Реджинальд Хилл - Детская игра
Дэлзиел покачал головой, не веря услышанному.
— Этот Льюис, он что, вышел в отставку и наслаждается жизнью?
— Да, с женой и тремя детьми. Работает охранником в кооперативе неполный рабочий день.
— Я покажу ему кооператив, дай мне только встретить его, — угрюмо произнес Дэлзиел.
— Вы не можете обвинить его за случай с Гектором.
— Я могу обвинить за то, что он трахался в рабочее время! Ладно, что у нас имеется?
— Начнем с того, что это, определенно, тот человек, который нам нужен. Женщина запомнила шрам на его теле. Она подобрала его в баре «Волонтир» около девяти вечера. Они вышли и обговорили условия сделки. Он хотел знать, сколько будет стоить целая ночь. У нее сложилось впечатление, что ему надо было где-то переночевать, чтобы никто не задавал лишних вопросов, и он был не прочь потрахаться. Что он и сделал. Два раза. Обещал и в третий раз, когда вернется.
— Он здорово рисковал, уходя и оставляя сумку на ее заботливое попечение.
— По сути дела — нет. Сумка была хорошо закрыта. Он должен был заплатить за вторую половину ночи, и сумка была залогом его возвращения. Если бы, вернувшись, он обнаружил, что Моника возилась с сумкой, она бы просто лишилась денег.
— Не было никаких полезных для нас бесед в постели?
— Пожалуй, нет. Он был на редкость угрюмым. Во время сношения только стонал. После долго молчал, а потом вдруг заявил, что у него назначена встреча и он вернется через час, самое большее, через два. Она наблюдала, как он садился в машину. Доехал до конца Брукс-стрит и повернул налево, на главную улицу. Женщина сказала, что, по ее мнению, он хорошо ориентировался.
— Угу… А это что, очень важно?
— Кто его знает, сэр. Но если ехать по этой дороге, она свернет на север, — он показал это место на карте их района, висевшей на стене, — и в конце пути можно оказаться в Гриндейле. А если вы проедете еще несколько миль и повернете налево, то попадете в Олд-Милл-Инн.
— Что из этого?
— Оба варианта связаны с Хьюби. Трой-Хаус в Гриндейле и пивной бар Хьюби. А ведь именно завещание Хьюби привело этого человека сюда, не так ли?
— Так ты решил здесь поискать мотивы убийства? — спросил Дэлзиел. — Ты известный мастер в этом деле, даже если порой тебе приходится для этого хватать себя за нос из-за спины! Что касается меня, я начинаю с человека и работаю в обратном направлении, выясняя, где он был и с кем. Но ты можешь продолжать в своем духе. Поговори с обитателями Трой-Хауса, загляни в этот бар. Может, там и отыщется что-нибудь интересное для нас.
— Хорошо, сэр, — ответил Паско неуверенно, удивленный столь неожиданным одобрением его путаных предположений. — Вы думаете, концы могут быть именно здесь?
— Возможно. Вдобавок я получил донесение, в котором сообщается, что констебль Хьюлетт возвращался в патрульной машине по этой дороге в город около часа ночи с пятницы на субботу. Он нагнал зеленый «эскорт» на изгибе шоссе между концом Гриндейлской дороги и Стэнтон-Хилл и некоторое время тащился за ним…
— Он запомнил номер машины?
— Нет. Балбес уже заканчивал смену, и все, чего он хотел, так это как можно скорее добраться до города. Я сомневаюсь, что он заметил бы даже человека в маске и с автоматом, сидящего на крыше того автомобиля. Хьюлетту таки удалось обогнать «эскорт», и, как он теперь вспоминает, тот сидел у него на хвосте долгое время.
— Надо полагать, таким образом Понтелли и попал в участок. Следуя за Хьюлеттом.
— А почему бы и нет! Иностранец с засевшей в нем пулей нуждается в помощи, видит полицейскую машину. Почему бы ему и не поехать следом?
— А что же он не посигналил Хьюлетту? — возразил Паско.
— Ты невнимательно прочитал протокол осмотра машины, парень! — торжествующе воскликнул Дэлзиел. — Сигнал «эскорта» не работал; удивительно, как там вообще хоть что-то работало! Он видит, что Хьюлетт поворачивает к нам во двор, и следует за ним. Останавливается в углу двора. Открыть дверцу со своей стороны он не может, так как прижат к стене. Сползает к пассажирской дверце и пытается открыть ее. Но дверь заклинило! Падает на пол, ударяется о дверцу и теряет сознание. Смерть наступает из-за потери крови. Его сумка все еще находится у судебных экспертов?
— Да, но я сомневаюсь, что она поможет им в расследовании. В сумке не было ничего стоящего, кроме кое-какой одежды и итальянского паспорта. Понтелли явно путешествовал налегке. Но должен же он был где-то остановиться, прибыв в наши края? Не мог же он каждую ночь проводить с проститутками, — продолжал Паско.
— Что ему мешало? Эти итальяшки такие скоты! И еще, Питер. Если ты считаешь, что все это как-то связано с завещанием Хьюби, постарайся поскорее решить для себя: был ли Понтелли убит потому, что был мошенником, или потому, что являлся настоящим наследником.
