Фридрих Незнанский - Страшный зверь
Александр Борисович начал вводить коллег в существо дела, рассказал о первых своих выводах, которые возникли у него после прочтения тех материалов, которые успел собрать, прежде чем его убили, Герман Ванюшин.
Итак, что он успел сделать за время своего пребывания в городе?
Он собрал показания свидетелей и родственников людей, ставших жертвами убийц Краева. Так полагал Гера, очевидно, имея к этому основания. И среди этих материалов, — хватило даже беглого взгляда, — особое место занимали жалобы женщин, пострадавших от действий и бандитов, и самого Краева. И все это говорилось, что называется, прямым текстом, без всяких стеснений. Короче, жуткие картины насилий, учиненных над ними, после похорон убитых бизнесменов. И как только эти женщины несчастные, среди которых были три вдовы, дочь и даже мать одного из покойных, решились поведать Гере о своих несчастьях. Конечно, такие документы — бомба! Правильно делал Гера, что прятал их, попади они в руки местного правосудия, ни одна из «жалобщиц» не осталась бы в живых.
Странно только, размышлял Турецкий, что именно эти материалы Гера так и не передал Меркулову. В чем дело, боялся утечки? Или не считал их достаточно достоверными? Неужели теперь придется все проверять сначала? Адов труд… Да еще и неизвестно, согласятся ли жертвы насильников подтвердить лишний раз свой позор…
Вот это и были, пожалуй, самые «сильные» его материалы, уж на присяжных-то они подействуют!
Была еще в пачке ученическая тетрадка, куда Ванюшин заносил собственные догадки, не предназначенные, видимо, для широкого обсуждения. Даже некоторые планы действий фиксировал в отношении тех или иных свидетелей, либо возможных соучастников. Эти записи показались Александру Борисовичу не менее ценными, в смысле дальнейшей разработки. В общем, Гера словно посвящал своих «продолжателей», будто заранее догадывался о такой вероятности, во все свои планы, коим, полагал, здесь уже не суждено будет осуществиться.
Затем Александр Борисович поведал друзьям-сыщикам о своем разговоре с местным прокурором, высказал неясные пока соображения относительно него: доказательств, с кем он, пока нет.
Особо, разумеется, остановился и на своем телефонном разговоре с бандитами, после чего передал им впечатления, которыми «поделилась» с ним Валентина Андреевна.
Услышав имя и отчество женщины, Филя хмыкнул и небрежно заметил, что, наверное, ее проще называть просто по имени, не так ли? И опять едва не покраснел Турецкий, а Филипп, довольный, ухмыльнулся. Но это все — среди своих, не при ней. Там, в ресторане, за столиком, ребята ни за что не выкажут своего «легкомысленного» отношения к судьбе несчастной вдовы, а вот что касается Александра Борисовича, большого мастера сыска, то тут порезвиться — в самый раз. И без всяких обид. К тому же это еще и необходимая отдушина, не все ж время быть в постоянной готовности и максимально собранным и сосредоточенным!
В конце своей подробной информации Турецкий высказал им соображения о том, как, по его мнению, станут в ближайшее время развиваться события. Более того, он сам же их и спровоцировал, понимая, что этим отвлекает внимание преступников от женщин, которые могут в любой момент стать предметом торговли и шантажа. И попросил напрямую связываться с Максом, который уже получил от него задание по полковнику Краеву. Их желательно прочитать до завтрашнего утра. Если они имеются, конечно. Сам Александр Борисович получить «передачку» от компьютерного бога «Глории», естественно, не мог, а у сыщиков был с собой ноутбук. И после ознакомления с информацией они втроем даже этой ночью могли бы обменяться мнениями относительно того, как Турецкому вести себя с Краевым, на что опираться, а чего не затрагивать, но только намекнуть. В гостинице это сделать можно было без труда. А ехать «всей толпой» на квартиру Молчановых — было бы крайне нежелательно. Хоть наблюдение за ней вроде бы и снято, но поручиться всерьез было нельзя.
