Деон Мейер - Семь дней
– А она?
– Она записала мои слова. И, наверное, приняла их к сведению. К чему я вам это рассказываю? А.Т. Масондо, несмотря на свое прошлое, – человек безусловно влиятельный. Он принадлежит к числу тех самых «нужных людей». Ханнеке это знала. Она бы не стала рубить сук, на котором сидела.
Ближе к концу встречи Гриссел тоже кое о чем спросил ван Эдена, хотя и сомневался в том, что из этого выйдет какой-нибудь толк. Не испугался ли ван Эден, что Ханнеке действительно займет его место, составит ему конкуренцию?
Ван Эден лукаво улыбнулся и ответил:
– Капитан, возможно, эта сделка по программе РЭВЧ – последняя для меня. Сейчас меня очень занимает Китай; многие китайцы стремятся инвестировать в нашу экономику. У нас настоящая целина, готовая к вспашке. Вот на чем я намерен сосредоточить свои интересы в будущем.
– Ханнеке Слут хорошо знала Масондо?
– Вряд ли. Может быть, они познакомились на каком-нибудь совещании или на коктейле.
– Может быть, они вели переписку по электронной почте? Или разговаривали по телефону?
– Очень сомневаюсь, – ответил ван Эден. – Ей просто не было нужды общаться с ним.
– Участвуют ли в сделке другие коммунисты? – поинтересовался Гриссел.
– Из всех членом компартии был только Масондо. Остальные вроде не разделяли его политических взглядов.
Они поблагодарили ван Эдена и ушли.
На работу возвращались молча. Включив телефон, Гриссел увидел на автоответчике два сообщения. Первое было от Купидона. На винной ферме «Добрая надежда» зарегистрированы два охотничьих ружья. Они время от времени охотятся, особенно в Лимпопо. Кроме этого – ничего. Скорее всего, Эган-Веган все же не их снайпер.
Вторым звонил Клуте, завотделом общественных связей ЮАПС.
«Бенни, пожалуйста, перезвони мне!»
Гриссел перезвонил.
– Бенни, журналисты уже прозвали стрелка Соломоном, – виновато сообщил Клуте, как заботливый папаша, который пытается оправдать поведение своего избалованного отпрыска.
– Из-за того, что он все время цитирует Библию?
– Да. Из-за Библии. Бенни, он им импонирует. Им нравятся его цитаты из Священного Писания и еще его познания в латыни. Представители СМИ требуют разъяснений у нашего начальства и кабинета министров. Мол, не служит ли происходящее лишним свидетельством того, что ЮАПС не справляется со своими обязанностями… Естественно, они уцепились за его слова, что мы якобы знаем, кто убийца.
– Но ведь мы не знаем, – устало заметил Гриссел.
– Бенни, а мы на сто процентов уверены в этом? Бог знает, в каких еще грехах нас обвинят…
– Джон, мы в самом деле не знаем.
– Ясно. Есть у тебя новости – такие, которые я мог бы обсудить с Верблюдом?
– Нет, ничего.
Гриссел услышал, как Клуте медленно выдохнул дым.
– Ладно, – сказал всегда сдержанный завотделом общественных связей. – Я еще перезвоню.
Гриссел убрал телефон, откинулся на спинку сиденья и произнес:
– Господи!
– Извини, Бенни, – сказал Бошиго. – Я старался.
– Да что ты, Скелет. Спасибо, не знаю, что бы я без тебя делал. Просто… Сейчас пять часов. И этот ублюдок в любой момент может подстрелить кого-нибудь из наших, а у нас по-прежнему ничего нет. Ни единой зацепки! Скелет, мне все больше кажется, что он с нами играет. Никакого коммуниста нет. Или он нарочно сбивает нас со следа, хочет, чтобы мы напрасно потратили время на Масондо. Но зачем ему это – ума не приложу. Напрашивается единственный возможный ответ: ему просто нравится стрелять в полицейских. Но тогда получается, что мы имеем дело с психом, хитрым, коварным психом, а ты ведь знаешь, как трудно ловить таких!
– Они всегда делают ошибки.
– Да… рано или поздно. Но у нас нет времени. У нас даже подозреваемого нет! Ничего нет. Я ломаю голову, но ничего не понимаю. Ее новая квартира… Когда она въехала, ремонт в подъезде еще не закончился. В дом ходили сантехники, электрики, рабочие… Грузчики вносили ее вещи. Один из них мог украсть у нее запасные ключи… Или как-то запудрить ей мозги. В таком случае поймать убийцу практически невозможно… И эксперты ничего не нашли, кроме мужского волоска в душевой кабине да старых отпечатков на коробках. Нам от них сейчас никакого толку.
– Вот ведь свинство, понимаешь…
Гриссел тяжело задумался. Потом сказал:
– Придется все пересмотреть с самого начала. И надеяться, что нам повезет.
