Эд Макбейн - На глазах у сорока миллионов
– Да.
– Зачем?
– Ждем, пока они переступят черту.
– Что это значит?
– Это значит нечто большее, чем подпольная лотерея. Что-нибудь, за что их можно запереть в кутузку, а ключ от нее выбросить.
– О, – Бадди кивнул. Это его убедило. Полицейские хитрости ему были понятны.
Клинг старался оставаться внешне бесстрастным. Он взял еще одну жменю орехов.
– Куки в конце концов переступил черту. Как только мы его поймаем, девушка посмотрит на него, и привет! Бандитское нападение, повлекшее тяжелые последствия.
– Он пользовался оружием?
– Нет, только руками. Но он все равно покушался на ее жизнь.
Бадди пожал плечами.
– Мы его все равно поймаем, – сказал Клинг. – Мы теперь его знаем, так что это дело времени.
– Пожалуй, – Бадди снова пожал плечами.
– Нам надо только найти его, вот и все. Остальное просто.
– Иногда найти человека – дело совсем непростое, – сказал Бадди, снова возвращаясь к манерам школьного отличника.
– Я хочу вас предупредить, друг, – сказал Клинг.
– О чем?
– Никому не говорите о моем приходе сюда.
– А кому я могу сказать?
– Я не знаю, кому вы можете сказать, но лучше не говорите никому.
– Зачем мне мешать правосудию? – спросил Бадди слегка обиженным голосом. – Если этот Куки избил девушку, я вам желаю найти его.
– Я ценю ваши чувства.
– О чем речь. – Бадди уставился на вазу с земляными орехами. – Вы что, все собираетесь съесть?
– Запомните, что я сказал вам, – откликнулся Клинг, надеясь, что не переиграл. – Держите язык за зубами. Если эта информация растечется и мы выйдем на вас...
– Здесь текут только пивные краны, – ответил Бадди и ушел на другой конец стойки, откуда кто-то позвал его. Клинг посидел еще немного, затем поднялся, положил еще одну пригоршню орехов в рот и вышел.
На улице он позволил себе улыбнуться.
* * *Позднее в тот же день в обеих дневных газетах появилась статейка.
Статейка была маленькой и едва заметной, затерявшейся среди разного печатного хлама на четвертой полосе обоих изданий. Заголовок был краток, но внимание привлекал:
СВИДЕТЕЛИ ИЗБИЕНИЯ СТРУСИЛИ
Двое свидетелей жестокого избиения полицейского Рональда Фэарчайлда, происшедшего в прошлую среду, 11 октября, сегодня отказались опознать фотографию предполагаемого нападавшего.
Фотографию извлекли из полицейской картотеки “подпольных лотерейщиков” и показали еще одной жертве того же самого подозреваемого. Мисс Синтия Форрест, выздоравливающая в больнице “Элизабет Рашмор”, опознала предъявленную фотографию и согласилась свидетельствовать против установленного подозреваемого, как только он будет задержан.
Состояние полицейского критическое Лейтенант Питер Бернс, следственный отдел которого из 87-го участка расследует оба нападения, прокомментировал сегодня эти события следующим образом: “Апатия двух других свидетелей пугает. Патрульный полицейский находится в критическом состоянии со времени своего помещения в больницу “Буэна Виста” на прошлой неделе. Если он умрет, мы будем иметь дело с убийством. Если бы не приличные люди типа мисс Форрест, в этом городе не удалось бы осудить ни одного уголовного преступника”.
Бернс читал статью в своем кабинете. Закончив чтение, он взглянул на Клинга, который сиял от гордости.
– Фэарчайлд действительно в критическом состоянии? – спросил Бернс.
– Нет, – ответил Клинг.
– А если наш герой проверит?
– Пусть проверяет. Я предупредил “Буэна Виста”.
Бернс кивнул и снова бросил взгляд на статью. Потом отложил ее в сторону и сказал:
– Я у тебя выгляжу идиотом.
Глава 10
Когда Клинг вернулся от лейтенанта, в отделе находились Мейер и Карелла.
– Как дела? – спросил его Карелла.
– Так себе. Мы как раз смотрели, хороша ли приманка.
– Какая приманка?
– Ага, – сказал загадочно Клинг и ушел.
– Когда лаборатория обещала дать ответ о тех витаминных капсулах? – спросил Карелла.
– Сегодня, – ответил Мейер.
