Эд Макбейн - Жара
– Ну, знаете, для этой, как ее... нерепрезентативной. Это ведь так называется?
– Обычно это называется абстрактный экспрессионизм, – сообщил Лукас.
– Вы знакомы с работами Лоуренса Ньюмена? – спросил Клинг.
Лукас удивился.
– Да, – сказал он. – А откуда вы знаете его работы?
– Да так, знаете ли, – улыбнулся Клинг. – Я иногда захаживаю в «Галерею Керна».
– Ага... – сказал Лукас и ненадолго замолчал. – Послушайте, если честно, в чем дело-то? – внезапно спросил он. – Это из-за того, что сын Ларри отравился?
– Что-что? – переспросил Клинг.
– Ну как же, его сын покончил жизнь самоубийством, об этом писали во всех газетах. Вы из-за этого пришли?
– Я ничего не знаю об этом деле, – сказал Клинг.
– Во всех газетах писали.
– Нет, я ищу девочку, которая сбежала из дома. – Клинг снова улыбнулся. – Так вы ее не видели, да?
– Не видел, – сказал Лукас.
– Вы здесь весь день проводите? – спросил Клинг.
– А зачем вам это знать?
– Потому что если она действительно живет в этом доме...
– Я здесь целый день, здесь и работаю, – сказал Лукас.
– Ее видели здесь вчера, так сообщил нам наш информатор. Вы здесь были вчера?
– Был.
Клинг для виду порылся в блокноте.
– Где-то между двенадцатью тридцатью и без четверти два?
– Я ее не видел.
– Быть может, ваша натурщица...
– Я не работаю с натурщицами.
– А к вам кто-нибудь заходил в это время?
– А вам какое дело?
– Мистер Лукас, я пытаюсь найти девочку, которая почти два года назад сбежала из своего дома в Канзасе. Это первый свежий след, на который нам удалось напасть. Я хочу найти хоть кого-нибудь, кто мог ее видеть. Я знаю, что сейчас уже поздновато обходить квартиры, но мне очень нужна ваша помощь, сэр. Ее родственники...
– Все это время я был один, – сказал Лукас.
– К вам никто не заходил?
– Никто.
– И вы ее не видели?
– Не видел.
– Спасибо вам, мистер Лукас. Я попросил бы вас еще раз взглянуть на это фото, и если вдруг вы ее увидите...
Клинг едва успел вовремя остановиться. Он уже готов был последовать обычной процедуре: выдать Лукасу свою визитную карточку и попросить позвонить в 87-й участок, если ему вдруг что-то станет известно.
– То что? – спросил Лукас.
– Я зайду еще раз через пару дней, и вы мне скажете.
– А я думал, дело срочное, – заметил Лукас.
– Я дам вам свою карточку, – сказал Клинг, – с телефоном, по которому меня можно найти.
Он снова сделал вид, что роется в блокноте, несмотря на то, что карточки он носил в отделении бумажника, вместе с бляхой и закатанным в пластик удостоверением.
– Кончились, – сказал Клинг. – Если у вас найдется листок бумаги, я вам его напишу.
– Просто скажите его мне, я запомню, – ответил Лукас.
Клинг знал, что Лукас вовсе не собирается его запоминать. Он дал ему номер центрального управления на Хай-стрит, поблагодарил Лукаса за помощь и снова вышел на лестницу. Не надо было упоминать имени Лоуренса Ньюмена. Клинг заговорил о нем только затем, чтобы разрушить враждебную настороженность Лукаса, показать ему, что он знаком с миром абстрактного экспрессионизма, а вместо этого лишь внушил ему подозрения насчет своей легенды. Больше он этой ошибки не совершит. Клинг поднялся по тускло освещенной лестнице на третий этаж. Здесь было две двери, одна напротив другой. Он нажал на кнопку звонка у двери справа. Квартира 2-1. М. Хили и М. Роузен. В квартире зазвонил звонок.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Полиция.
– Полиция?! – Женщина была совершенно ошеломлена. Клинг подождал, пока она откроет дверь, снова представился детективом Атчисоном, мельком показал свою бляху и спросил, можно ли войти и показать ей фотографию девочки, которую он разыскивает.
Женщину звали Марта Хили.
Она была высокой, угловатой, в черных рейтузах и желтой маечке на лямках – того же цвета, что ее волосы, взбитые и уложенные в прическу на макушке. Глаза у нее были зеленые – как у Огасты. По жилистым рукам и ногам Клинг догадался, что она танцовщица, еще прежде, чем сама Марта ему об этом сказала. В квартире была и другая женщина, маленькая темноглазая брюнетка лет двадцати с небольшим. Она была в одних трусиках и футболке. На футболке красовалась надпись «Обними меня!». Она лежала на диване у стены, листала журнал и курила. Когда Клинг вошел, она подняла взгляд – и снова углубилась в журнал.
