Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт

— Ладно. Пойду спать. У меня ночные дежурства.

Хиллари кивнула.

— Хочешь, ложись здесь. И никуда не надо ехать.

Гэри окинул взглядом тесную комнатушку.

— Нет уж, спасибо.

Хиллари криво усмехнулась. Правильный выбор, подумала она.

Она посмотрела, как он допивает кофе, а потом перевела взгляд на книгу.

Странно — она не помнила, чтобы дарила Ронни книгу. Этот ублюдок не питал любви к печатному слову, делая исключение разве что для статеек в «Сан», и то лишь если к ним прилагалось фото модели топлес.

Хиллари сунула книгу на импровизированную книжную полку и пошла спать.

Три часа спустя ее разбудил телефон. На какое-то мгновение Хиллари испытала острое дежавю. В прошлый раз после такой побудки ей пришлось ехать в Дэшвуд и выуживать из шлюза неприглядный труп Дэйва Питмана.

— Да! Инспектор Грин.

Она села в кровати, провела рукой по волосам и, не ощутив привычной гладкости, пожалела, что не приняла душ перед тем, как залезть в постель. Но пока она не наполнит бак водой, о душе не может быть и речи.

Хиллари ненавидела жизнь на лодке.

— Босс, это я, — сказала Джанин. — Мы выяснили, где стоял «Тайм-аут» перед тем, как Гасконь, Мейкпис и Облом вышли на воду. Недалеко от города. Мэл сказал, чтобы мы проверили это место.

Хиллари широко зевнула. Мэл, значит, сказал? Ну, спасибо тебе, Мэл. Видно, до сих пор бесишься.

Так, стоп. Если она уедет в Лондон, то на допрос к пудингам явиться ну никак не сможет. Может, она несправедлива, и дело вовсе не в том, что Мэл решил завалить ее самой дрянной работой в наказание за вчерашнюю выходку?

— Ясно. Давай так: приезжай ко мне. Свою машину бросишь здесь, поедем на моей. Тебе сейчас только за руль садиться.

Джанин не возражала. По неписаному правилу за руль всегда садился младший по званию, особенно если планировался визит на чужую территорию. Наверное, надо радоваться, что ей достался такой понимающий инспектор, как Хиллари.

— Ладно, босс, — тяжело сказала она.

Канал, который они искали, располагался к северу от города и был окружен привычными глазу кирпичными складами, испещренными пятнами краски, незаконно припаркованными автомобилями и кучами мусора. Но даже на этом фоне пришвартованные у берега баржи — раскрашенные во все цвета радуги, расписанные традиционными цветочками, замками и пейзажами — смотрелись ярко и нарядно.

Одна из лодок, называвшаяся «Ошалевший зимородок», щеголяла многочисленными изображениями зимородков. Что за насмешник придумал это название, подивилась Хиллари, — а впрочем, подойдя ближе, почти сразу поняла, что художник отродясь не видел зимородка, ибо в этой городской канаве самым близким его подобием могли служить разве что плывущие по воде апельсиновые корки да голубая обертка от шоколада, которую кто-то швырнул в воду с моста.

— Нам надо найти Джорджа Хардинга, «Ивовая ветвь». Это где-то там, босс, — показала Джанин.

Хиллари кивнула.

— Мэл точно все уладил с местными?

— Да, босс, — подтвердила Джанин, хотя, по правде говоря, ни она, ни Хиллари не ожидали, что местные копы предложат им помощь или хотя бы поинтересуются, чего надо пришельцам из Оксфорда. В наши дни рук вечно не хватает, так что по мелочам никто волноваться не станет.

— Вот, — сказала Джанин, хотя нужды в этом уже не было.

Лодка, которую они искали, оказалась крошечным суденышком на одного человека — Хиллари на таком бы рехнулась за неделю самое большее. А она-то думала, что это у нее лодчонка меньше не бывает!

— Мистер Хардинг! — позвала Хиллари, не испытывая ни малейшего желания подниматься на борт. Она прикинула, что на лодке никак не может быть больше трех помещений — гостиная, она же кухня, крошечный туалетный закуток с душем на потолке и спальня из тех, в которых не повернешься без того, чтобы не врезаться во что-нибудь локтем.

