Джеймс Шиан - Приговор
Он помолчал. Она знала, что так и будет. Это всегда производило впечатление.
– Простите.
– Ничего. Это произошло девять лет назад. Я успела оправиться.
– От этого нельзя оправиться. Мой отец умер десять лет назад, но я до сих пор переживаю. Он и теперь со мной, мой самый суровый критик.
Нэнси не могла поверить, что говорит на такие темы со старым занудой. Ей хотелось попросить еще одну порцию виски, чтобы прийти в себя, но Джек внезапно встал:
– Нэнси, мы с вами проведем совещание, которое состоится вне стен этого кабинета. – Не выпуская бутылку, он зашел в гардеробную за синим пиджаком. Нэнси пришла в замешательство – Корин никогда не ходила с боссом ни на какие совещания. Не говоря уж о том, чтобы пить виски.
– Мне сообщить Рику? – спросила она.
– Нет, сам ему скажу, когда вернемся.
Нэнси схватила сумочку и чуть не бегом бросилась за Джеком к двери. Заметившие их сотрудники переглянулись.
Он попросил ее сесть за руль его черного «купе де виль», и она от этого разнервничалась еще сильнее. Машина была намного больше ее «хонды». А она после двух выпитых натощак порций виски не доверяла себе.
– Куда едем? – Вопрос был задан после того, как ей удалось без потерь вывести монстра из гаража.
– Есть здесь где-нибудь поблизости бар?
– Есть, туда ходит отец. Но это в двадцати минутах езды по направлению к Хомстеду.
– Прекрасно. Давайте туда.
Они ехали молча. Нэнси сосредоточилась на дороге, стараясь привыкнуть к большому автомобилю. А Джек ушел в себя и рассеянно потягивал из бутылки. Время от времени она косилась на босса и видела, что он полными слез глазами смотрел в окно. Нэнси не решалась его отвлекать и думала: «Наверное, умерла его мать».
Через двадцать минут подъехали к неопрятному на вид заведению. Оно казалось заброшенным. На вывеске красовалось: «У Фицпатрика». Слово «бар» было лишним – все ясно по виду. Нэнси вылезла из машины первой, Джек последовал за ней. Он невольно заметил, что у нее потрясающая фигура – тонкая талия, упругие мышцы. «Где, черт побери, я был весь прошлый год?» – спросил он себя. А надо было бы спросить: не год, а целых пять.
– Привет, Нэнс, – поздоровался с ней бармен, молодой, крепкий ирландец.
– Привет, Томми, – ответила она, немного смущаясь, решив, что, наверное, не очень умно, привести начальника в бар и чтобы он понял: человек за стойкой с ней запанибрата.
Но Джек словно ничего не заметил. Огляделся, выбирая место. Нэнси отвела его к лавкам в глубине зала. Он предпочел бы стойку, но здесь была территория Нэнси, и она диктовала условия. Бар производил сильное впечатление: мрачный, панели темно-красного дерева на стенах, черный потолок и темно-зеленый линолеум на полу. Свет просачивался сквозь несколько чистых пятен на заляпанных грязью окнах. Заведение отличалось оригинальностью. Они устроились за старым деревянным столом, и Нэнси поднялась, намереваясь пойти за напитками.
– Виски со льдом? – спросила она. Джек кивнул. Спустя минуту она возвратилась с двумя одинаковыми стаканами. – Я заказала сандвичи с копченой говядиной. Мне надо перекусить, а завтраки здесь не подают. Вы что-нибудь хотите?
– Нет, спасибо.
– Кстати, чтобы вы знали: мы с Томми учились в одной школе.
Джек улыбнулся. «Надо же, он умеет улыбаться», – удивилась Нэнси.
– Хорошо, что вы предупредили. А то я было подумал, что вы алкашка. Шутка! – Он и шутить умеет. Причем шутка ирландская. Не во всех кругах употребляют слово «алкашка». Нэнси не сдержалась и рассмеялась. Ей начинал нравиться старый зануда. Не исключено, что он все-таки человек.
Некоторое время они пили молча – он с грустным отвлеченным видом. Нэнси решила дождаться подходящего момента. Но после трех порций виски ее страх перед боссом почти испарился, и ей захотелось поговорить.
– Так кто у вас умер? – спросила она.
Джек поднял глаза, немного удивленный ее прямотой.