Эта квартира раньше тоже явно была частью складского помещения, теперь разделенного на две квартиры. Одна стена была сплошь в зеркалах от пола до потолка.
– Я здесь занимаюсь, – пояснила Марта.
Нормальных стен в квартире не было – во многих квартирах, переделанных из складских помещений, архитекторы стараются сохранить первоначальное ощущение простора. Гостиная плавно переходила в спальню и кухню, а дальше находился небольшой закуток, уставленный книжными полками. Клинг почуял запах марихуаны и понял, что девушка на диване курит наркоту. В наше время люди не спешат тушить косяки при появлении представителя закона – в кинотеатрах иногда висит такое облако дыма, что вздохнешь поглубже – и закосеешь. Огаста тоже курила марихуану. Да и сам Клинг иногда покуривал.
– Не случалось ли вам видеть ее? – спросил Клинг, протягивая Марте фотографию.
– Нет, – ответила Марта. – А тебе, Мишель?
– Чего? – переспросила брюнетка.
– Ты не встречала эту девчонку где-нибудь поблизости? – спросила Марта и направилась к дивану несколько напряженной и косолапой походкой танцовщицы. Она протянула фотографию Мишель. Та принялась разглядывать ее сквозь дым марихуаны.
– Нет, – сказала Мишель. – Я ее не знаю.
– Вы большую часть времени проводите здесь? – спросил Клинг.
– То приходим, то уходим, – ответила Марта.
– А как насчет вчерашнего дня? Где-то между половиной первого и без четверти два?
– Я была на занятиях. А ты, Мишель?
– Я была здесь.
– Одна? – уточнил Клинг.
– Одна, – сказала Мишель, взглянула на него и внезапно ослепительно улыбнулась. Зубы у нее были как у зайца из мультика.
– Потому что если у вас были гости, может быть, кто-то из них...
– Гости у нас бывают только по вечерам, – сказала Марта. Она посмотрела на Мишель – та по-прежнему улыбалась. Женщины переглянулись. Клингу показалось, что Марта чуть заметно кивнула.
– Так, значит, у вас никого не было? – снова спросил он. – Между половиной первого и без четверти два?
– Нет, я сидела одна-одинешенька, – сказала Мишель, продолжая улыбаться, как заяц из мультика.
– Так, значит, вам и по ночам приходится работать? – спросила Марта, усаживаясь по-турецки на одну из подушек, разбросанных по полу.
– Ну, если дело действительно серьезное, то обычно приходится...
– Серьезное, вот как? – переспросила Марта.
– Ну, для нас...
– Слышь, Мишель, дело серьезное! – сказала Марта.
– И до скольких же вам приходится вкалывать? – спросила Мишель. Она положила свой журнал и уселась на диване по-турецки, так же, как Марта на подушке. Трусики у Мишель были голубые.
– Ну, вообще-то сейчас у меня свободное время... – сказал Клинг.
– Так, значит, вас заставляют работать даже в свободное время? – сказала Марта.
– Ну, иногда приходится...
– А как вы думаете, во сколько вы освободитесь? – спросила Марта.
– Когда обойду весь дом, – сказал Клинг. – Мне надо повидать еще нескольких человек.
– Только шестой этаж, – заметила Мишель. – Питер с Элом здесь бывают только днем.
– Да, я знаю. Это, в смысле, фотографы?
– Ага, два педика, – сказала Мишель. – А на шестом только одна квартира, много времени у вас это не займет.
– Но ведь есть еще одна квартира на этом этаже, разве нет? – спросил Клинг.
– Ага, 2-2, там Франни живет, – сказала Мишель. – Но ее почти не бывает, она все время проводит где-то на окраине, с Цуциком.
– С Цуциком?
– Ну да, это ее парень. Его зовут Фрэнк Циглер, а мы его прозвали Цуциком.
– А днем он здесь бывает? – спросил Клинг.
– Цуцик? Нет, он работает в рекламном агентстве где-то на Джефферсона.
– А как насчет Франни?
– А я и не знаю, чем она занимается, – сказала Марта. – Мишель думает, что она просто шлюха. Ой! Я все забываю, что вы коп.
– Да вы и не похожи на копа, – сказала Мишель.
– Он похож на актера или кого-нибудь такого, скажи? – добавила Марта.
– Ага, – согласилась Мишель. – Или на бейсболиста. Вы в бейсбол играете?
– А по-моему, все-таки на актера, – возразила Марта.
– Не, на спортсмена.
Женщины снова переглянулись. На этот раз Клинг был уверен, что Марта действительно кивнула.
– Не хотите чего-нибудь выпить? – спросила она.
– Нет, спасибо, мне не положено...
– Но ведь вы же сами сказали, что сейчас вы не на работе!
– Да, конечно, но фактически...
