Алексей Макеев - Производственный секрет
Гриб наблюдал за работой с непроницаемым выражением лица, а когда понял, что все готово, сделал незаметный знак стоявшим вокруг него телохранителям. Те действовали безошибочно и мгновенно, как автоматы. В их руках блеснули вороненые стволы, и под гулкими сводами застучали выстрелы. Вексель и его напарники, только что суетившиеся вокруг фургона, повалились как подкошенные. Выстрелы оборвались. Гриб удовлетворенно кивнул головой и поправил свою нелепую шляпу.
— Когда фонды сокращаются, неизбежно сокращаются и штаты, — убежденно произнес он, точно читая лекцию в университете. — И в первую очередь на вылет идут самые непрофессиональные. Это закон, и никому еще не удавалось изменить его. Поставьте таймер, и уезжаем отсюда.
Он преспокойно уселся в машину и захлопнул дверцу. Телохранители быстро доделали свое мрачное дело — забросили еще теплые тела в фургон, установили взрыватель и присоединились к своему шефу. Взревел мотор, и «Сузуки», оставляя за собой полупрозрачный шлейф отработанных газов, помчался к выезду из подземелья.
Через пять минут автомобиль был уже далеко от места расправы. Гриб посмотрел на часы и сделал знак водителю остановиться. Отзвук взрыва был ощутим, но производил на расстоянии впечатление не большее, чем работа машины, забивающей сваи.
— Хоть что-то доделали до конца, — прокомментировал Гриб. — Наверное, душновато сейчас в том погребе, как думаете?
— Шпарит вовсю, — согласился водитель и осторожно поинтересовался: — Сейчас куда едем?
— А сейчас в офис к нашему другу Арнольду, — распорядился Гриб. — Будем ковать наше маленькое железо. В конце концов, мы понесли ощутимые потери, и человек с претензиями должен иметь решимость их компенсировать.
В его словах был некий юмор, понятный одному ему. Никто из его мрачных спутников даже не улыбнулся. Возможно, они просто не успели переключиться с того рода деятельности, который особого веселья не предполагал.
На подъезде к офису «Миллениума» Гриб связался с его хозяином по мобильнику. Он не назвался, только поздоровался, но Арнольд Евгеньевич узнал его сразу и пришел в сильное волнение.
— Все?! — буквально выкрикнул он в трубку. — Ты все сделал? Тебе удалось?
— Спокойно! — остановил его Гриб. — Не надо таких бурных чувств. Мы же деловые люди. Сейчас я загляну к тебе, и мы все обсудим.
— Вот дьявол! Ко мне сейчас не стоит… — мгновенно впадая в отчаянный тон, ответил Арнольд Евгеньевич. — Обстоятельства… Нет, правда, тебе же самому это не нужно… Давай что-нибудь придумаем. Например, через пару часов в парке…
— Никаких парков! — отрезал Гриб. — Прямо сейчас. Я буду стоять в двух кварталах от тебя. Вот тут большой магазин цветов. Свежие цветы в любое время года! Красота неописуемая! Лучшего места для встречи двух влюбленных и не придумаешь, ха-ха!.. А если серьезно, то я жду тебя возле магазина через двадцать минут. Не явишься — ждать не буду. Ты этого хочешь?
— Ладно, я постараюсь выбраться ненадолго, — совсем погасшим голосом проговорил Арнольд Евгеньевич. — Ты только намекни, что все получилось…
— Я намеков не люблю, — сказал Гриб. — Намек — это такая штука, что не всякий ее понимает правильно. Иногда даже до крови дело доходит. Я тебе все прямо скажу.
— Хорошо, я сейчас буду, — покорно ответил Арнольд Евгеньевич.
Минут через десять Гриб вышел из машины.
— Я пройдусь, — сообщил он. — Подъедете через четверть часа, но так, чтобы не привлекать внимания. Я сам подойду, когда будет нужно.
— Шеф, так ведь моросить опять начинает! — заботливо сказал водитель. — Может…
— О здоровье моем печешься? Это похвально, — покачал головой Гриб. — Только лучше ты о своем думай. А твое будет крепче, если ты не будешь в чужие дела залезать и советов давать, которых не просят.
Хлопнув дверцей, Гриб задумчиво зашагал под начинающимся дождем, склонив низко голову и ссутулив плечи, как человек, жизнь которого полна грошовых забот и безнадежных сожалений. Его обыденная, ничем не примечательная фигура мгновенно растворилась в толпе прохожих. Вряд ли даже пристальный взгляд сумел бы заметить его без дополнительного усилия. Однако сам Гриб замечал все. И Арнольда Евгеньевича, взбудораженного, прикрывающегося огромным черным зонтом, прячущего лицо за поднятым воротником дорогого плаща, он заметил сразу — едва тот вывернул из-за угла.
