Убийство на острове Фёр - Йоханнсен Анна

Лена села напротив Розы и заглянула ей в глаза:

— Вы не вспомнили больше ничего важного, что могло бы помочь нам отыскать убийцу вашей дочери?

— Вы его найдете? — умоляюще посмотрела на нее Роза.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Обычно Лена не отвечает на такие вопросы до тех пор, пока дело не раскрыто, но сейчас она чувствовала, что в долгу перед Розой. Эта женщина пошла наперекор воле мужа, согласившись на разговор. Страшно представить, как он отреагирует, если узнает об этом.

— Спасибо, что согласились поговорить со мной и позволили осмотреть комнату Марии. — Лена встала и протянула Розе руку. — Я сообщу вам, если будут новости.

Глава 17

— Не терпится узнать, что на этой флешке, — сказал Йохан после того, как Лена ввела его в курс дела. Они сидели в своем временном кабинете в полицейском участке.

— Ты же понимаешь, что по-хорошему сначала нужно отдать флешку на экспертизу?

— Как говорится, «промедление смерти подобно», — усмехнулся Йохан, наблюдая за тем, как Лена вставила флешку в USB-порт и стала ждать, пока система ее определит.

Наконец на экране возникла папка с файлами. Судя по окончанию «.jpg», это были фотографии. Лена открыла первый файл и увидела фотографию Логенеров, сделанную пять или шесть лет назад. Родители сдержанно улыбались, глядя в камеру, Мария с Иоганной держались за руки и тоже улыбались — широко, от уха до уха.

— Семейные снимки? — удивился Йохан.

Лена нажала на следующий файл, и на экране появилась фотография маленькой девочки. Мария с Иоганной выглядели довольно похоже, поэтому нельзя было с уверенностью сказать, кто из них тут изображен. Лена предположила, что Мария.

— Заметил?

Лена выбрала другой снимок. На нем сестры отмечали чей-то день рождения.

— Судя по всему, Мария сфотографировала их на планшет, — пояснила Лена, указывая на края.

— Но зачем? И зачем было сохранять их на флешку и прятать в шкаф?

— Думаю, она хотела сделать копию снимков на случай, если планшет сломается.

— Или на случай, если отец найдет его и конфискует. Но зачем фотографировать старые снимки? Наверняка дома лежат альбомы, которые можно посмотреть в любой момент.

Лена пожала плечами.

— Может, хотела иметь их под рукой. Вероятно, семья была для нее важнее, чем мы думали.

— Не исключено. Но объяснение не самое логичное.

— У тебя есть другое? — поинтересовалась Лена, быстро просматривая файлы.

— Может, она собирала доказательства?

— Доказательства чего? Посмотри на снимки. Самая обычная семья. — Она помолчала. — Кстати, ты обратил внимание на то, что в детстве Мария выглядела очень счастливой?

— Видимо, она была очень жизнерадостным ребенком.

— Йохан! «Жизнерадостный» и «счастливый» — это не одно и то же. Думаю, ей хотелось воскресить прошлое, вспомнить его. Возможно, она чувствовала, что прежняя жизнь для нее закончилась. В каком-то смысле ты даже прав. Мария собирала доказательства. Доказательства своего счастливого детства.

— Это просто снимки, — отмахнулся Йохан. — На снимках все улыбаются. Это ничего не значит.

— Ты встречался с Иоганной Логенер?

— Да. К слову, мы разговаривали именно об этом. О ее семье. Иоганна уверена, что ее отец связан с убийством. — Йохан поймал скептический взгляд Лены и быстро добавил: — Знаю, Иоганна реагирует очень остро и эмоционально, но после твоих слов о том, что Марию собирались насильно выдать замуж…

— Такого я не говорила, — перебила Лена. — Пожалуйста, не интерпретируй мои слова как тебе вздумается. Родители просто считали, что Мартин мог бы стать подходящим мужем для их младшей дочери. И не сейчас, а когда-нибудь потом. Этого Мартина мы, конечно, еще проверим, но относиться к нему мы будем непредвзято. Как и к родителям.

— Ладно, с насильным замужеством я погорячился. Но… — Йохан оборвался на полуслове и замолчал.

Лена смерила его внимательным взглядом.

