Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
– Да ты просто признайся, что влюбился в своего Кота, – заверещал Ворон, словно Гамлета и рядом не было, – и не хочешь с ним расставаться. Ты предатель! Ты предал нашу вечную дружбу, наши вечные принципы!
Камень пристыженно замолчал. В словах Ворона была своя правда, он действительно очень привязался к Коту Гамлету. Но и правила обращения с «той» реальностью тоже были незыблемыми, и с этим приходилось считаться.
Ворон между тем слетел с ветки, уселся Камню на макушку и наклонился к самому уху.
– Ты только представь, – зашептал он, стараясь, чтобы Кот его не услышал, – Гамлет рано или поздно помрет, потому что он смертный. И тебе придется его хоронить. А так мы его отправим подобру-поздорову и никогда не узнаем, что с ним случится. И можно будет всегда думать, что он живой и с ним все в порядке. Ведь здорово же, а?
С этим трудно было спорить. Но все-таки нарушение серьезное…
– А ты что думаешь, Змей? – обратился Камень к другу, покосившись на Гамлета, который, замерев, сидел в сторонке и с трепетом ждал, как решится его судьба.
– Я думаю, – неторопливо зашипел Змей, – что уважаемого Гамлета можно вернуть назад. В конце концов, когда он провалился в пространственно-временную дыру, он был без сознания, тяжело болел, то есть находился не в активной фазе своего существования. И пребывал он в этой фазе весьма долго даже с учетом того, что мы изо всех сил его лечили. А если бы его не лечили?
– Он бы сдох, – доброжелательно выступил Ворон.
– Он бы пролежал больным и неактивным еще дольше, – высказал предположение Камень. – Я понимаю, что ты хочешь сказать.
– А я – нет, – жалобно мяукнул Кот.
– Змей хочет нам сказать, что, поскольку ты все равно ничего не смог бы сделать, то ты никак не мог бы изменить реальность своим присутствием. Какая разница, где ты валялся бы как колода, там, возле бензоколонки, или здесь? Тебя все равно никто не взял бы к себе домой, уж больно ты страшный был и грязный, таких в дома не берут, – начал объяснять Ворон. – И ни одну мышь ты бы не поймал. Одним словом, той реальности совершенно по барабану, был ты в ней или нет, толку от тебя все равно никакого. А коль ей по барабану, то тебя вполне можно вернуть, как будто ты повалялся-повалялся – да и поправился. И тут я со Змеем полностью солидарен.
– Но я не хочу, – плаксиво заявил Гамлет. – Мне еще рано обратно, я хочу дослушать историю.
– Ладно, – великодушно согласился Ворон, – так и быть, поживи с нами, пока мы до конца не досмотрим, а потом отправляйся.
– Но я не знаю как… Я не умею… – растерялся Кот.
– А я тебе помогу, – пообещал Ворон. – И до места доведу, не потеряешься. Или Змея попросим, он тоже место знает.
Змей согласно кивнул и принялся укладываться кольцами, что означало его стремление к покою, свободному от споров и конфликтов.
В Шиловск к Ольге Поповой Антон Сташис поехал один, Настя сказала, что ее спина еще одной поездки просто не выдержит.
Жила Попова, насколько удалось выяснить, одна и работала системным администратором в какой-то конторе. Антон решил навестить ее вечером и не прогадал – Ольга была дома. Она открыла дверь в халатике, из-под которого виднелись голые не очень-то стройные ноги.
– Слушаю вас, – спокойно произнесла она, глядя на Антона ясными глазами.
– Я из уголовного розыска, моя фамилия Сташис, – представился Антон, доставая удостоверение.
Ольга переполошилась и принялась запахивать на себе халат, и без того туго подвязанный пояском.
– А что случилось? Ой, нет, погодите, вы проходите, проходите в комнату, мне надо переодеться.
– Да не надо переодеваться, не беспокойтесь, – попытался остановить ее Антон, но девушку уже как ветром сдуло.
Она скрылась в другой комнате и появилась через некоторое время вполне одетая, в джинсах и блузке навыпуск. Распущенные волосы оказались собранными на затылке и сколотыми в замысловатый узел. Даже глаза, насколько Антон успел заметить, стали ярче и выразительнее, видно, она обновила макияж.
– Вот теперь я готова с вами беседовать, – улыбнулась Ольга. – Что вас интересует?
– Меня интересует Никита Колодный. Вы с ним знакомы?
Ольга чуть заметно дернула губами.
– Знакома, но не близко. А что случилось? У него какие-то проблемы? Неприятности?
– С ним все в порядке, не волнуйтесь. Мы занимаемся покушением на художественного руководителя…
– А, ну да, Богомолов, – перебила его Ольга. – Никита рассказывал, какое несчастье с ним случилось. Но я не понимаю, какое отношение…
– Ольга, поверьте мне, я бы не поехал к вам в такую даль, если бы это не было важно, – мягко проговорил Антон. – Пожалуйста, ответьте на мои вопросы, и чем скорее вы это сделаете, тем скорее я уйду и оставлю вас в покое. Так какие у вас отношения с Колодным?
