Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

«Это не по-настоящему, – твердила себе Лира, замерев и едва дыша. – Я в порядке. Тут даже звука нет. Всё хорошо».

А потом камера переключилась на тело, на лужу крови, на жутковатую неподвижность – и от ее «всё хорошо» и следа не осталось. Волна флешбэков, словно акула, схватившая жертву, потянула Лиру на дно. Воспоминания топили ее. Она не могла их побороть, не могла вынырнуть и глотнуть кислорода.

«С чего начать пари? Нет, думай до зари».

Она слышит его, но не видит. Повисает тишина, а потом – бум! Она зажимает уши со всей силы. Она не заплачет. Нет! Она ведь уже большая девочка.

Ей четыре года. Только сегодня исполнилось. Сегодня у нее день рождения.

И снова: бум!

Хочется бежать, но не выходит. Ноги не слушаются. Сегодня ее день рождения, поэтому он и пришел – так он сказал воспитательнице: забирает ее, чтобы отпраздновать день рождения, назвался ее отцом.

«Вы так похожи!» – заметила воспитательница.

Надо бежать, но не получается. Что происходит? Она отнимает ладони от ушей. Почему так тихо? А мужчина, он еще вернется?

Цветочек, который он ей подарил, теперь валяется на полу. Это она его уронила? Карамельное ожерелье по-прежнему у нее в кулачке, резинка больно впилась в палец.

Ее бьет дрожь. Она делает шаг к лестнице.

– Лира, – зовет ее голос, к сожалению и к счастью, знакомый, но даже он не может вернуть ее в реальность.

Она поднимается по ступенькам. Наверху что-то лежит. Ступеньки мокрые и теплые, а она без обуви. Где ее туфли? Что это у нее на ногах такое красное? Очень теплое, красное, стекает вниз по ступенькам.

– Лира, посмотри на меня!

Стены, они тоже красные, на них пятна и отпечатки ладоней и какой-то рисунок – то ли подкова, то ли мост. А ведь на стенах нельзя рисовать – такие правила!

Всё красное и так странно пахнет.

– Вернись ко мне! Сейчас же! Посмотри на меня, Лира!

Она на вершине лестницы. Оказывается, красная жидкость вытекает не из чего-то, а из кого-то – из отца-незнакомца. Это он лежит. Правда, он не шевелится и у него нет лица – он снес его выстрелом.

Она не может кричать и пошевелиться не может. У него нет лица! А живот…

Всё-всё красное…

Пальцы заскользили по ее густым волосам, по шее, кожа к коже. Она почувствовала тепло.

– Вернись, или я тебя заставлю!

Лира ахнула. Реальный мир вновь обрел четкость. Первым она увидела Грэйсона Хоторна. Его спокойный взгляд, очертания лица, острые скулы, челюсть, будто высеченную из камня.

Единственное, что она чувствовала, – его руку на шее. Всё тело, кроме этого участка, онемело. Она дрожала, руки и корпус просто ходуном ходили. Грэйсон опустил ладони ей на плечи, согревая кожу, не закрытую тканью платья. Его прикосновение было теплым, спокойным, мягким, уверенным и возвращало в действительность.

– Я здесь, с тобой, Лира, – сообщил он твердо.

Она впилась в него взглядом, сделала глубокий вдох, почувствовала его аромат: пахло кедром, осенней листвой и еще чем-то резким, не вполне понятным.

– Сон всегда обрывался на выстреле, – едва слышно прошептала Лира, – но сейчас меня отбросило в тот день, и…

– Тише, тише, детка, – сказала Одетта.

– Я видела его тело! – Лира впервые в жизни осознала это. Даже во сне мозг всегда защищал ее от этой правды. – И наступила в лужу его крови. А от лица ничего не осталось.

Раньше она видела это только во сне, а теперь вот и во флешбэке.

Грэйсон приподнял ее подбородок правой рукой.

– Я в порядке, – прошептала Лира.

– Сейчас ты вовсе не обязана притворяться. – Грэйсон легонько погладил ее по щеке большим пальцем. – Я вот всю жизнь делаю вид, что всё хорошо, хоть это и не так. Я знаю этому цену. Знаю, чего это стоит для каждой клеточки тела. Ни к чему это всё, Лира!

