Фридрих Незнанский - Страшный зверь
Некоторый пафос сказанного не произвел особого впечатления на сыщиков: уж они-то знали своего коллегу, и если осуждали, то исключительно за то, что некоторые из его похождений становились фактом более широкого обсуждения, нежели просто безосновательными догадками любопытных приятелей и знакомых.
Полагая, что он не до конца убедил коллег в своей, сугубо, бескорыстной и высоко гуманной миссии, Александр Борисович хотел уже продолжить речь, но плохо скрываемые ухмылки друзей и коллег подсказали ему, что в оправданиях вообще нет никакой необходимости. Дети, что ли?
— А женщина, я слышал, — якобы безотносительно к теме заметил вездесущий Филя, — действительно очаровательная. Может, врут, не знаю, еще не видел. Или это про ее сестру с местного телевидения? Сан Борисыч, ты, наверное, в курсе?
— Да ну вас к черту, — захохотал Турецкий, — пошли ужинать!
— Тебе-то просто, отмахнулся и валяй дальше, — не отставал Филипп, — а лично я получил ответственное задание от одного младшего юриста — проконтролировать деятельность известного сыщика на предмет дальнейшего укрепления его нравственной позиции. В смысле, так ли уж он верен своим принципам, или изменяет им направо и налево? Принципам, конечно, а не младшим юристам…
Отсмеявшись, Турецкий вынужден был внести в этот вопрос, как говорится, преждевременную ясность. Принципы остаются, и он по-прежнему верен им. Особенно, главному: во всех жизненных ситуациях помогать несчастным женщинам, чрезвычайно нуждающимся в его крепкой опоре. Ну, а что он имел в виду под этой конкретной опорой, расшифровывать просто не стал: очень есть захотелось. Да и «ребятки» не дали, им было почему-то очень смешно, и они веселились, как в детском саду!..
Впрочем, пожалуй, в таком настроении сейчас больше всего и нуждалась Валя, потому что, как ни говори, а «посещение» бандитов не прошло для нее бесследно. О чем Александр Борисович и сказал друзьям. И они понимающе закивали, отправляясь в ресторан, за столик под пальмой, чтобы для начала «пощупать», все ли там в порядке, а то от местных «деятелей» всякого можно было ожидать…
Глава восьмая Похищение
Явление Валентины произвело впечатление. Филипп с Николаем многозначительно переглянулись и с нескрываемым уважением посмотрели на Александра, а тот едва успел спрятать торжествующую ухмылку, так быстро отреагировала Валя. Она кинула на него искоса короткий взгляд и тут же прикрыла глаза ладонью, но улыбку, скользнувшую по губам, скрыть не смогла. И этот их, почти мгновенный, «разговор» без единого слова, как предполагал Турецкий, вполне мог бы внести в знакомство простоту и непринужденность, однако этого не произошло.
Валя старательно делала вид, что ей приятны комплименты новых знакомых, но Турецкий-то видел, что в глубине ее глаз все равно таилась тревога: вероятно, она все-таки чувствовала себя «не в своей тарелке». Мельком подумал даже, что зря, наверное, собрал их всех вместе. И, чтобы снять возникшее напряжение, сразу негромко заговорил о деле, прерывая свои соображения лишь тогда, когда подходил официант, обслуживающий их столик. Тут он резко менял тему и вспоминал, например, как, будучи студентом, забегал в ресторан «Советский», что на Ленинградском проспекте. И там тоже, как и в «Орионе», только по всему залу, стояли большие пальмы в кадках с землей, и в нее курящие за ближайшими столиками непременно стряхивали пепел, а то и окурки потихоньку закапывали, утверждая, что для роста именно пальм это очень полезно. Но официанты и уборщицы не разделяли их взглядов. Может, оттуда и пошли запреты на курение в ресторанах? В зале «Ориона» во всяком случае курить не разрешалось, предлагалась курительная комната между двумя туалетами — женским и мужским. Правда, очередь в женский туалет бывала наверняка длиннее мужской.
Попутно вспоминали, что подобная совместная «обслуга» предлагалась и в солидном Доме Союзов, и даже во многих театрах Москвы. Видимо, такая постановка дела значительно упрощала нравы.
Пока официант принимал заказ, затем обслуживал, Александр Борисович внимательно оглядывал зал, присматриваясь к немногочисленным посетителям. Но едва официант отходил, как деловой разговор продолжался.
Среди записей Ванюшина, относящихся к планам расследования, имелась и такая: «Нелли определенно что-то знает, но молчит: купили? Или застращали?..» И больше это имя нигде не упоминалось. Как и смысл «покупки» тоже был не совсем ясен. Турецкий эту короткую строчку запомнил, его коллеги, естественно, еще не видели ее, им только предстояло забрать кошелку из камеры хранения. Важно было обратить на запись внимание, и выяснить, кто такая Нелли. Сам Ванюшин это имя не расшифровал, хотя определенно знал, иначе бы не упомянул о ее молчании. Кто она, надо срочно выяснить.