— Слава богу, хватило ума не брать тачку! — проворчал себе под нос Гриб. — Эти деловые люди до сортира пешком дойти не в состоянии… Потому и приходят в панику, когда у них живот схватит…
Он незаметно подкатился к озабоченному Арнольду Евгеньевичу и по-приятельски подхватил сзади под локоть.
— Фу, как ты меня напугал! — с упреком воскликнул директор «Миллениума», резко оборачиваясь. — И так с утра душа не на месте. Чертов подполковник опять звонил, Бекасом интересовался… — Он вдруг уставился Грибу прямо в глаза. — Ну! Что ты молчишь? С Бекасом покончено?
— Я человек честный, — неторопливо и даже с ленцой сказал Гриб. — Мог бы соврать. Однако не буду. Кроме того, ложь нерентабельна. Есть идеалисты, которые думают иначе, но они ошибаются, уверяю тебя!
— Я с тобой не схоластические беседы пришел вести! — сердито воскликнул Арнольд Евгеньевич. — Ты можешь говорить по-человечески?
— А я что, на языке птиц, что ли, с тобой общаюсь? — в свою очередь рассердился Гриб. — Я хочу, чтобы ты осознал всю серьезность темы, чтобы врубился в нее, понятно?
Арнольд Евгеньевич, забыв про дождь над головой, опустил зонт и даже машинально закрыл его.
— Нет, я не понял, — потрясенно сказал он. — Ты не достал Бекаса? Нет?!
Его бледный лоб мгновенно покрылся мелкими каплями дождя, точно испариной. Гриб скептически посмотрел на него и показал пальцем на зонт.
— Прикройся! — сказал он презрительно. — Простынешь, а мне ты сейчас здоровый нужен.
— В каком смысле? Для чего? — тревожно спросил Арнольд Евгеньевич, теребя зонт, но по-прежнему не открывая его. — Ты как-то странно говоришь…
— Я нормально говорю. Ты мне просто не даешь сказать до конца, — сердито заметил Гриб. — В общем, слушай. С твоим Бекасом ни хрена не вышло. Так что имей в виду — эта проблема в любой момент может свалиться тебе на голову. Не исключено, что именно сейчас он во всем кается где-нибудь в ментовке.
— Значит, ты меня обманул, — потерянно сказал Арнольд Евгеньевич. — Ты ничего не сделал! Какая низость!
— Потише! — предупредил Гриб. — Не бросайся словами. Я ведь могу и обидеться.
— Это мне нужно обижаться! — громко выкрикнул Арнольд Евгеньевич. — Мы заключили сделку…
— Тише! На нас люди оборачиваются, — с упреком заметил Гриб. — И, кстати, насчет сделки. Мне хотелось бы кое-что уточнить. Некоторые существенные детали.
— Какие детали? — В глазах Арнольда Евгеньевича мелькнул огонек надежды. — Ты все-таки сумел раздобыть диск с информацией? Конечно, это не совсем то, чего мне хотелось, но раз так…
— Не так, — жестко сказал Гриб. — Не знаю я, где твой диск. Ситуация вышла из-под контроля. Бывает, что и у меня не все получается. Я не господь бог — кажется, я уже говорил тебе об этом. Ребята, с которыми ты связался, оказались не такими дураками, как можно было подумать. В общем, я сильно потерял, ввязавшись в это дело, и теперь ты должен возместить мне потери.
Арнольд Евгеньевич резко вскинул голову и уставился на собеседника изумленным и гневным взглядом. Одновременно он раскрыл наконец зонт — с таким звуком, точно выстрелил.
— Что?! Возместить потери? Я не ослышался?! Ты запорол деликатное дело. Мне теперь придется хорошо попотеть, чтобы свести концы с концами, а ты нагло заявляешь…
— Последний раз предупреждаю — придержи язык! — тихо сказал Гриб. — Ты должен говорить со мной уважительно, заруби это на носу. Меня не возбуждает, что ты водишь дружбу со всякими министрами и возглавляешь какое-то сраное бюро. Работая на тебя, я потерял семь человек. Семь человек отправились к праотцам — ты можешь себе это представить?
— Это твои проблемы, — пробормотал Арнольд Евгеньевич. — И вообще, не понимаю, как можно потерять семь человек! И ничего при этом не сделать!
— Ну что же, выигрывать всю жизнь не получается, — спокойно заявил Гриб. — Поражения тоже случаются. Нужно стойко переносить их. Короче, не воображай, что все это делалось даром. Двух миллионов я с тебя теперь не возьму, конечно. И миллиона не возьму, признавая в чем-то твою правоту, но четыреста тысяч зеленых — это минимальная плата за жизнь моих людей. Понимаю, что в кармане ты такие бабки не носишь. Поэтому давай отложим пустые разговоры и решим, когда ты передашь мне эти деньги.
Арнольд Евгеньевич даже попятился, едва не выскочив на мостовую. Гриб вовремя успел подхватить его за руку.
