Патриция Корнуэлл - Вскрытие показало…
Сесиль жила в двухэтажном кирпичном, сравнительно скромном доме. Он находился ровно в пяти целых восьми десятых мили от дома Пэтти Льюис. В лучах заходящего солнца шиферная крыша сверкала так, что казалась свинцовой. Жалюзи и двери Сесиль успела зашкурить, но покрасить их ей было не суждено.
Убийца проник внутрь через подвальное окно, находящееся за самшитовой изгородью у северного крыла дома — замок, как и все остальное, требовал ремонта.
Сесиль была прехорошенькая афроамериканка. Незадолго до гибели она развелась с мужем, зубным врачом, проживающим сейчас в Тайдуотере. Работала секретаршей в агентстве по найму персонала, заканчивала учебу на вечернем отделении — должна была получить диплом менеджера. В последний раз Сесиль видели в прошлую пятницу примерно в десять вечера, часа за три до смерти, как я прикинула. В тот вечер она ужинала с подругой в мексиканском ресторане в своем же районе, оттуда сразу поехала домой.
Тело Сесиль обнаружили в субботу днем. Она договорилась с подругой прошвырнуться по магазинам. Та, увидев, что машина Сесиль стоит возле дома, принялась звонить по телефону и в дверь. Сесиль не отвечала. Тогда подруга заволновалась и заглянула в окно спальни, в щель между шторами. Сесиль — обнаженная, связанная, мертвая — лежала на скомканном одеяле. Такое зрелище не забудешь.
— А вы знаете, что Бобби — белая? — спросил Марино.
— Подруга Сесиль? — Я и забыла, что ее зовут Бобби.
— Она самая. Богатенькая сучка, которая нашла тело. Они были не разлей вода. Бобби — сногсшибательная блондинка, ездит на красном «порше», работает моделью. Она постоянно торчала у Сесиль дома, бывало, и ночевать оставалась. Подозреваю, что девчонки были розоватые. Просто не могу отделаться от этой мысли. Ну, я имею в виду, трудно представить, чтобы две такие красотки не могли себе найти нормальных парней. Наверняка у них отбоя не было бы от кавалеров, стоило им только глазом моргнуть.
— Не все же кругом озабоченные, — раздраженно ответила я. — Поэтому не думаю, что ваши подозрения обоснованны.
Марино усмехнулся. Он снова меня подначивал.
— Я это к чему — может, убийца катался по району и заметил, как Бобби поздно вечером выходит из своего «порше». Может, он решил, что она здесь живет. Может, проследил за ней как раз в тот вечер, когда она вздумала заночевать у Сесиль.
— Вы считаете, что маньяк убил Сесиль по ошибке? Вместо Бобби?
— Я не отметаю эту версию. Бобби, как я уже сказал, белая. Остальные жертвы тоже белые.
Несколько минут мы молчали, глядя на дом.
Меня тоже смущало отсутствие у маньяка расовых предпочтений. Три белые женщины и одна темнокожая. Почему такой расклад?
— И еще одна вещь не дает мне покоя, — произнес Марино. — Такое ощущение, что маньяк рассматривает несколько кандидатур перед каждым убийством. Ну, будто он выбирает, как из меню, и останавливается на том, что может себе позволить. Странно, что каждый раз, когда он выбирает жертву, у нее окно или не заперто, или открыто настежь, или сломано. Мне кажется, что маньяк либо катается по району и высматривает, у кого открыто окно — а это как повезет, — либо у него есть доступ к адресам, и он объезжает несколько домов, возвращается, если надо, пока не найдет подходящий.
Мне эта версия показалась неубедительной.
— А я думаю, что он выслеживает каждую жертву. Ему нужна не просто женщина, а конкретная женщина. Мне кажется, он следит за домом выбранной жертвы, но не всегда она ночует у себя, и не всегда у нее открыто окно. Возможно, убийца приходит к дому и, если обстоятельства складываются для него благоприятно, нападает.
Марино пожал плечами, прикидывая, могу ли я быть права.
— Пэтти Льюис убили через несколько недель после Бренды Степп. А за неделю до смерти Пэтти уезжала из Ричмонда к подруге. Пожалуй, маньяк подходил к дому Пэтти в те выходные, но обломался. Может, все так и было, хотя на сто процентов мы не знаем. Сесиль Тайлер он убил через три недели после Пэтти. А Лори Петерсен — ровно через неделю после Сесиль. Может, ему просто повезло — муж забыл запереть окно. Не исключено, что маньяк как-то пересекся с Лори Петерсен за несколько дней до убийства. Не будь у нее открыто окно в прошлые выходные, он явился бы в эти.
— Вот именно, выходные, — произнесла я. — Кажется, для него принципиально убивать именно в выходные, причем в ночь с пятницы на субботу.