– Старый друг. – Он произносил слова едва разборчиво. – Добрый старый друг, с которым я много лет назад потерял связь. – Он снова на несколько минут ушел в себя, затем заговорил опять. – Мы вместе росли в Нью-Йорке, жили в одном многоквартирном доме. Он был моим самым верным товарищем. – Джек рассмеялся. Его полные слез голубые глаза блеснули, и Нэнси поняла, что он перенесся в прошлое. – Нью-Йорк в те годы был опасным местом. Хотя сегодня там, наверное, еще хуже. Каждые несколько кварталов представляли собой небольшой городок. И в каждом – своя ватага. Не совсем банды – просто мальчишки и девчонки, одной компанией державшиеся на улице и демонстрирующие, на что они способны. Постоянно драки: иногда стенка на стенку между ватагами, иногда в одной ватаге. Повсюду соблюдалась иерархия: сильные подчиняли слабых. Нет, Мики, тот был другим. Постоянно обо мне заботился. Если бы не он, окружение проглотило бы меня, прожевало и выплюнуло.
Приходской священник дал ему прозвище, которое ему понравилось и очень подходило. А он подарил это прозвище мне, потому что понимал – с ним я стану чувствовать себя увереннее. Сочинял истории, будто и я когда-то что-то делал для нас двоих, – считал, что так мне будет легче.
И всю оставшуюся жизнь, когда я попадал в тяжелую ситуацию или когда сомневался в себе, Мики своей верой помогал мне преодолеть трудности. Как бы я хотел провести с ним еще одну минуту – всего одну, – рассказать, какое влияние он оказал на мою жизнь, повторить, что я все помню.
Джека захлестнули воспоминания, и слезы потекли по его щекам. Он больше не видел Нэнси – смотрел прямо перед собой, словно попав в иное измерение. Вдруг в упор взглянул на нее:
– Я никогда об этом не рассказывал.
– Я никому не скажу, – ответила она. – Клянусь.
Джек улыбнулся:
– Я не это имел в виду. Просто очень долго хранил мысли в себе. Наверное, слишком долго.
Появился Томми с копченой говядиной на черном хлебе. Посмотрел на стол и заметил, что стаканы пусты.
– Принести что-нибудь еще? – спросил он. Он мог позволить себе обходительность. В баре было пусто: из посетителей один Джимми Ньютон, и тот уже начал разговаривать сам с собой.
– Мне воды, – попросила Нэнси. А Джек кивнул на стакан, давая понять, что будет продолжать травиться тем же составом.
– Сию минуту, – бросил Томми и направился к стойке. Нэнси проводила его взглядом, прикидывая, есть ли в Томми нечто такое, чего она раньше не замечала. И, глядя, как друг детства расхлябанной походкой идет по линолеуму, тут же заключила, что ничего такого в нем нет. Томми есть Томми – не слишком красноречив, зато умеет хорошо слушать, и поэтому из него получился хороший бармен.
Мысли Нэнси вернулись к шефу. Ей стало любопытно, что произошло между ним и Мики. Джек Тобин сказал, что они много лет назад потеряли друг друга, но по выражению его лица она поняла: все было не так просто. Может, именно то давнее событие наполнило этого человека печалью и с тех пор он постоянно носил ее в себе. Но Нэнси не рассчитывала в ближайшее время получить ответ на свой вопрос. Джек Тобин закрыл глаза, уронил голову на столешницу темного красного дерева и уснул.
Глава 22
Джонни Тобин познакомился с Патрицией Мортон в песочнице, когда ему было три года. Они жили в одном доме, и их матери дружили. Летом почти каждый день женщины приводили детей в Центральный парк, разрешали играть в песочнице, а сами болтали.
В тот день, когда во время перемены Мэхони ударил Джимми, старшего брата Пат, в глаз, Джонни находился на школьной спортивной площадке. Билли и Джимми учились в третьем классе – на два года старше, чем Джонни и Пат. Билли стоял над Джимми и смеялся, а тот лежал на земле и плакал. Пат подошла и стукнула Билли прямо в нос. Когда тот упал, вскочила на него и продолжала колотить. Она дубасила обидчика до тех пор, пока учитель не оттащил ее, кричащую и размахивающую руками, в сторону. Девчонка была явно с характером.
Пат играла во все уличные виды спорта. Никому не приходило в голову выгонять ее из команды, потому что она девчонка. Она была не хуже, а то и лучше других. И ни у кого не хватило бы духу сказать ей, что она не умеет играть. Разве что у Мики, но тот всегда брал ее в свою команду. Трое были неразлучными друзьями до самых старших классов, когда у Пат неожиданно появилась «фигура» и «буфера» и она стала носить платья. С тех пор ребятам сделалось неудобно с ней гулять, но нельзя сказать, чтобы им вовсе не нравились произошедшие в ней перемены.
– Только пойми меня правильно, – повернулся Мики к Джонни, когда они однажды увидели, как Пат с застенчивым видом идет по улице. – Мне нравятся девчонки, особенно те, которые носят красивые платья и у которых большие титьки. Но я бы никогда не подумал, что Пат превратится в одну из них.
В этом, наверное, была причина, почему они разошлись в подростковом возрасте. Мальчишкам нравятся девчонки, и они не прочь с ними заигрывать. Но только не со своей Пат.