А что касается самого Краева, то именно на него, кстати, и ссылается большинство документов, добытых покойным теперь Ванюшиным. Конкретно на эту зловещую, по местным масштабам, фигуру и обратил в первую очередь внимание Герман. По его мнению, это прямо какой-то «страшный зверь», если судить по отзывам тех, кто сталкивался с бывшим начальником областного УБОПа. Ну, и, кроме того, в материалах Геры проходит еще ряд фигурантов, к которым необходимо вернуться и заняться ими вплотную. В частности, один из них — мало кому известный нотариус Шевлаков Никифор Иванович из нотариальной конторы № 52 на улице Серебрякова. Вот его бы хорошо проверить на «вшивость». Именно он и заверял многие сделки, после которых имущество отдельных лиц, занимающихся в городе и области бизнесом, престранным образом становилось собственностью никому неизвестных господ, в свою очередь, чем-то сильно обязанным бывшему полковнику милиции Краеву Корнею Петровичу. Такие вот дела творятся за закрытыми дверьми правоохранительной власти в этих благословенных, южных краях.
Словом, сыщики получили от Турецкого подробную информацию, но на том уровне, который был достигнут стараниями Ванюшина, за что Гера и пострадал.
Александр Борисович видел также материалы предварительного расследования, пообщался со следователем Нарышкиным, которому поручено расследование покушения на Ванюшина. Это полный «нуль» в профессиональном смысле, но, вероятно, очень послушный работник с чувствительным обонянием, но данные «способности» ровным счетом ничего не значили для местной прокуратуры. Ну, заменят там одну версию другой, и будут продолжать тянуть со следствием, поскольку становится очевидным, что в скорейшем раскрытии причин, по сути, убийства московского «важняка» здесь никто не заинтересован. Короче говоря, требовалось форсировать этот процесс, и по возможности отыскать хотя бы исполнителей покушения. Правда, они могут быть известны, один из них, явно издеваясь над вдовой, словно бы проговорился, что они не убили, а тот сам умер в клинике. Их бы и отыскать. Будет словесный портрет одного из них. И Александр Борисович, пользуясь своими возможностями, конечно, постарается помочь им это сделать, но не уверен, что ему не будет сделано категорическое «предложение» немедленно убраться из города, если он не хочет пожертвовать «своими» женщинами. А уж тут риска допускать никак нельзя, придется «послушаться». И на все про все имеется сегодняшний вечер, ночь, ну, и завтрашний день — до окончания процесса похорон. Тут, видно, не любят тянуть с «решениями».
Нельзя не воспользоваться возможностью встретиться с самим Краевым, о дальнейшей судьбе которого Турецкий объявил тем бандитам четко и недвусмысленно. Значит, наверняка захочет посмотреть на самоуверенного следователя, обещавшего его посадить при любых обстоятельствах. Очевидно, что здесь с бывшим полковником никто не осмеливался разговаривать в подобном тоне. Но вот как состоится эта встреча, Турецкий не знал, он просто вызывал в тот момент огонь на себя, рисковал, зато получил некоторое преимущество в гамбите. Во что выльется дальнейшая партия, предугадать трудно. Но в любом случае обеих женщин надо отсюда срочно убирать. А сам он может, в конце концов, перейти и на «нелегальное положение», если удастся, — глаз ведь спускать не будут, пока самолет не взлетит.
Всем тут, в городе, понятно, что «спускать на тормозах» дело об убийстве своего «важняка» Генеральная прокуратура не станет, а следовательно, расследование будет продолжаться. И к чему оно приведет, в конечном счете, тому же Краеву, прочно осевшему в своей «вотчине», знать не дано. А незнание своей, «ясной, как божий день, судьбы» заставит Корнея Петровича сильно нервничать. И почти наверняка, будучи не в себе, он обязательно наделает ошибок, вот только когда, — один господь знает. Значит, придется его поторопить, чтобы вызвать у него необходимость совершить ошибку. И женщины здесь — фактор, работающий на него.
Потом Турецкий высказал еще ряд предположений, на чем они и остановились. Александр Борисович предложил им пойти поужинать, а заодно и познакомиться с прекрасной, без тени юмора, женщиной. Которая, кстати, когда-то довольно давно, как выяснилось, была даже влюблена в молодого следователя Сашку Турецкого. Вот надо же? Через столько лет открываются сердечные тайны! И поэтому тоже он просто обязан помочь Валентине и ее матери, двум прямо-таки очаровательным женщинам, испытывающим в настоящий момент серьезные морально-нравственные и даже физические страдания.
Некоторый пафос сказанного не произвел особого впечатления на сыщиков: уж они-то знали своего коллегу, и если осуждали, то исключительно за то, что некоторые из его похождений становились фактом более широкого обсуждения, нежели просто безосновательными догадками любопытных приятелей и знакомых.
