Хьелль Даль - Человек в витрине
— Ах ты, дьявол! — ответил усач, снова ухмыляясь.
— Сварить в кипящем масле, — как ни в чем не бывало продолжал Мозес.
Мышеподобный громко захихикал и хлопнул себя по бедру.
— Сварить в кипящем масле, ну надо же! — повторил он. — С макаронами!
— Нет, — возразил Мозес, — лучше замариновать! Положить в бочку с рыбьим жиром и засолить в позиции «шестьдесят девять».
— Мозес тут придумывает самые невероятные рецепты приготовления трески, — пояснил усач. Обратившись к Мозесу, он приказал: — Возьми себя в руки, полудурок!
— Придумай на обед что-нибудь еще, — посоветовал мышеподобный.
— Кто-нибудь из вас знает Юнни Стокмо?
— Юнни Стокмо — мой отец, — признался усач, снимая бейсболку. Под ней оказалась блестящая плешь, окаймленная венчиком седых волос, стянутых сзади в конский хвост.
— Мне нужно срочно переговорить с вашим отцом, — сказал Гунарстранна.
— Понятно, — кивнул Стокмо-младший. — Вот только жаль, он не может. Что скажешь, Мозес?
— Он у себя на хуторе засел, — хихикнул Мозес.
— Ну ты и псих. — Усач покачал головой и повернулся на стуле в сторону Гунарстранны. — Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного и психа на языке.
— Где находится этот хутор? — негромко спросил Гунарстранна.
Стокмо-младший взял со стола газету.
— А на фото вы выглядите моложе, — заметил он, тыча пальцем в первую полосу.
Гунарстранна задумчиво разглядывал свой снимок.
— Здесь вы еще с волосами, — продолжал Стокмо-младший.
Гунарстранне ужасно не нравился тот снимок, который вечно помещали в газетах. Его сфотографировали сразу после отпуска, который он проводил на юге Европы. На снимке он насупился, как идиот. Лицо обгорело, он был красный как рак, с большими мешками под глазами. Из-за невысокого роста приходилось смотреть в объектив снизу вверх.
— Где тот хутор? — властно повторил он.
— Знаете Бендика Флеминга? — поинтересовался усач, вместо ответа.
Гунарстранна медленно кивнул.
— Он передает вам привет, — сообщил усач.
Гунарстранна немного оживился:
— Да, давненько мы с ним не виделись… Когда же… В девяносто втором? А потом он вроде сел на пару лет…
— С памятью у вас все в порядке, — похвалил его мышеподобный, доставая из своих запасов бутерброд. Он откусил большой кусок и принялся задумчиво жевать.
— Ну и как там Бендик? — спросил Гунарстранна.
— Много пьет.
Гунарстранна покачал головой:
— Нехорошо!
— Зато он больше не буянит, когда напивается. Он смеется.
— Уж лучше смеяться, чем убивать людей, — заметил Гунарстранна. — Вы тоже передавайте ему привет… — Он откашлялся. Все трое посмотрели на него в упор. — Разве у вашего отца нет телефона? — спросил он у усача.
— Есть мобильник, но он его выключил.
— Почему он выключил мобильник?
— Наверное, боится, что вы позвоните. — Усач ухмыльнулся.
— Где находится тот хутор? — повторил Гунарстранна, приказывая себе держаться.
Человек по имени Мозес соскочил со стола, на котором сидел, и ткнул пальцем в застекленную фотографию на стене — вид с высоты птичьего полета:
— Вон там. — Он ухмыльнулся своему начальнику, сидящему за столом.
Гунарстранна посмотрел на часы. Совсем скоро он идет в ресторан. Опаздывать неприлично… Для экономии времени он попросил Стокмо-младшего, если тот не против, нарисовать ему карту.
* * *Два часа спустя он входил в ресторан «Ханскен». Туве Гранос уже сидела за столиком и в ожидании читала книгу.
Впервые они с Туве встретились совсем не наедине; они познакомились на заседании местного общества садоводов. Согласно объявлению на листовках, рассылаемых жителям их квартала, темой заседания должны были стать лилии. Гунарстранна лично знал докладчика, — ему не хотелось лишний раз видеться с ним. Кроме того, он сомневался, что тот способен научить его чему-то новому. Наверное, в тот вечер он бы остался дома, если бы за несколько часов до начала ему не позвонил председатель и не напомнил о заседании. Старый Бёрен, который должен был читать доклад о лилиях, раньше служил в министерстве юстиции и потому держался очень надменно. Ему нравилось провоцировать Гунарстранну на мелкие стычки из-за растений и приемов агротехники.
