Андрей Кивинов - Мыс Доброй Надежды
— Я с тобой. — Уваров порывисто поднялся с кровати.
— Спать ложись лучше, Каспаров недоделанный…
— Сказал, поеду, — отрубил Никита, зажал под мышкой бутылку и шагнул к выходу из бунгало.
— Ты только из машины его не выпускай, Петя, — тихо попросил Плахов, когда Уваров исчез на улице.
Нгубиев пообещал, но без гарантии.
Яркое утреннее солнце пробивалось сквозь шторы, освещая поле вчерашнего бурного застолья. В номере уже всё было прибрано, и подтянутый загорелый Рыбаков разговаривал с Сэмом, который только что вернулся с поисков пропавшего Никиты. Рыбаков чувствовал себя собранно и уверенно.
— Он же не мог далеко уйти. Ты в ресторане спрашивал?
— Конечно, мистер Фишер.
— А в баре около бассейна? — продолжил Рыбаков.
Сэм отрицательно покачал головой:
— Там его тоже нет, мистер Эндрю…
— Неужели придуривался? — наморщил лысину Рыбаков. Затем хлопнул себя по коленкам и, переведя взгляд на Сэма, велел: — Иди к его номеру и жди.
В дверь сильно постучали. От резкого стука Сэм вздрогнул, а Рыбаков, заметив это, презрительно улыбнулся.
Он знаками велел негру задвинуть шторы и спрятаться за одной из них. Когда приказ был исполнен, Андрей Борисович подошел к двери и распахнул ее. Перед ним возникла улыбающаяся небритая физиономия Никиты.
Птичка вернулась в клетку. Рыбаков холодно улыбнулся.
От Никиты дохнуло ностальгическим запахом водочного перегара. Андрей Борисович заметил у него в руке большую бутыль со светло-зеленой жидкостью.
— Привет, братишка! — Собутыльник радостно раскинул объятия. — Как самочувствие?
— Ты куда вчера подевался? — спросил Рыбаков, пропуская гостя в комнату.
Никита по-хозяйски прошел к столу, поставил бутылку, выложил из кармана шоколадный батончик, взял из бара стаканы и, удовлетворенно вздохнув, развалился в кресле.
— Я тебя ждал, ждал, а потом искать пошел, — стал он объяснять причину своего таинственного исчезновения. — У фонтана присел и вырубился. Сам не заметил как…
— А говоришь, из Центра. — Тонкие губы Рыбакова растянулись в презрительной улыбке. — В центрах таких не держат.
— Обижаешь, Андрюша, — делано насупился Уваров. — С кем не бывает… Ты лучше посмотри, что я притаранил: мечта разведчика!
— Что это? — с легкой брезгливостью в голосе покосился на бутыль Рыбаков. — Самогон?
— Да откуда ему здесь взяться! — рассмеялся Никита. — Это настойка целебная. Африканское народное средство. Мертвого поднимает.
— Да мне и так хорошо. — Рыбаков сел во второе кресло и закинул ногу на ногу.
— Тогда давай за виски сгоняю, — с готовностью приподнялся со своего места Уваров. — Мигом, туда и обратно.
— Ладно, банкуй эту, — жестом остановил его Андрей Борисович. — Попробуем твою настоечку.
— Не пожалеешь, Эндрю, — хитро подмигнул Уваров и аккуратно разлил напиток по стаканам.
Уваров поднял свой стакан и приготовился сказать похмельный тост: «За то, чтоб хотелось и моглось». Но на этот раз выпить Никите не пришлось. Рыбаков резко кивнул, глядя куда-то за спину опера. Никита услышал легкий шорох и через мгновение почувствовал, что в его затылок уперлось что-то неприятно-холодное.
— Если дернется, стреляй, — по-английски приказал Рыбаков своему невидимому сообщнику. До Никиты сразу дошел смысл этой фразы. Уваров зябко поежился.
— Только без резких движений. Руки за голову, ноги врозь.
— Эндрюшенька, ты чего? — прошептал Никитушка.
— Я сказал, руки за голову! — угрожающе прошипел Рыбаков, и ствол револьвера болезненно ткнулся в шею опера.
Никита вздохнул, неудобно раскорячил ноги и осторожно положил ладони на затылок. При этом он стал похож на огромного рака с оборванными клешнями.
Рыбаков внимательно проследил за всеми действиями опера, отвернулся, достал из кармана маленькую никелированную фляжку, отвинтил крышку и намочил салфетку, которую взял со стола. Резко обернувшись, он прижал салфетку к мясистому уваровскому носу, так что бедняга не успел ничего сообразить. Тело капитана мгновенно обмякло, и он как куль свалился на пол. Послышалось бодрое посапывание. Никита снова заснул.
— Возьми его за ноги, — велел Рыбаков Сэму и наклонился над Никитой.
Они с трудом переложили грузное тело сотрудника полиции нравов на тот самый диван, откуда он вчера исчез волшебным образом.