Мгновением позже показалась лысая голова; низкорослый, похожий на садового гнома человек проворно вылез из каюты на нос и спрыгнул на бечевник. У него были круглые красные щеки, блестящие карие глазки — не хватало только синих штанов да красной куртки с круглыми медными пуговицами. Лодка подходила ему идеально.

Хиллари почувствовала, что Джанин с трудом сдерживает смех.

Она протянула человеку свое удостоверение.

— Инспектор уголовной полиции Грин, а это сержант Тайлер. Нас интересует «Тайм-аут». Этой весной он некоторое время был пришвартован здесь же. Надеюсь, мои коллеги с вами уже связались?

— Связались, связались. Я вас ждал. Сам-то я ничего не знаю, только не удивлюсь, если тот кучерявый паршивец оказался не в ладах с законом. По нему сразу видать.

Хиллари кивнула. По крайней мере, этот свидетель готов был говорить — труднее будет прервать его рассказ. Когда живешь на лодке, редко выпадает шанс поболтать. Ну да все лучше, чем выжимать из свидетеля сведения по капле, словно сок из строптивого апельсина.

— Вы имеете в виде Джейка Гасконя? — уточнила она, потому что описание ему подходило.

— Это я без понятия. Мы с ним дружбы не водили.

— Мистер Хардинг, а вы не помните, когда «Тайм-аут» встал здесь на стоянку?

Хардинг — на вид ему могло быть сколько угодно, от сорока до семидесяти, — задумчиво почесал лысую голову. Джанин торопливо отвела взгляд и стала смотреть на воду.

— Вроде в апреле. Или в конце марта? Когда на деревьях почки полезли.

Хиллари заморгала, но потом заметила одиноко стоящее дерево. Береза? Нет, скорей ольха. Так или иначе, ничего выдающегося в нем не было. Но в этих бетонных джунглях деревья так редки, что местный житель и впрямь не мог не отметить естественного цикла изменений того единственного, которое видел перед собой.

— Понимаю. Но ведь тот кучерявый паршивец не сразу появился на борту, верно? — спросила она и торжествующе улыбнулась.

Ее собеседник расцвел.

— Нет, кучерявого не было, — согласился он. — Он позже явился. А с ним еще один, постарше, и третий, страшный как черт. Хороший, плохой, злой — так я их прозвал, — и он захохотал.

По-настоящему захохотал! Смех у мистера Хардинга оказался низкий, сочный — именно так смеялся бы садовый гном.

Джанин прикусила губу и еще пристальней уставилась на воду.

— Понимаю. Значит, с тем, что постарше, у вас проблем не было? — спросила Хиллари. — Из этой троицы — хороший, плохой, злой — он был хорошим, так?

— Да, точно. Нормальный мужик. Тот, страшный, матюгался через слово, так его растак. Только рот откроет, и понеслось. А Альфи был вежливый.

— Он сказал, как его зовут? — удивилась Хиллари.

— Да нет, это я сам однажды слышал, как страшный его позвал. А кучерявого они не любили, оба. И правильно делали, вот что я вам скажу.

— А вы можете описать того, кто привел сюда лодку?

— Не-а. Я его в глаза не видел. Просто раз проснулся — а лодка уже тут. У нас здесь такое часто. Кто приходит, кто уходит. Подолгу никто не живет. Ну, если только работает неподалеку, вот как я.

Хиллари кивнула. Ему хотелось, чтобы она спросила его о том, кем он работает, но тогда ей придется слушать до вечера.

— А кто-нибудь еще приходил на эту лодку? Может быть, приносили сумки, или коробки, или еще что-то в этом роде? — спросила она.

— Не-а.

Ясно, подумала Хиллари. Кто бы ни привел сюда лодку, она уже была загружена наркотой под завязку.

— Сделайте одолжение, посмотрите одну фотографию, — попросила Хиллари и кивнула Джанин. Та достала из портфеля фотографию покойного Дэйва Питмана. — К сожалению, снимок сделали уже после смерти, но ничего особенно страшного в нем нет.

Розовые щеки немного побледнели, но Джордж Хардинг оказался человеком стойким и решительно кивнул. Долго разглядывать фото ему не пришлось.

— Да, это он. Такую рожу не забудешь, а?

Да уж, подумала Хиллари. Она еще немного попробовала зайти так и сяк, но больше ничего ценного от свидетеля не узнала.