Алексей Макеев - Подставной киллер
– Один-один, – сказал Крячко, подталкивая Панина в бок. – Не ожидал?
– Кто позволил? – не выдержал Панин и, забывшись, попытался выскочить из машины.
– Спокойно! – предостерегающе сказал Крячко, рывком усаживая его обратно. – Ты, в отличие от этой девушки, еще не освободился.
Гуров открыл дверцу и помог своей спутнице сесть в машину.
– Здравствуйте, – сказала она, оборачиваясь к Стасу, и тут же пояснила: – Здороваюсь персонально с вами, потому что с этим, – показала она на Панина, – даже разговаривать больше не буду. Собственно, я и до сих пор ему ни слова не сказала. Он все меня пытал, что я про вас знаю и зачем разыскивала. Как будто разыскивать человека – бог весть какое преступление! Запер меня к каким-то пьянчугам, скотина! Если бы не… Лев Иванович, кажется? Если бы не он, я бы там до утра торчала.
– Легко захотела отделаться! – проворчал Гуров, усаживаясь за руль. – До утра! А трое суток не хотела? Как минимум? До тех пор, пока с нами не разобрались бы.
– Как ты ее достал, Лева? – негромко спросил Крячко.
– С помощью того самого ключа и хорошего человека, который ждал нас с тобой за углом, – туманно ответил Гуров. – Он употребил все свое красноречие и авторитет, чтобы вызволить несчастную узницу. Все-таки любовь – великое дело. – При этих словах Гуров будто невзначай покосился на девушку, у которой это замечание вызвало довольно бурную реакцию.
– Какая, к черту, любовь? – возмущенно сказала она. – Он просто боится, что я проболтаюсь!
– Насчет чего? – тут же поинтересовался Крячко.
– Необязательно обсуждать наши проблемы при посторонних, – вмешался Гуров. – А по отношению к этому человеку, девушка, вы несправедливы – все-таки вы ему нравитесь.
– Не зовите меня девушкой – терпеть этого не могу. У меня имя есть, даже два. Но я предпочитаю, чтобы меня звали Глорией. А с этим вашим человеком я надеюсь больше никогда не встречаться.
– Наверное, не получится, – добродушно сказал Крячко, глядя в окно. – Потому что он как раз сюда направляется.
Все головы разом повернулись в ту сторону, куда смотрел Крячко. По тротуару спешил сержант Алексей, придерживая рукой резиновую дубинку на боку. На лице у него было написано выражение отчаянной решимости.
– Чего ему надо? – с неудовольствием произнесла Глория.
– Сейчас узнаем, – любезно ответил Гуров.
Сержант подошел к машине и, наклонившись к окошку, вдруг ошарашил Гурова вопросом:
– Товарищ полковник, я тут вот подумал… Скажите, а в Москве милиционеры на работу требуются? Ну, в смысле, если бы вы замолвили за меня словечко…
Гуров хмыкнул и покрутил головой.
– Ты, Алексей, не то время выбрал – на работу устраиваться, – сказал он. – Подожди, пока мы тут все дела закончим.
– Вы без меня долго их заканчивать будете, – слегка побледнев, сказал Алексей. – А я вам – как в сказке – пригожусь. Я ведь знаю, кого вы ищете.
Он избегал смотреть на капитана, будто того вообще не было в машине, но Панин с таким положением дел мириться не собирался. С того момента, как он увидел сержанта, Панин сразу начал проявлять заметное беспокойство. Теперь же он весь напрягся и, вцепившись свободной рукой в спинку переднего сиденья, буквально выкрикнул в лицо Алексею:
– Я тебе язык обрежу, Башмачников! Ты что себе позволяешь? В Москву собрался? Я тебе покажу Москву – в клеточку и в полосочку! Ты не забывай, где живешь, подонок!
– Я в Каменке живу, товарищ капитан, – стараясь сохранять независимый вид, сказал сержант. – Только меня здесь ничего особенно не держит, понятно? Мне, может, обидно, что я, мент, должен в шестерках у всякого дерьма ходить.
– Что ты плетешь? – тихо сказал Панин, сверля сержанта ненавидящим взглядом. – Не знаю, у кого ты в шестерках ходишь, но, между прочим, у тебя начальство имеется. Знаешь, чем все это пахнет?
– Дерьмом это пахнет, – упрямо повторил Алексей и, будто ища поддержки, обратился к Гурову: – Вы не зря, товарищ полковник, Греком интересовались. Давно пора. Тут весь город на него молится, а мое начальство в первую очередь.
– Точно! – вдруг воскликнула Глория и нетерпеливо схватила Гурова за рукав. – Я вас для чего искала, когда меня этот гад поймал? Я вам про Дудкина рассказать хотела. Мы с ним вместе прятались – от этой горе-милиции… И он все на Грека надеялся, что тот должен ему помочь. А потом заявились бандиты этого самого Грека и Дудкина куда-то утащили. Я убежала и в Москву позвонила. А там мне сказали, что в Каменке Гуров и Крячко ищут Дудкина… Короче, знаете, что я думаю? Раз Дудкина искала милиция, а нашел Грек, значит, они все заодно!