— Что теперь, мистер Эндрю? — Сэм воткнул револьвер за пояс.
— Вывезем его, как стемнеет. Я поеду с тобой…
Сэм согласно кивнул кучерявой головой. Его бегающие глазки не останавливались ни на секунду.
«Послал Бог помощничка, — подумал Рыбаков. — Но выбирать сейчас не приходится».
— Где твоя машина?
— На стоянке отеля, — ответил Сэм. — Место D-IV.
— Давай ключи.
Сэм порылся в карманах и протянул Рыбакову ключи с огромным просверленным когтем вместо брелка.
— Это что за зверь?
— Коготь льва!
«А я думал, гиены», — подумал Рыбаков, а вслух сказал:
— Пойду перегоню машину к пожарному выходу.
Уже у двери он вспомнил что-то и вернулся.
— Если очнется, еще добавь ему вот этого, — Рыбаков поставил никелированную фляжку на стол, — и дверь никому не открывай.
В коридоре Андрей Борисович заметил двоих служащих отеля в компании с каким-то молодым человеком в шикарном белом костюме и широкополой шляпе. Рыбакову не понравился взгляд этого чернокожего — в нем было слишком много высокомерия и наглости.
— Совсем оборзели черномазые, — по-русски прошипел он, заходя в лифт.
— Сам баран лысый, — заочно ответил Рыбакову Петруха, когда за «шпионом» закрылись двери лифта.
Вождь обернулся к молодым баквена в форме служащих отеля — Джо и Патрику, почтительно стоящим рядом с ним:
— Куда это он? За водкой, что ли, намылился? А где тогда Никита Андреич?
В ответ парни только пожали плечами.
— Ну, пойдем посмотрим, что там у них за шахматы. — Нгубиев направился к номеру Рыбакова.
За дверью, на ручке которой висела табличка «Не беспокоить», стояла мертвая тишина.
Нгубиев несколько раз постучал и, не дождавшись ответа, велел Патрику открыть замок.
Чернокожий кивнул, достал из кармана пластиковую карточку — ключ, подходящий ко всем замкам отеля, — приложил ее к полоске электронного декодера и разблокировал замок. Раздался легкий щелчок. Нгубиев толкнул дверь.
Патрик вежливо задержал вождя и вошел в номер первым. Следом за ним последовал Нгубиев, а замыкал шествие Джо, который, как только они оказались внутри, бесшумно закрыл дверь.
Никита, заботливо укрытый клетчатым пледом, сладко посапывал на диване.
— Когда это он успел? — обалдел Петр Первый и осмотрелся.
Его внимание привлекла миниатюрная никелированная фляжка, стоящая на столе. Нгубиев взял ее в руки, отвинтил крышку, осторожно понюхал содержимое и поморщился.
— Ну и дрянь! Как они такое пьют? — Петруха бросил фляжку обратно на стол.
Тем временем молодые баквена начали осматривать номер, не забывая при этом наблюдать за своим вождем.
— Откройте шторы, парни, — Петруха уселся в кресло.
Джо подошел к окну, резко отдернул занавеску и оказался лицом к лицу с Сэмом, который, выпучив глаза, сжимал в руках кольт. Джо среагировал мгновенно и, выбив оружие из рук чернокожего наемника, мощным ударом кулака отправил Сэма в нокаут.
— А это что за хорек? — вскочил Нгубиев. — Ты ему не мало дал, Джо?
Джо, как обычно, невозмутимо пожал плечами. В этот момент на диване зашевелился Уваров.
Рыбаков перегнал старую «тойоту» Сэма к пожарному выходу отеля, на ходу обдумывая наилучший способ выноса наружу тяжелого «тела» плененного Никиты. Решение снизошло внезапно.
Выйдя из машины, Андрей Борисович вернулся к главному входу и, пройдя через просторный холл, остановился у стойки администратора:
— Скажите, у вас есть инвалидные коляски?
— Да, конечно, — участливо отозвался портье.
— Я бы хотел взять одну на время, — озабоченно попросил Андрей Борисович. — Мой друг повредил ногу. Я живу в пятьсот втором номере. Доставьте ее туда, если не затруднит.
— О'кей, сделаем, — кивнул портье и тут же поднял трубку телефона. — Коляску оставят возле номера. Мы можем также предоставить врача и специализированную машину.
— Нет, спасибо, только коляску, — поблагодарил Рыбаков. — Со всем остальным я справлюсь сам.
Полусонный Уваров сидел на диване и периодически прикладывался к бутылке с соком марулы.
— Ох, — глубоко вздыхал он после каждого «захода», потирая свободной от бутылки рукой переносицу и виски, — силы уже не те. Старею…
— Что, совсем плохо, Никита Андреич?
— Уже лучше. — Уваров кивнул на револьвер, который Петруха крутил в руках. — Настоящий?