На шоссе Отто Дюплесси снайпер застрял в пробке. Двигаясь с черепашьей скоростью, он следил, как мимо по скоростному ряду проезжает автобус. Он почувствовал зависть.
Услышав сигналы точного времени, он сделал погромче звук магнитолы в своей «Ауди-А4». Начался выпуск новостей.
«В своем очередном послании Кейптаунский стрелок, уже ранивший двоих полицейских, заявил, что и дальше будет продолжать в том же духе. Он подкрепил свое заявление изречением о крайнем зле, которое требует радикальных способов лечения. Считается, что этот афоризм принадлежит английскому католику и политическому экстремисту Гаю Фоксу, который в 1605 году пытался взорвать британский парламент.
Стрелок, которого некоторые СМИ уже успели прозвать Соломоном из-за того, что он часто цитирует Библию, особенно Книгу притчей Соломоновых, намекает: представителям Южно-Африканской полицейской службы известно, кто убил юриста Ханнеке Слут.
Представитель Управления по расследованию особо важных преступлений сообщил, что комментарии по поводу сложившегося положения будут даны сегодня».
Соломон…
А что, совсем неплохо. Соломон Мудрый. Совсем не то, что утренние обвинения в бессвязности и религиозном экстремизме, гомофобии и расизме.
Соломону хватило ума понять, что ЮАПС значительно укрепит охрану полицейских участков. Ничего, через два часа их ждет сюрприз…
Перед тем как доложить Мани и Ньяти, что ни у каких коммунистов не было причин лишать жизни Ханнеке Слут, Гриссел зашел к себе в кабинет и позвонил Ханнесу Прёйсу, директору «Силберстейн Ламарк».
Вначале Гриссел позвонил по мобильному телефону Прёйса, но он оказался выключен. Тогда Гриссел позвонил по городскому номеру. Трубку сняла помощница:
– Извините, сэр, мистер Прёйс на совещании.
– Так идите и приведите его! – приказал Гриссел.
– Извините, капитан, не могу.
– Выбирайте. Либо вы идете и приводите его с совещания, либо я еду в город и выволакиваю его оттуда сам.
– Подождите.
В ожидании он включил ноутбук, чтобы проверить, не пришел ли ответ от Фрица.
Его письмо оказалось в начале списка – единственное, пришедшее не по работе. Фриц озаглавил свое послание «Твой будущий зять».
Присланный снимок Фриц снабдил подписью «Ханжа и татуированный». Гриссел покачал головой. Фриц верен себе: хоть одну ошибку, да допустит. Карла на фото смеялась, казалась довольной. Она смотрела прямо в объектив. А рядом с ней, покровительственно положив руку ей на плечи, стоял мускулистый качок и смотрел на нее с видом полного обожания. Из-под короткого рукава его футболки, который буквально лопался под бугристыми мускулами, виднелся черный язык татуировки.
– … твою мать! – не сдержался Гриссел.
– Что-что? – удивленно переспросил по телефону Ханнес Прёйс.
– Мистер Прёйс…
– Капитан, надеюсь, у вас важные новости. Я на совещании.
– Вы все знали о Масондо, – сказал Гриссел.
– Что, простите?
– Вы знали, что Масондо распорядился деньгами профсоюзного пенсионного фонда не по назначению. Вы знали, что он был коммунистом. И промолчали!
– Он не имеет абсолютно никакого отношения к смерти Ханнеке, – сухо и неприязненно ответил Прёйс.
Недосып, досада оттого, что следствие зашло в тупик, надменность собеседника и мускулистый качок на фотографии – все сошлось одно к одному. Гриссел взорвался:
– Но ведь я не случайно задавал вам вопросы о коммунистах! А вы ответили очень уклончиво: возможно. И перечислили семь фамилий. Хотя прекрасно знали, что коммунистом среди них был только один и он уже доставил всем массу хлопот… По-моему, ваше поведение можно трактовать как чинение препятствий работе правоохранительных органов!
– Вы что же, угрожаете мне?
– Почему вы ничего не сказали?
– Слушайте меня внимательно. Я не потерплю, чтобы мне угрожал какой-то капитан. Если хотите в чем-то меня обвинить, подавайте в суд! До встречи…
– Я хочу не только обвинить вас. И я не просто угрожаю. Я добуду ордер на обыск и потребую, чтобы ваши подчиненные привезли сюда все документы, имеющие отношение к сделке. Мы изучим их один за другим и будем копать до тех пор, пока я не получу доказательства того, что вы мне лгали. А еще я расскажу журналистам о вашем нежелании помогать в раскрытии убийства одной из ваших сотрудниц. Учтите еще вот что. Если мы найдем хоть малейший намек на то, что Масондо имеет какое-то отношение к смерти Слут, арестую я вас. До свидания, мистер Прёйс…