— Хорошо, — согласился Паско. — Думаю, мне стоит поговорить с Теккереем, если вы не возражаете.
— Почему я должен возражать?
— Ну, я знаю, что вы друзья…
— Это мы-то друзья? Вот так новость! Ты можешь говорить с кем угодно, парень. Кстати, Где Уилд? Что-то я его сегодня не вижу.
— Он позвонил и сообщил, что болен. Последние несколько дней он действительно выглядел осунувшимся. Хотя он мог бы здорово нам помочь. Нам будет его не хватать.
— Болен? — недовольно спросил Дэлзиел. — Как же называется его болезнь? Болезнь зря потраченных денег? Может быть, он вернется на работу красавцем? Ну что ж, если тебе, Питер, не хватает людей, нечего тут просиживать штаны. За работу, парень, за работу!
— Он сейчас говорит по телефону, — объяснила Лэкси Хьюби, — но это не займет много времени.
— Спасибо, — ответил Паско. — Мы встречались раньше, не так ли? После спектакля…
Он улыбнулся. Некоторые считали, что у него обаятельная улыбка, но на эту маленькую девушку она, очевидно, не произвела впечатления. Та ответила на нее равнодушным совиным взглядом сквозь огромные очки и продолжила печатать.
«Ну и ладно, — мрачно подумал Паско. — Я не должен принимать это близко к сердцу». Если она казалась ему двенадцатилетней девочкой, то в ее глазах он должен был выглядеть семидесятилетним старцем. Выглядеть? Иногда он просто чувствовал себя стариком! Совсем скоро его начнет мучить мужской климакс. Самым разумным было бы относиться к этому с философским юмором: «Средний возраст — это когда начинаешь увлекаться дочерьми твоих друзей, старость — когда даже они кажутся тебе увядшими». Только так и следовало бы воспринимать неизбежное. Но к черту эту философию! Паско уже попытался применить ее, но мысль о должности главного инспектора заставляла отодвигать эти умствования на задний план. Он мог бы быть уже заместителем главного инспектора. Но что же мешало этому? Или у него начинается паранойя, или действительно замначальника полиции смотрел на него в Последние дни как-то странно? Сегодня утром, когда Паско проходил мимо Вэтмоу в коридоре, тот буквально обнюхал его. Может быть, от него разило потом? Паско решил как следует побрызгать себя дезодорантом, который теща подарила ему на Рождество, прежде чем в следующий раз встретится с Вэтмоу.
— Мистер Теккерей готов принять вас, мистер Паско… Мистер Паско!
Судя по тону девушки, она произносила эту фразу уже во второй раз. Черт побери, она, наверное, подумала, что бедняга впадает в маразм.
Паско встал, и от этого движения мозг его снова пришел в рабочее состояние.
— Хьюби! Вас зовут Хьюби, — вдруг вспомнил он.
— Спасибо, я знаю.
— И актера, с которым вы дружите, зовут Ломас?
— Да.
— Моя секретарша, инспектор Паско, внучатая племянница покойной миссис Хьюби. Мистер Ломас — сын кузины миссис Хьюби, миссис Стефании Виндибэнкс. Я объяснил уже все эти родственные отношения суперинтенданту Дэлзиелу.
«Зачем я ввязался в это дело?» — подумал Паско, идя навстречу Теккерею, который ждал его в дверях офиса.
— Постарайтесь объяснить мне все это еще раз, — сказал Паско.
Это заняло больше получаса. Теккерей был решительно настроен на то, чтобы не повторять свой рассказ и в третий раз.
Когда он умолк, Паско спросил:
— Я полагаю, вы очень хорошо знали миссис Хьюби?
— Мистер Паско, я был ее поверенным в течение пятнадцати лет. До этого на нее работал мой отец. Когда он умер и я стал старшим партнером в фирме, дела миссис Хьюби перешли ко мне по наследству. Но я бы не сказал, что знал ее хорошо. Только через несколько лет она стала относиться ко мне с большим уважением, а не как к мальчишке, узурпировавшему власть.
Паско улыбнулся.
— Что она из себя представляла?
Теккерей задумался.
— Строго между нами?
Паско кивнул и нарочито решительно отодвинул свой блокнот.
— Откровенно говоря, миссис Хыоби была ужасной женщиной, — начал Теккерей. — Властная, грубая, упрямая и сноб по натуре. Но могла казаться очаровательной, интересной и внимательной, правда, только по праздникам или по отношению к членам королевской семьи. Ее претензии на культурность ограничивались страстью к «Гранд-опера». Она была политически наивна, другими словами, если уж начистоту, это была натуральная фашистка! Миссис Хьюби не могла простить тори, что отдали Индию; и в дни Фолклендского кризиса сидела как приклеенная у телевизора, твердо веря, что после того, как британские десантники расколотят аргентинцев, они совершат очистительный крестовый поход по всему миру, где лягушатники, чернокожие или красные воображают себя властителями морей. К своим животным миссис Хьюби относилась лучше, чем к родственникам, она потратила ту маленькую толику самоотверженности и альтруизма, что была ей отпущена, на безумную навязчивую идею, которая разрушила ее собственную жизнь, отравила существование окружающим и поставила нас всех в эту затруднительную ситуацию.
