Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 2. Правосудие
Про Артемку. Вот это уже интересно. Никому не пришло бы в голову в поисках свидетелей, знающих хоть что-нибудь об Артеме Лесогорове, общаться с вдовой умершего полтора года назад следователя. Можно считать, что Насте несказанно повезло. Чистая случайность.
– Вы его хорошо знали? – спросила она.
– Артемку? Он был моим учеником, – с улыбкой пояснила Надежда Ароновна. – Я, видите ли, всю жизнь была учителем в школе, Артем у меня учился.
– И с вашим покойным мужем он был знаком?
– С Толей? – искренне удивилась Тихомирова. – Нет, насколько я знаю, они никогда не встречались. До прошлого года Артем и дома у нас не бывал.
– А что случилось в прошлом году?
Надежда Ароновна вздохнула и перевела взгляд на портрет мужа, висящий на стене. Некрасивое лицо, глубокие мимические морщины, в глазах – упрямство и неуступчивость. Наверное, у Анатолия Петровича был непростой характер.
Анатолий Петрович Тихомиров начал собираться на пенсию загодя, года за два, а то и за три до достижения возраста. Он хотел после окончания службы заняться написанием мемуаров и стал подробнейшим образом записывать дома свои впечатления и ход расследования по наиболее интересным делам, особенно по тем, которые так и остались нераскрытыми. После его скоропостижной смерти Надежда Ароновна и думать об этих записках забыла, а потом спустя несколько месяцев вспомнила и решила предпринять определенные усилия, чтобы довести задуманное мужем до конца. Сама она литературными талантами не обладала, но зато всегда поддерживала отношения с выпускниками, среди которых был и Артем Лесогоров, ставший журналистом. Вот к нему-то Тихомирова и обратилась со своим предложением произвести литературную обработку записок мужа. У Артема хорошее, легкое перо, и в школе он по сочинениям получал только отличные оценки. Надежда Ароновна передала Лесогорову все материалы мужа, чтобы Артем сделал из них книгу, которая будет опубликована под двумя именами – Тихомирова и Лесогорова. Артем с готовностью взялся за работу, но вот что-то книги все не было и не было, хотя переданные ему материалы журналист использовал для нескольких очерков, которые были опубликованы в местной газете, а один, самый скандальный, про бизнесмена Андрюшина, даже перепечатали в центральной прессе.
– Теперь, когда Артемки больше нет, книги уж точно не будет, – с грустью сказала Надежда Ароновна. – А я так надеялась оставить хоть какой-то след в память об Анатолии Петровиче. Жаль, что так вышло.
– Но можно ведь передать материалы еще кому-нибудь, сделать вторую попытку, – предположила Настя.
– Да где теперь их найдешь, материалы-то? Я же все Артему отдала, копии сделать не догадалась. Когда имеешь дело с молодым человеком, как-то в голову не приходит, что он тоже смертен и с ним может случиться все, что угодно… – расстроенно проговорила Тихомирова. – Послушайте, вы же занимаетесь расследованием, обещайте мне, что, если Толины записки найдутся, мне их вернут. Обещаете?
– Это не в моей компетенции, к сожалению, – покачала головой Настя. – Если записки окажутся вещественными доказательствами, их судьбу будет решать суд, а не я. А если окажется, что они к убийству Артема отношения не имеют, то вам их, конечно же, вернут. Но при условии, если их вообще найдут.
– Как жалко, – бормотала Надежда Ароновна, провожая Настю, – как жалко, что все так вышло. Я так хотела, чтобы об Анатолии Петровиче осталась память…
Из машины Настя позвонила Зарубину и попросила продиктовать ей официальный адрес Лесогорова в Шиловске.
– Хочу посмотреть, что делается у него в квартире, живет ли там кто-нибудь, и что там есть интересного, – объяснила она Сергею.
– Забудь, – тут же отозвался Зарубин. – Одна ты туда не пойдешь.
Настя спохватилась и осеклась. Сережка прав, визит в квартиру потерпевшего надо осуществлять, имея определенные полномочия. А то явится она туда, шороху наведет, а когда придут проводить обыск или выемку, там уже ничего не окажется. Никак она не может перестроиться и постоянно помнить, что она – никто. Но ведь где-то же лежат материалы следователя Тихомирова, и где им еще быть, как не дома у журналиста, коль в квартире при театре их не обнаружили.
– Но мне надо, Сереж, – жалобно проныла Настя.
– Завтра поедешь вместе со Сташисом. Если ты думаешь, что надо будет производить выемку или обыск, позвони прямо сейчас Блинову и предупреди, чтобы готовил бумаги, а то завтра его наищешься.
– Завтра воскресенье… А сегодня я уже все равно здесь. Ну, Сереж, придумай же что-нибудь!