Он произнес ее имя как надо, и у девушки сжалось сердце. Они ведь с Грэйсоном вовсе не обязаны понимать друг друга. Но она столько лет и с таким отчаянием пыталась… пыталась держаться, оставаться «нормальной», убедить себя, что какой-то там один дурацкий сон, одно воспоминание не могут ее сломить, не могут уничтожить ее жизнь.

«Сейчас ты вовсе не обязана притворяться».

– Выстрела было два. – Да, Лире было еще далеко до спокойствия, но голос стал чуть послушнее. – Сначала он пальнул себе в живот. И что-то нарисовал на стене кровью.

– Ты же про своего отца, – уверенно предположила Одетта, – у него были дела с Тобиасом Хоторном.

Стоило ей услышать эту фамилию, и она отшатнулась от Грэйсона, который касался ее плеча и щеки. Слова Одетты напомнили, кто он такой, воскресили в памяти причины, по которым им нельзя соприкасаться.

Если бы она могла бежать, покуда хватит сил, то прямо сейчас сорвалась бы с места, но они заперты в одной комнате. Только и оставалось, что встать, дойти до проектора и сосредоточиться на игре.

– Что ты делаешь? – спросил Грэйсон неожиданно мягко (кто вообще дал ему право так бережно с ней разговаривать?).

– Я пропустила конец фильма, хочу пересмотреть. – Как перематывать, Лира не знала, но нашла две кнопки. На одной был нарисован треугольник, как на клавише «play», и было видно, что к винтажному аппарату ее добавили совсем недавно. Вторая кнопка, поменьше, была чистой.

Лира нажала на кнопку без пометок. Стена слева пришла в движение: ее половинки стали медленно разъезжаться в стороны и наконец совсем исчезли. Лира всмотрелась в открывшееся пространство. Оказалось, что кинотеатр куда просторнее, чем они думали. А за исчезнувшими дверями вовсе не пустота.

Глава 49

Джиджи

Если на острове есть кто-то кроме игроков и организаторов… Джиджи мысленно пробежалась по списку предметов, лежавших в рюкзаке.

– Нож! – встревоженно воскликнула она.

Если на остров привезли нож…

– Надо им рассказать! – выпалила девушка – Рассказать Эйвери! Хоторнам! – Она успела сделать лишь пару шагов к кнопке «ЧП», когда Брэди ее поймал. Она не сразу поняла, почему он вдруг схватил ее за плечи, почему решил остановить.

– Нельзя сообщать о таком, Джиджи!

Она уставилась на Брэди.

– Но я должна ска…

– Никому ты ничего не скажешь, Феечка, – проворчал Нокс.

Джиджи нахмурилась.

– Кто-кто? – сейчас это было неважно, но всё-таки.

– Ты сказала, мне надо потренироваться в прозвищах, – чуть ли не извиняющимся тоном напомнил Нокс, а потом спохватился: – Так вот, если нажмешь кнопку, если расскажешь создателям правду, что за этим последует? Что будет со второй ежегодной «Грандиозной игрой»?

Но ведь игра задумывалась как развлечение, как испытание, потрясающее умы и внушающее трепет, но безопасное.

– Ну не отменят же они ее, – предположила Джиджи.

– Уверена? – Нокс кивнул на Брэди. – Учти, его мать – лучшая женщина на земле, а не у всех тут есть трастовые фонды, которые выручат, если что.

Хлестко, но справедливо. Джиджи потупилась.

– Я могу помочь. Я уже сказала Брэди…

Брэди переложил меч в левую руку, приподнял лицо Джиджи, заглянул ей в глаза.

– Лучший способ помочь – это молчать. Нокс прав. Они вполне могут отменить игру. Нельзя так рисковать. Если на острове и есть чужак, он вряд ли приблизится к дому – разве что если захочет, чтобы его сцапали. Да и потом… – Он покосился на Нокса. – Если у игры имеется неизвестный спонсор, его цель – выиграть пари с другими богачами, людьми, которые располагают и временем, и деньгами, а не гоняться за кем-то.

– А как же нож… – напомнила Джиджи.

– Нож теперь твой, – сказал Брэди и заглянул ей в глаза. Что-то такое искреннее и отчаянное было в этом взгляде, что девушка вдруг вспомнила его рассказ о маминой собаке, которая делает его счастливым.

Да, мама… Пускай игра продолжается. Утром, когда их команда выберется к причалу и перейдет на следующий этап, Джиджи отыщет способ поговорить с Эйвери наедине, поговорить по душам. Во всём сознается, проследит, чтобы наследница позаботилась о матери Брэди. Пока же…