– Мы в этом уже убедились на собственной шкуре, – ухмыльнулся Крячко. – Не пойму только, чем он их всех здесь купил.
– Скоро спросим, – заметил Гуров. – Прямо сейчас поедем и спросим.
– Так вы, товарищ полковник, значит, и сами знаете, где Грек? – с заметным разочарованием произнес Алексей.
– Скажем так, догадываемся, – покачал головой Гуров. – Поэтому если решил нам помогать, то садись в машину. Не разбегайся, прыгай, как говорится!
– Понял, – сказал сержант и решительно открыл дверцу автомобиля.
Пока он усаживался рядом с Крячко, Панин с презрением и отвращением рассматривал его, а потом сказал, как бы размышляя вслух:
– Значит, эта стерва тоже мутит воду. То-то она сразу мне не понравилась! А ты, Башмачников, хорош – на сиськи купился! Только зря надеешься – она тебе все равно не даст. И вообще вы все лучше подумайте о том, что меня вот-вот хватятся. Хватятся и будут искать. Перекроют все дороги.
– Ага, аэропорты и вокзалы, – скептически заметил Крячко. – Все знают, что капитан Панин привык обедать подолгу, а после обеда непременно должен придавить часок на диване. Так что вряд ли тебя скоро хватятся, уважаемый! А будешь рыпаться и поднимать волну, так я с большим удовольствием поставлю штамп на твою физиономию.
– Не надо грубостей, Стас! – заметил Гуров. – С побежденными следует обходиться великодушно.
– Рано обрадовались! – мрачно изрек Панин. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
– Ну, тебе-то, по-моему, совсем не до смеха, – оборвал его Крячко и, обратившись к Гурову, спросил: – Так мы куда-нибудь едем, Лева?
– Мы едем в санаторий, – ответил Гуров, следя в зеркало за выражением лица Панина. – Судя по всему, это у них тут ключевая точка. Директором санатория работала убитая, и начальник милиции там свой человек, и капитана Панина там тоже хорошо знают. Подозреваю, что и Грек тоже туда захаживает.
– Он там живет! – не утерпел сержант. – Точно вам говорю. Когда он к нам приезжает, никогда в гостиницу не идет – только в санаторий. У него там свой номер-люкс из пяти комнат. Сам я не видел, но…
– А не видел, чего языком молотишь? – прикрикнул Панин, который никак не мог смириться с предательством подчиненного. – Ты шестерить не хочешь – чего же теперь на этих шестеришь? Гормон в голову ударил, сволочь?
– Ты меня не сволочи, капитан, – глухо сказал сержант. – Еще неизвестно, кто из нас двоих сволочь.
– Ладно, поговорили! – перебил их Гуров, которого начинало беспокоить противостояние двух стражей порядка, назревающее как нарыв. – Остальное доскажете вечером. А теперь ни слова без моего разрешения.
Его беспокоили не только милиционеры. Молодая журналистка была слишком холодна с Алексеем, который испытывал к ней заметную симпатию, и это могло ощутимо нарушить хрупкий баланс сил, сложившийся внутри разношерстной компании. Сейчас сержант пошел на конфронтацию со своим грозным начальством, но вот насколько ему хватит пороху – это был вопрос. Постоянно запугиваемый Паниным и отталкиваемый девушкой, которая ему нравилась, он вполне мог пойти на попятную. А ведь он был им нужен.
Именно Алексей сумел убедить охрану «обезьянника», что сам Панин поручил ему выпустить Глорию, – ключа от камеры и нехитрой байки о личном распоряжении Рахманова оказалось достаточно. Самому Гурову вряд ли удалось бы с такой же легкостью запудрить мозги местным коллегам. Сержант Башмачников был свой и пользовался доверием. Пока еще пользовался. Но мосты он сжигал один за другим – надеясь на благодарность своенравной рыжей девчонки и протекцию заезжего полковника. Он уже видел себя в Москве, в красивой форме и с красивой женой в придачу. Гуров не слишком верил в такую идиллию, но ему было не с руки разбивать эти надежды. Башмачников, в каком-то смысле, сам был их единственной надеждой. Все прочие старались держаться от гостей из Москвы подальше. Например, приятель и напарник Башмачникова, который сидел за рулем «УАЗа», выбыл из игры сразу, как только девчонка оказалась на свободе и ушла с Гуровым. То, что сержант явился к ним пешком и в одиночку, говорило о внутреннем расколе лучше всяких слов.
На какое-то время Гурову удалось восстановить в компании некое подобие порядка. Все перестали выяснять отношения и притихли. В этой тишине, впрочем, таилась другая опасность – кое-кого не стоило надолго оставлять наедине со своими мыслями, и поэтому, выехав из города, Гуров нашел для сержанта подходящее занятие – тот должен был прокладывать оптимальный маршрут до санатория. Машину Панина в городе все знали, и никому даже в голову не приходило ее останавливать, несмотря на его заверения о перекрытых дорогах, но дальше могли возникнуть проблемы. Ведь, по утверждению местных жителей, санаторий охранялся надежно.
