запястьях Буббы, потом усадил его на стул. Он наклонился и выплюнул сгусток кровавой слюны.
— Отвезти тебя в больницу? — спросил я.
Он ухмыльнулся; в глазах его заплясали бесовские огоньки, на зубах алело пятно, точно след от помады. Потом выругался по-французски.
— Ты обругал меня потому, что я выиграл бой? — спросил я. — Брось, это на тебя не похоже. Может, все-таки в больницу?
— Эй, Ти Нег, — окликнул он хозяина заведения, — поставь всем за мой счет. Угощаю.
— Нету у тебя счета, — ответил Ти Нег. — И никогда не будет.
Сесил проводил Буббу до машины и запер на заднем сиденье. В прилизанных волосах его остались опилки, которыми был усыпан пол бильярдной. Он смотрел из-за решетки, как хищный зверь из-за прутьев клетки. Сесил завел мотор.
— Сверни-ка в парк на пару минут, — попросил я.
— Зачем это? — поинтересовался Сесил.
— Мы же никуда не спешим, верно? И день такой славный. Давай съедим по мятному мороженому.
Мы пересекли раздвижной мост над заливом Тек. Коричневатая вода стояла высоко, и вдоль зарослей водяных лилий блестели на солнце радужные крылья стрекоз. Я мог различить бронированные спины аллигаторов, притаившихся в тени кипарисов вдоль берега. По заросшей дубами аллее мы въехали в парк, миновали открытый бассейн и остановились рядом с бейсбольной площадкой. Я вручил Сесилу две долларовые бумажки.
— Купи-ка нам три мороженых, — попросил я.
— Дейв, место этого человека — в тюрьме, а не в парке с мороженым, — возразил было Сесил.
— То, что произошло между нами, — личное. Я просто хочу, чтобы ты это понял, — сказал я.
— Этот человек — сутенер. Он не заслуживает пощады.
— Может быть, так оно и есть. Но пусть это останется на моей совести. — Я подмигнул ему и ухмыльнулся.
Ему это не понравилось; тем не менее он взял деньги и побрел искать палатку мороженщика. В бассейне пацаны сигали с вышки в голубую, игравшую солнечными бликами воду.
— Ты и вправду поверил, что я путался с твоей женой? — спросил я у Буббы.
— А разве не так, сука?
— Сплюнь свои ругательства и отвечай нормально.
— Она знает, как залезть мужику в штаны.
— Как ты можешь так о собственной жене?
— Ну и что? Она такая же женщина.
— Неужели ты не понял, что тебя надули? Я-то думал, ты умнее.
— Неужели, когда она сидела рядом с тобой в грузовике, ты ни о чем таком не думал? — улыбнулся он. Его зубы еще были розовыми от крови. Руки его были закованы за спиной, и от этого его грудь казалась еще шире. — Она любит иногда подурачиться, — сказал он.
— Все они это любят. Это не означает, что надо расстегивать ширинку.
— Эй, скажи честно, ты ведь чуть в штаны не наложил, когда я тебя ударил?
— Я хочу тебе кое-что сказать, Бубба. Пойми меня правильно. Сходил бы ты к психиатру. Ты ведь богат, можешь себе позволить. Начнешь лучше разбираться в людях, да и в себе тоже.
— Что я богат, это точно. Да мой садовник получает больше, чем ты. Тебе это ни о чем не говорит?
— Ты не умеешь слушать. И никогда не умел. Потому-то в один прекрасный день тебя ждет большой облом.
Я выбрался из машины и открыл дверцу.
— Ты что? — спросил он.
— Выходи.
Я помог ему выбраться из машины.
— Повернись, — приказал я.
— Что ты задумал? — спросил он.
— Ничего. Я отпускаю тебя.
Я расстегнул наручники. Он принялся тереть запястья. Его широко расставленные серо-голубые глаза сверлили меня недоуменным взглядом.
— Полагаю, то, что произошло у Ти Нега, останется между нами. Так что на сей раз ты свободен. Попадешься еще раз — отправишься в тюрьму.
— Блин, ну ты Робин Гуд.
— Не знаю почему, но у меня такое чувство, что ты — человек без будущего.
— Да ну?
— В один прекрасный день они погубят тебя.
— Кто — они?
— Федералы, легавые или твои дружки. Рано или поздно это случится, и притом тогда, когда ты меньше всего будешь готов. Вспомни ту шлюху, которую поджег Эдди Китс. Когда он с улыбкой постучал в ее дверь, она, наверное, предвкушала уик-энд на островах.
— Думаешь, ты первый легавый, который говорит мне подобную чушь? И всегда-то я слышу эти бредни, когда у вас ничего на меня нет, ни улик, ни состава преступления, ни свидетелей. А знаешь, почему вы так говорите? Потому, что вы носите дерьмовые костюмы, ездите на дерьмовых машинах и живете в хибарах возле аэропорта. И вот вам попадается человек, у которого есть все, о чем вам приходится только мечтать, оттого что большинство из вас слишком безмозглые, чтобы иметь хоть толику моего. И единственным способом рассчитаться вам видится этот. Да-да, именно пурга про то, что типа кто-то скоро меня прихлопнет. Так что тебе я скажу то же самое, что говорю остальным: когда вы сдохнете, я куплю пива и помочусь на вашу могилу.
Он достал из кармана пластинку жвачки, развернул обертку, выбросил ее на землю и сунул резинку в рот. Все это время он не отрывал взгляда от моего лица.
— У тебя ко мне все?
— Да.
— Кстати, вчера я напился, так что не спеши приписывать себе победу.
— Я перестал вести счет давным-давно. Наверное, повзрослел.
— Да ну? Скажи это себе в очередной раз, когда увидишь свой банковский счет. Кстати, я ж тебе должен за то, что ты меня разукрасил. Купи себе что-нибудь хорошее и пришли мне счет. Увидимся.
— Я хочу, чтобы ты понял, Бубба. Если я узнаю, что ты как-то связан с гибелью моей жены, пеняй на себя.
Он продолжал жевать резинку. Потом вдруг оглянулся на бассейн, словно подыскивая нужные слова для ответа, однако вместо этого быстрым шагом пошел прочь. Под подошвами его мокасин похрустывали сухие листья. Внезапно он остановился и обернулся ко мне.
— Послушай-ка, Дейв. Представь, что у меня деловая встреча и мой партнер видит такую рожу. Прикинь, да?
Пройдя еще несколько шагов, он снова обернулся. Солнечные блики играли на его жестких волосах и загорелом лице.
