Алексис Лекей - Червонная дама
— А отцу ребенка ты сказала? — наконец спросил он.
— Его это не касается. Он даже не в курсе, что я забеременела. А Мириам передай, что она тут ни при чем. Это я так решила.
— Хорошо, передам. Хотя на твоем месте я бы сам ей позвонил.
— Ты не на моем месте. И она меня ужасно обидела.
Он выдавил из себя улыбку:
— Придется привыкать к мысли, что я стану дедом.
Она внимательно посмотрела на него, и улыбка сползла с ее лица.
— Ты что, не хочешь, чтобы я его оставляла?
— Нет, конечно. В смысле, наоборот, да, хочу. Я очень рад, что ты так решила. Но я думаю, что не следует обманывать себя и считать, что это будет легко.
— А жизнь редко бывает легкой, — сказала она. — Кстати, ты прав. Я передумала.
— Что?
— Не говори ничего Мириам. Я сама ей скажу. Обещаешь? Я ей позвоню. Так будет лучше.
Он кивнул.
— Знаешь, с тех пор, как я решила его оставить… Я прекрасно себя чувствую. Давно уже мне не было так хорошо, как сейчас.
Он обнял ее, и она прижалась головой к его плечу.
Позже, поднимаясь по узкой лесенке в квартиру Марион, Мартен вспоминал знаменитое высказывание Клемансо: в любви самый лучший миг — это когда ты поднимаешься по лестнице.
Но на него нынешним вечером это правило не распространялось. Несмотря на радость от предстоящей встречи с Марион, несмотря на облегчение, испытанное при виде успокоившейся и счастливой Изы, никакого ликования в душе он не ощущал. Все последние дни он ни на миг не мог отвлечься от мыслей о деле, они преследовали его днем и ночью. Он почти физически чувствовал их давление. Каждую секунду приходилось задумываться: а вдруг он что-то упустил, что-то проглядел. Второй жертве убийцы несказанно повезло. Но третьей судьба такого шанса не даст. Значит, никакой третьей не должно быть. Интересно, насколько права в своих предположениях Лоретта? Сам он мало что понимал в психологии, но в общих чертах представлял себе, что такое параноик: человек, как правило, наделенный интеллектом выше среднего, крайне подозрительный и мстительный. Короче говоря, ходячая бомба.
Он уже собирался постучать в дверь Марион, когда у него зазвонил мобильник.
Отдернув руку от двери, он ответил на вызов. Звонила Билье.
— Мы получили два отпечатка большого пальца, — сообщила она. — Нашли их наверху, на водосточной трубе. Спасибо грязным трубам и парижскому смогу. Один из двух довольно отчетливый.
— По базе данных прокачали?
— Пустышка. Хотя у нас сейчас новая продвинутая программа. Если вуайерист и наш клиент — один и тот же человек, это означает, что он никогда не привлекался к судебной ответственности.
— Черт, — выругался Мартен. — Но все равно спасибо.
Он едва успел нажать кнопку отбоя, как дверь распахнулась.
На пороге стояла удивленная Марион.
— Это ты тут шумишь? — спросила она, устремляясь к нему.
Она поцеловала его в губы и крепко обняла:
— Мы не виделись бог знает сколько времени, а он стоит у меня перед дверью и болтает по телефону!
Она помогла ему снять куртку и принялась расстегивать на нем рубашку.
— Что ты делаешь? — возмутился он, хватая ее за запястья.
— Понятия не имею, — ответила она. — И вообще я тут ни при чем. Они сами, — она показала на свои пальцы. — Может, ты знаешь, что на них нашло?
Он притянул ее к себе, и они еще раз поцеловались. У нее было очень худое, нервное, почти мальчишеское тело с узкими бедрами и крошечной грудью, что нисколько не мешало ей оставаться невероятно женственной.
Он сунул руки ей под футболку и провел ими по ее спине. Лифчика она не носила. Она выгнулась и повела его в спальню. Мартен не сопротивлялся.
Он сел на край кровати и положил голову ей на живот. Он и не думал, что так соскучился по ней. Все его сомнения и терзания таяли на глазах. Она нежно поглаживала его затылок. Он чуть отстранился и начал расстегивать на ней джинсы. Спустив их на ее худые бедра, он зарылся лицом в низ ее живота, но она обхватила его за шею и заставила подняться.
— Потом, — сказала она. — Все тонкости — потом. У нас вся ночь впереди. А сейчас иди ко мне. Я слишком долго тебя ждала.
Она сбросила джинсы и привлекла его к себе.