Марино кивнул.
— Да, это неспроста. Лично я считаю, что маньяк работает с понедельника по пятницу, а в выходные отрывается по полной. Не исключено, конечно, что он убивает по выходным по какой-то другой причине. Например, ему приятно сознавать, что каждый раз в ночь с пятницы на субботу весь город, а особенно граждане вроде нас с вами, паникуют, как кошка на шоссе.
Поколебавшись, я решила развить тему:
— Как вам кажется, то, что временные промежутки между убийствами становятся все короче, — не случайно? Неужели причина этой спешки — пресса: маньяка возбуждает шумиха вокруг его персоны?
Марино ответил не сразу, однако, спустя несколько секунд, заговорил более чем серьезным тоном:
— Доктор Скарпетта, этот тип подсел на убийства. Раз начав, он уже не может остановиться.
— То есть вы хотите сказать, что шумиха в прессе не влияет на его поведение?
— Нет, этого я не говорил, — отвечал Марино. — Поведение у него обычное — сидит себе тише воды ниже травы, не жужжит. Возможно, маньяк не был бы настолько спокоен, если б наши доблестные журналисты не облегчили ему жизнь. Все эти сенсационные статьи для него — просто подарок. Убийце и делать ничего не надо — за него все сделала желтая пресса, причем бесплатно. Вот если бы журналисты ничего о маньяке не писали, он бы засуетился, возможно, полез бы на рожон. Пожалуй, начал бы строчить письма, а то и звонить в полицию, чтоб расшевелить журналистов. Одним словом, оборзел бы.
Мы помолчали.
И вдруг Марино ошарашил меня вопросом:
— Вы что, говорили с Фортосисом?
— С чего вы взяли?
— Земля слухами полнится. А статейки просто доводят Фортосиса до белого каления.
— Это он вам сказал?
Марино небрежно снял солнечные очки и положил их на панель приборов. Он поднял на меня свои маленькие глазки — они поблескивали недобрым блеском.
— Нет. Но Фортосис сообщил об этом двум моим добрым друзьям. Один из них — Болц. Второй — Таннер.
— А вы-то как узнали?
— А у меня всюду уши — и в нашем министерстве их не меньше, чем на моем участке. Я всегда знаю, что происходит, а иногда знаю даже, чем все закончится.
Снова повисло молчание. Солнце садилось — оно было уже ниже крыш, и длинные тени ползли по лужайкам и по шоссе. Марино только что приоткрыл дверцу, которая могла привести нас к взаимному доверию. Он что-то знал. Он усиленно на это намекал. Я осмелилась распахнуть эту дверцу.
— Болц, Таннер и остальные сильные мира сего весьма огорчены тем, что секретная информация просачивается в прессу, — бросила я пробный камень.
— С тем же успехом они могут впадать в депрессию из-за дождя. Да, утечки информации случаются. Особенно если вы живете в одном городе с «дорогушей» Эбби.
Я натянуто улыбнулась. Так оно и есть. Поведай тайну «дорогуше» Эбби Тернбулл, а уж она позаботится о том, чтобы твои секреты попали в желтую прессу.
— От Эбби один геморрой, — продолжал Марино. — У нее все схвачено, даже в нашем департаменте. Можете мне поверить: шеф полиции чихнуть не успеет, как ей уже об этом известно.
— Кто же ее информирует?
— Скажу только, что есть у меня кое-кто на подозрении, но доказательств нет, а без них, сами понимаете, никуда не сунешься.
— А знаете, кто-то залез в мою базу данных, — сказала я таким тоном, словно это уже было известно каждой собаке.
Марино бросил на меня пристальный взгляд.
— Давно?
— Не могу сказать. Несколько дней назад кто-то вычислил пароль и пытался получить информацию по делу Лори Петерсен. Нам еще повезло, что мы вообще узнали об этом. Системный администратор допустила оплошность, благодаря которой команды этого взломщика остались на экране.
— Вы хотите сказать, что этот тип, возможно, уже несколько месяцев шарит в вашем компьютере, а вы об этом даже и не знали?
— Именно.
Марино напрягся и замолчал.
— Это известие заставило вас заподозрить кого-то другого, не Эбби? — попыталась я его расшевелить.
— Угу, — лаконично ответил сержант.
— Кого же? — раздраженно спросила я. — Скажите же что-нибудь!
— Сказать я могу только одно — под вас усиленно копают. Эмберги знает о компьютере?
— Знает.
— Полагаю, и Таннер в курсе?
— Да.
— Черт, — пробормотал Марино. — Теперь кое-что прояснилось.
— Например? — У меня начинался приступ паранойи. Думаю, детектив заметил, как меня затрясло. — Что конкретно прояснилось?