— Что происходит между тобой и Иоганной Логенер? Для тебя это дело стало слишком личным, Йохан. Ты сам на себя не похож. Разве не ты еще совсем недавно был моим голосом разума и одергивал меня, когда я забывалась и давала волю воображению? Поэтому повторю: что между вами происходит?

— Ничего не происходит! — с жаром ответил Йохан и, немного помолчав, добавил: — По крайней мере, ничего, что могло бы повлиять на мою объективность или помешать нашему расследованию.

— Она тебе нравится?

Йохан откинулся на спинку стула, запрокинул голову и закрыл глаза.

— Нравится? — повторил он. — Да, наверное. Мне ее жаль, и да, пожалуй, мне следовало бы вести себя более профессионально. Но, в конце концов, Иоганна — свидетельница, а не подозреваемая.

Лена подавила вздох: Йохан все равно что расписался в своей пристрастности, признавшись, что испытывает симпатию к свидетелю по делу.

— Нам нужно быть объективными, чтобы не допустить ошибок. — Лена решила попробовать втолковать ему это в последний раз. — Пожалуйста, больше не встречайся с Иоганной Логенер наедине.

— Ты не думаешь, что это уж чересчур? — Йохан вздохнул. — Мне кажется…

— Нет, Йохан. Это не чересчур.

— Хорошо! — сказал он так, словно подчинялся приказу.

На лице у него отчетливо читалось недовольство.

— Когда вернутся остальные? — осведомилась Лена.

Йохан хотел было ответить, но тут раздался стук в дверь.

— У вас найдется минутка? — войдя в кабинет, спросил Йохен Франк — долговязый юноша, один из троих полицейских, которых прислали из Фленсбурга в качестве подкрепления.

— Входи, — произнес Йохан.

— Знаю, у нас скоро брифинг, но я хотел сказать… вам известно, что жертва училась в одном классе с сыном комиссара Брандта?

— Да, конечно.

— Его имя стоит в списке школьников, которых следовало опросить. Но когда настал черед этого мальчика, Ян Оттенга, местный офицер сказал его пропустить. Я ничего не ответил, и мы перешли к следующему ребенку.

— Но?.. — протянула Лена, подозревая, что за этим кроется что-то еще.

— Потом мы разговорились, и Оттенга рассказал о том, что они с Брандтом вчера патрулировали окрестности школы. Утром Брандт и сам об этом рассказывал.

— И? — спросила Лена, усилием воли заставляя себя сохранять спокойствие.

— Я не хотел говорить при всех, но комиссар Брандт, похоже, пытается выгородить своего сына. Мальчик был вчера около школы, но его не стали досматривать. По крайней мере, такой вывод я сделал из слов Оттенги. У меня создалось впечатление, что он проговорился якобы случайно, чтобы ввести меня в курс дела.

— Смотри-ка! — воскликнул Йохан. — Есть кое-что, чего ты не знаешь: Энно Брандт участвовал в травле над Марией. Возможно, даже выступал в роли зачинщика.

— Ты правильно сделал, что пришел к нам, — сказала Лена, — Мы поговорим с Энно Брандтом.

Похоже, Франка ее слова успокоили. Кивнув, он направился к выходу, хотел было открыть дверь, но тут она распахнулась, и на пороге появился Бен.

— Что у вас тут? Секретное совещание? — усмехнулся он.

— Да, секретнее не бывает. Ты нас застукал, — Лена встала из-за стола.

Бен усмехнулся еще шире.

— О, ты все-таки решила перейти в секретную службу?

— Без комментариев, господин старший комиссар.

Йохан, с живым интересом следивший за их шутливой пикировкой, откашлялся и поинтересовался:

— Вы закончили, коллеги? Если да, то нам пора на совещание.

Бен открыл дверь нараспашку и шутливо поклонился:

— Прошу!

Через десять минут, когда все налили себе кофе, Лена вкратце рассказала о результатах опросов и обыска комнаты Марии. Информацию о записках она решила утаить, подозревая конфликт интересов: все-таки в дело было втянут сын Брандта.

— Думаю, вы и сами понимаете, что эта информация не должна выйти за пределы участка.

— Ну разумеется, госпожа старший комиссар, — бодро отозвался Брандт, отвечая за всех присутствующих. — Можем продолжать?