Судя по реакции Валентины, с которой она внимательно слушала предположения и конкретные советы Александра, Герман действительно не посвящал ее в «тайны» своей работы. Потому даже сам разговор заставлял ее по-новому присматриваться к троим коллегам-сыщикам. Получалось, что они, и в самом деле, «открывали» для нее «Америку». Об этом она позже сказала Саше, когда они все порознь возвратились в номера, и Турецкий проверил свой еще раз с помощью «акулы».
А за столом договорились окончательно, что ни Турецкий, ни Валентина с сыщиками не знакомы. Так им будет удобнее действовать. Но, может, мама знает. Может, это папины знакомые по совместным рыбалкам.
Подробно повторил свой рассказ Александр Борисович и о «посещении» бандитов, а также о своем демарше по поводу Краева. Валя, насколько могла, добавляла и уточняла отдельные фразы, их реакцию на разговор с Сашей. Пришли к единому выводу, что бывший полковник теперь просто обязан, чтобы не потерять своего лица, — а у братвы с этим делом жестко, — отреагировать на абсолютно недвусмысленное заявление самоуверенного москвича. Какова будет реакция, неизвестно, но киллером здесь не пахнет, это означало бы, что Краев попросту сам сдает себя властям. Ибо никто не сомневался, что все акции против родственников Ванюшина инспирированы только им и никем другим. Поэтому совсем уже откровенно подставляться он, конечно, не захочет, а, значит, скорее всего будет предпринята попытка переговоров. Либо, на худой конец, похищение. Вопрос в другом: как реагировать? Поддаться или, наоборот, встретить в штыки? Любой вариант возможен, но выгоднее в данной ситуации все-таки встретиться и поговорить. Ну, начнутся уговоры, торговля — это обычная практика. Взятка там…
Кстати, вопрос о взятке: брать?
Сыщики в один голос подтвердили:
— А как же?! Напротив, было бы неплохо еще и поторговаться. Уж если Турецкий берет, то никак не мелочь. Пусть они так и знают, — с улыбкой предложил Филя, и Щербак охотно поддержал его.
— Но это же все будет фиксироваться, — усмехнулся Турецкий.
О взятке Валентине он им не сказал, поскольку считал, что те деньги к расследованию отношения не имеют.
— А мы на что?
Николай поднял брови, словно удивляясь, что Турецкий такой тупой, когда диспозиция предельно ясно даже непричастному человеку. Он кивнул на Валентину и поймал ее врасплох. Она испуганно вздрогнула, и все рассмеялись. Таким образом, они всякий серьезный вопрос словно бы переводили в шутку, чтобы зря не «напрягать» симпатичную и милую женщину.
Заговорили и о предполагаемом времени контакта. Пришли к единому выводу, что сорвать похороны вовсе не в интересах Краева, следовательно, любая встреча, то есть первоначально — предложение сыщику сесть в машину будет сделано сразу по завершении церемонии. И к этому моменту надо быть готовым. То есть если Щербак будет на всякий случай осуществлять негласную охрану Вали и ее мамы, то ключи от машины Турецкого должны заранее оказаться в кармане Филиппа, а приемное устройство с магнитофоном, установленное в «хонде», будет фиксировать буквально каждый звук в транспортном средстве тех, с кем поедет Турецкий. И для этого в толстом воротнике свитера Александра Борисовича будет также загодя закреплена булавочка микрофона с керамической головкой, на которую не реагируют всякие металлоискатели и прочая спецтехника. Да у них тут наверняка и нет такой, какая им нужна. Так что и опасаться за нечаянный прокол нечего.
Договорились, что Филипп не будет подходить к Турецкому, а ключи от машины ему передаст Валя уже на кладбище, после чего Филя вообще уйдет подальше от могилы и будет оставаться лишь на связи с Николаем. А, может, ему стоит надеть даже и робу могильщика, на них обычно никто не обращает внимания.
Сказал Турецкий и о своих подозрениях, что в машину его сторожившие у дома Молчановых, наверняка успели вставить «жучка». Поэтому и ездить приходится молча, даже по телефону не поговорить. Между прочим, и квартира Молчановых была напичкана спецтехникой, правда, весьма низкого качества. Такую в Москве, на Митинском рынке, всяким «лохам» всучивают: мол, слышно — и ладно. А как слышно, никого не колышет. Из чего напрашивается вывод, что с техникой у господина Краева определенная «напряженка». Возможно, в здешних условиях другая им и не нужна, так зачем же большие деньги зря тратить? Логично.