– Я же говорю: не близкие.
– Поконкретнее можно?
– Я его поклонница, хожу на его спектакли. Поскольку мы знакомы, то иногда он мне звонит.
– Вы с ним встречаетесь?
– А вы чаю хотите? – ответила она вопросом на вопрос и рассмеялась.
– Нет, спасибо, – отказался Антон. – Так вы встречаетесь с Колодным?
– А я выпью чайку. Знаете, только что с работы пришла, поужинать не успела, есть очень хочется. Одну минутку подождите.
Ольга скрылась в кухне, но Антон последовал за ней, встал в дверях и молча наблюдал, как девушка в один чайник наливает воду, а в другой насыпает заварку.
– Ольга, вы не ответили на мой вопрос, – настойчиво произнес он, внимательно глядя на ее руки, порхающие над чашкой, блюдцем и сахарницей.
– Вы хотите знать, не встречаемся ли мы с Никитой в романтическом, так сказать, плане? – наконец заговорила она. – Вынуждена вас разочаровать. Конечно, не стану скрывать, я бы хотела, чтобы наши отношения были более близкими, но Никита женат и очень любит свою жену. Мне не на что рассчитывать. Поэтому наши отношения ограничиваются только разговорами.
– И о чем же вы разговариваете?
– О театре, о спектаклях, о его ролях, о разных пьесах.
– То есть вы – театралка? – уточнил Антон.
– Ну… – смущенно улыбнулась Ольга. – Вообще-то, не очень. Просто мне нравится Никита, и я стараюсь быть для него интересной.
– Скажите, Ольга, а о той пьесе, которую он сейчас репетирует, вам Колодный что-нибудь рассказывал?
Она подхватила поднос, на котором стояли чашка с горячим чаем, сахарница и молочник, и пошла в комнату. Антону пришлось посторониться, чтобы пропустить ее. Ольга уселась на диван, положила в чашку сахар, налила молоко, все это неторопливо размешала ложечкой и, вопросительно посмотрев на Антона, предложила:
– Не соблазнитесь? Давайте я вам тоже налью, пока горячий. У меня очень хороший чай.
Но он снова отказался. Ему не хотелось отрываться от наблюдения за Ольгой, за движениями ее густых темно-рыжих бровей, ее пухлых губ, покрытых ярко-розовой помадой.
– Так что насчет пьесы? – напомнил он.
– Никита говорил о ней, но не в подробностях. Я поняла только, что пьеса ему не нравится, но он счастлив, что ему дали одну из двух главных ролей, он так долго ждал этого. Раз вы спрашиваете про Никиту, то, наверное, уже знаете, что ему долго не давали играть, поэтому для него важен этот спектакль. Он очень хочет, чтобы пьеса стала лучше и чтобы спектакль не списали после трех-четырех представлений, а давали несколько сезонов. Вот, собственно, и все, что я знаю.
– А чем именно ему не нравится пьеса, он не говорил?
– Никита сказал, что она совсем сырая и вообще малоинтересная, в характерах нет изюминки, нет драматургии образов.
– Расскажите, пожалуйста, когда и как вы познакомились?
Ольга отпила из чашки, поморщилась и добавила еще немного молока.
– Горячо, – сказала она, виновато улыбнувшись. – Мы познакомились с Никитой два года назад. Я была на спектакле, увидела его и влюбилась. Смешно, правда? Взрослая девица, разумная, самостоятельная, с высшим образованием, а влюбилась как дура. После спектакля побежала в киоск, купила цветы и ждала его у служебного входа, все боялась, что пропустила, что он уже успел уйти, пока я за цветами бегала. Но не пропустила. Он вышел, я подарила цветы, начала лепетать что-то про его талант, а он подхватил меня под руку, улыбнулся так приветливо и пригласил выпить кофе рядом в кафе. Представляете, как я была счастлива? Никита взял мой номер телефона и сказал, что, когда будет спектакль, в котором у него небольшая, но очень яркая роль, он обязательно мне позвонит и пригласит.
– Позвонил?
– Господи, ну конечно же нет! – Ольга рассмеялась легко и почему-то радостно. – Прошло время, он не позвонил, хотя спектакль прошел уже несколько раз, я специально следила по афишам, и я поняла, что все его слова – пустая болтовня. Он был так мил тогда в кафе, и мне показалось… Ну, вы понимаете. А тут я поняла, что совершенно ему не нужна. Прошло больше года, и я снова попала в этот театр, и снова увидела его, и снова купила цветы и ждала у служебного входа. Он так обрадовался, когда увидел меня! Я даже не ожидала, честное слово. Никита сказал, что потерял мой телефон, и долго извинялся, что так получилось и он мне не позвонил. Мы снова пошли пить кофе, я высказала какие-то соображения о спектакле и об игре артистов, а Никита сказал, что у меня удивительное чутье на театральное искусство и мое мнение может оказаться для него полезным. С тех пор он звонит мне, когда чаще, когда реже, мы подолгу разговариваем. На этом наши отношения заканчиваются. Увы, – с улыбкой добавила Ольга.