Гунарстранна пытался отказаться. Сказал, что плохо себя чувствует; напомнил, что уже подписался на журнал, издаваемый обществом. Его уже давно пытались уговорить вступить в общество садоводов, но он сразу дал понять, что об этом не может быть и речи. Правда, месяц назад он согласился выступить перед садоводами с лекцией о растениях — индикаторах известковых почв и даже показал слайды.
В конце концов Гунарстранна все же пришел в спортзал местной школы. Вдоль стен с деревянными станками расставили пластмассовые складные столы и стулья. Он вошел через пожарный выход, кивнул нескольким знакомым и устремился к свободному столику в самом дальнем углу. Почти все члены общества приходили на заседания парами. Одиночество не очень тяготило Гунарстранну; лишь бы очутиться подальше от Бёрена, напыщенного отставника, обожающего слушать собственный голос. Он встревоженно поглядывал в сторону входа, когда вдруг вид ему загородила чья-то рука с кофейником.
— Здесь свободно? — спросил женский голос. Не дожидаясь ответа Гунарстранны, обладательница голоса села рядом и улыбнулась: — Приятно снова вас видеть.
Инспектору тоже показалось, что он где-то видел свою соседку, только он никак не мог вспомнить, где именно. Она поспешила ему на помощь:
— Вы допрашивали меня по делу об убийстве… у меня на работе.
— Вы… Туве, — неуверенно проговорил Гунарстранна, отчего соседка снова улыбнулась. — Туве Гранос!
— Мне показалось, в прошлый раз, когда мы виделись здесь, вы меня не узнали.
Гунарстранна смутился, сообразив, что она слушала его лекцию об известковых почвах.
— Вы были на предыдущем заседании? — Ее рука снова пробудила его от раздумий. — А я все высматривала вас, — искренне призналась она. — Вы ведь детектив из отдела убийств и считаетесь местной знаменитостью!
Мужчина за соседним столиком поднял чашку, показывая Туве, что хочет добавки. Она проворно подхватила со стола термос и протянула ему. Гунарстранна уловил идущий от нее слабый аромат духов. Несмотря на то что она была одета в толстый вязаный свитер и джинсы, ее окружала какая-то летняя атмосфера. Руки у нее были маленькие, с сильными, крепкими пальцами и короткими ногтями. Он еще подумал: такие руки не чураются тяжелого труда. Когда он снова поднял голову, то поймал на себе ее пытливый взгляд. Она подперла щеку рукой и пожаловалась ему, что ей никак не удается вырастить у себя на участке приличные нарциссы.
— Я готовлю почву по всем правилам, луковицы сажаю под осень, но что-то идет не так, и они не всходят.
— Плохой дренаж. Выкопайте яму поглубже и заполните ее керамзитом или песком.
— Какой глубины?
— Примерно на три луковицы.
— Вас послушать, все так просто!
— И посадите в каждую ямку побольше луковиц, пятнадцать, двадцать… Тогда весной у вас получится красивая клумба. — В порыве воодушевления он перегнулся через стол и, не успев вовремя остановиться, предложил: — Я могу вам помочь.
Едва произнеся последнее слово, он разозлился на себя. Лучше бы он откусил себе язык!
— Ну, сейчас для нарциссов уже поздно, — заметила Туве Гранос. — Зимой их не сажают.
Гунарстранна едва не задохнулся от благодарности.
— Попробуйте прорастить их дома, а весной, когда пройдут заморозки, пересадите в открытый грунт, — посоветовал он ей.
Чуть позже вошел Бёрен. Вместо галстука он повязал на шею нелепый шейный платок. Опираясь на палку, он с высоты своего роста оглядывал зал с недовольным выражением на лице. Гунарстранна понимал, что Бёрен следит за ним. И все же, едва почувствовав на себе взгляд Бёрена, он отвернулся.
— Вон Бёрен пришел, — громко сказала Туве.
Бёрен вытаращился на них, но подходить не стал.
Гунарстранна издали небрежно кивнул Бёрену.
Тот ответил ему едва заметным кивком. Затем бывший начальник управления уставился в противоположную сторону.
— Надеюсь, я не заняла его место? — прошептала Туве заговорщическим тоном.
— Наоборот… не вздумайте вставать, — с той же интонацией ответил Гунарстранна.