– Я сказал – нет, – твердо отрезал Зарубин. – Будешь своевольничать – Коле Блинову на тебя накапаю. Пална, не выклевывай мне мозги.
Она хотела еще сказать ему про свою многострадальную спину, которая просто не вынесет еще одной завтрашней поездки в такую даль, но остановила себя. Нечего жаловаться. Хочешь работать – работай, хочешь болеть – болей, и если совмещать одно с другим не получается, не надо вешать эту проблему на третьих лиц, это проблема твоя и только твоя, и разбираться с ней надо самостоятельно.
Поездка воскресным утром за город оказалась намного более приятной, чем в будний и даже в субботний день, дороги были совершенно свободными, и машина летела вперед, почти не останавливаясь. Ехали на Настиной машине, но она попросила Антона Сташиса сесть за руль, а сама откинула спинку переднего сиденья и, извинившись перед спутником, приняла горизонтальное положение. Так было гораздо легче.
– Анастасия Павловна, помните, вы обещали мне объяснить, почему мне не нужно у вас учиться, – неожиданно сказал Антон.
Конечно, она забыла. Но после его слов вспомнила и улыбнулась.
– Вы действительно хотите услышать ответ?
– Действительно. Иначе не стал бы напоминать.
– Видите ли, Антон, если вы начнете у меня учиться, это может повредить вашей карьере. Вы же хотите сделать карьеру?
Вопрос был риторическим, Настя была уверена, что ответ ей известен, и оказалась страшно удивлена, услышав слова Антона:
– Не уверен. Я об этом пока не думал.
– Ну, это вы пока не уверены. Скоро начнете думать и поймете, что карьеру делать хотите. Так вот, Антон, в нашей системе карьеру делают те, кто умеет раскрывать преступления по горячим следам. Именно таких людей ценят начальники, потому что с начальников всегда спрашивают быстрый результат, и кто из подчиненных может этот быстрый результат обеспечить, тот и лучше, тот и более перспективен. Но для этого надо иметь быструю реакцию и молниеносное цепкое мышление, которых у меня, честно вам признаюсь, нет и никогда не было. Зато я умею работать с большими массивами информации, которая уже собрана, то есть не по горячим следам, а тогда, когда все, что можно, уже остыло и никуда не убежит. Я, Антон, жутко медлительная, но зато так же жутко усидчивая. Для работы с массивами информации нужна чугунная задница, так вот, она у меня есть. А у вас ее нет, и не надо, чтобы была, потому что вы – мужчина, у вас дети, вам надо двигаться по служебной лестнице, получать большую зарплату и их кормить. У меня, Антон, совсем другой характер и совсем другой менталитет, и не надо вам у меня учиться, эдак вы карьеры не сделаете. Учитесь лучше у Сергея Кузьмича.
– Я учусь, – кивнул Сташис. – Вы верно заметили, у него и реакция отличная, и цепкий он. Но я хотел бы уметь делать то, что умеете вы.
– Не надо, не морочьтесь. Сегодня на такие умения спрос низкий, я – прошлый век, я свои умения вырабатывала, когда еще компьютеров не было. Вы небось даже представить себе не можете, что были такие времена, когда не было компьютеров и мобильных телефонов, про Интернет я уж вообще молчу. А я в эти времена жила, училась и работала.
– Да, чуть не забыл, – спохватился Сташис, – мне Николай Николаевич вчера сказал, что сожительницу Лесогорова уже опрашивали. Ну, ту девушку, с которой он жил в Шиловске, пока в Москву не уехал.
– А почему я об этом узнаю только сейчас? – недовольно нахмурилась Настя.
– Так она ничего толкового не рассказала. И потом, вы последние два дня работали по собственному графику, с нами не контактировали.
– И все-таки что рассказала девушка?
– Их отношения практически полностью распались как раз к моменту отъезда Лесогорова. Они жили вместе в его квартире в Шиловске, у нее своего жилья нет, она приезжая, откуда-то из-под Тулы. Когда Лесогоров собрался в Москву, он ей сказал, чтобы она подыскивала себе новое жилье, а пока может пожить у него, ему квартира все равно в ближайшее время не будет нужна. И она совершенно не в курсе его московских дел.
– Не в курсе московских дел, – негромко повторила вслед за Антоном Настя. – А шиловских? Может быть, она в курсе тех дел, которые у Лесогорова были в Шиловске?
– Об этом ее не спрашивали. У нас ведь основная версия – московская.
– У нас с вами, Антон, основная версия теперь шиловская, – строго произнесла Настя. – И будет оставаться основной, пока мы с ней не разберемся до конца и не поймем, что в очередной раз тянем пустышку. Вот такое мое вам оптимистическое решение.