Он резко вошел в нее, и она запрокинула ноги себе на грудь, чтобы он проник в нее как можно глубже. Он увидел, как исказилось ее лицо, она икнула, мотнула головой слева направо и разразилась потоком нечленораздельных слов; ее тело сотрясалось в быстрых бесконечных спазмах. Наконец, успокоившись, она обвила его руками и ногами.
— С тех пор как я села в самолет, я только об этом и думала, — сказала она. — Есть хочется, ужас. Давай поедим, а потом продолжим.
Глядя, как она, голая, сидит в постели (зачем одеваться, если все равно потом раздеваться), жадно обгладывая куриную ножку, он думал, что недостоин ее. Она была для него слишком искренней и честной. А у него накопился такой груз лжи, недомолвок и тягостных воспоминаний… Кроме того, она была слишком молода — годилась Изе в старшие сестры. Ну, или почти годилась. Он смотрел на нее с восхищением и изумлялся. Как могла такая красавица влюбиться в него? Загадка.
Они снова легли в постель, и на этот раз любили друг друга медленно и нежно. Она хотела насладиться каждой минутой.
Позже, лежа рядом с ним, она лениво провела рукой по его груди.
— Ты не обидишься, если я скажу, что ты все это время думал о чем-то другом? — спросила она.
— Это возрастное, — отмахнулся он.
Он резко села:
— Прекрати свои дурацкие шуточки! Я же вижу, что ты чем-то озабочен. Новое дело?
— Ага, — не вдаваясь в подробности, сознался он.
Новое дело, да еще и проблема с Изой. Но он пока не собирался обсуждать дела своей дочери с Марион. Возможно, как-нибудь потом.
— Не хочешь рассказать?
— Если ты не против. В любом случае мне нужен твой совет.
— Мой совет? Сыщик уголовки советуется со скромной журналисткой?
— Именно.
Он коснулся пальцами ее сосков, но она скинула его руку и натянула футболку.
Он опустил руку к ее лобку, но она изогнулась и накрылась простыней.
— Прекрати! Рассказывай!
— Ну хорошо, — согласился он и сел, подложив под спину подушку. — Если коротко, то я ищу мерзавца, который уже убил двух женщин и в ближайшее время наверняка убьет еще одну. Проблема заключается в том, что у меня нет ни одной зацепки.
— Он их насилует?
— Нет. Стреляет в горло из арбалета. Честно говоря, — добавил он, — вторая жертва жива, но это большой секрет.
Она приподнялась и села. Глаза ее сияли. Журналист, почуявший сенсацию.
— Нам нужно, чтобы преступник считал, что она умерла, но перед смертью успела дать полиции его описание.
— И для этого вам нужна помощь прессы.
— Да.
— И ты хочешь, чтобы я поговорила со своим главным.
— Да.
— Он потребует подробностей.
— Естественно. Мы сообщим ему все, что сможем, чтобы не подвергать опасности пострадавшую женщину и не повредить расследованию. А когда все будет кончено, вы получите полное досье и эксклюзивное право на публикацию.
— На это Жерару плевать, — отрезала Марион. — Кого интересует прошлое? Но вот добрые отношения с полицией, особенно с перспективой на будущее… Это его точно заинтересует. Позвонить ему прямо сейчас?
— Так поздно?
— Он ужинает в «Фуке», как всегда по будням. Потом пойдет по ночным клубам, потом по барам. К себе вернется часов в семь утра. У него двухэтажная квартира.
— Я смотрю, ты хорошо осведомлена…
— А за что меня, по-твоему, взяли в редакцию? — хохотнула она. — Не за мозги же!
Она наклонилась за телефоном, беззаботно приоткрыв свои круглые белые ягодицы, и настороженно покосилась на Мартена, который поостерегся протянуть к ним руку.
Разговор у нее вышел короткий.
— Он согласен, — сказала она, вешая трубку. — При условии, что статью напишу я.
— Когда она может выйти?
— Самое раннее послезавтра.
— А раньше нельзя?
— Если ты хочешь, чтобы она вышла завтра, мне придется писать ее сегодня ночью. Ты готов изложить мне обстоятельства дела?
Он кивнул. Она взяла блокнот:
— Только вот что, любовь моя. Не надейся, что это станет привычкой. В принципе пресса существует не для того, чтобы помогать полиции, а для того, чтобы информировать граждан.
— Он выбирает свои жертвы, читая объявления о знакомствах, — заговорил Мартен. — Если его не остановить, сам он вряд ли остановится.
— Поэтому я и согласилась в этом участвовать. У тебя есть предположение, почему он это делает?
— Если бы мы это знали, то сидели бы у него на хвосте.
— Ну да, понятно.
Она ненадолго задумалась, а затем повернулась к нему:
— Ну ладно. Гони отчет.
Он рассказывал, а ее рука летала над блокнотом.