– Когда сегодня? Уже шестой час.
– Не наскакивай на меня, – сказал Мейер, потом встал со стула и направился к водяному охладителю.
Зазвонил телефон. Карелла поднял трубку.
– 87-й участок, Карелла, – сказал он.
– Стив, это Боб О’Брайен.
– Да, что случилось. Боб?
– Сколько времени мне еще пасти этого Нелсона?
– Где ты сейчас?
– Около его дома. Я шел за ним от его кабинета до больницы, а потом и сюда.
– Какой больницы?
– Пресвитерианской.
– Что он там делал?
– Черт возьми! Доктора обычно связаны с больницами, разве не так?
– Так. Когда он ушел из своего кабинета?
– Днем, после приема.
– В котором часу это было?
– В начале третьего.
– И он оттуда поехал прямо в больницу?
– Да. Он ездит на маленьком красном “МГ”.
– Когда он вышел из больницы?
– С полчаса назад.
– И отправился домой?
– Да. Как ты думаешь, может, он сегодня уже из дома не выйдет?
– Не знаю. Позвони мне через час, ладно?
– Ладно. Где ты будешь? Дома?
– Нет, мы еще побудем здесь.
– О’кей, – сказал О’Брайен и повесил трубку.
Мейер вернулся к своему столу с бумажным стаканчиком воды. Он поставил его рядом с телефоном и вынул из ящика своего стола упаковку ярко раскрашенных капсул.
– Что это? – спросил Карелла.
– От простуды, – сказал Мейер и освободил одну из капсул от целлофановой обертки. Потом положил капсулу в рот и запил ее водой. Снова зазвонил телефон.
– 87-й участок, Мейер.
– Это Энди Паркер, Мейер. Я все еще слежу за Крэнтцем, просто отмечаюсь. Он сейчас в коктейль-баре с девушкой, у которой сиськи величиной с дыню каждая.
– Какой размер ты говоришь? – спросил Мейер.
– А я, черт возьми, откуда знаю?
– Ладно, не выпускай его из виду. Позвони мне позднее, хорошо?
– Я устал, – сказал Паркер.
– Я тоже.
– Да, но я действительно устал, – сказал Паркер и повесил трубку.
Мейер положил трубку на место.
– Паркер, – пояснил он. – Крэнтц пьет в городе.
– Это хорошо, – сказал Карелла. – Ты не хочешь послать за едой?
– С простудой аппетита не нагуляешь, – отозвался Карелла.
– Я за математику.
– Что ты имеешь в виду?
– Наше дело. Математические законы должны выполняться. Я не люблю расследовать дела, в которых не выполняются правила сложения и вычитания.
– Чего это Берт так ухмылялся, когда уходил?
– Не знаю. Он часто ухмыляется, – сказал Манер, пожимая плечами. – Я люблю, когда два плюс два равно четырем. Я люблю, чтобы самоубийство было самоубийством.
– Ты думаешь, это самоубийство?
– Нет. Именно это я и имею в виду. Я не люблю, чтобы самоубийство оказывалось убийством. Я люблю математику.
– Я в средней школе геометрию завалил, – сказал Карелла.
– Ну да?
– Да.
– Факты неоспоримы, – сказал Мейер, – а факты складываются в самоубийство. Но запах мне не нравится.
– Запах подозрительный, – согласился Карелла.
– Это верно, запах подозрительный. Пахнет убийством.
Зазвонил телефон. Трубку поднял Мейер.
– 87-й участок, Мейер, – сказал он. – Снова ты? Что теперь? – Он слушал. – Да? Да? Я не знаю, проверим. Ладно, смотри в оба. Хорошо. – Он повесил трубку.
– Кто это? – спросил Карелла.
– Боб О’Брайен. Он сказал, что к дому Нелсона только что подъехал голубой “Тандерберд”, из которого вышла блондинка. Он хотел узнать, какая машина у Милейни Джиффорд.
– Я не знаю, на какой машине она ездит, а ты?
– Я тоже нет.
– Бюро регистрации автомашин ведь закрыто, верно?
– Мы можем позвонить дежурному.
– Давай попробуем. Мейер пожал плечами.
– Нелсон ведь друг семьи. Почему же ей к нему не ездить?
– Да, я знаю, – сказал Карелла. – Какой у них номер телефона?
– На, смотри. – Мейер открыл свою записную книжку. – Правда, была еще эта история на вечеринке у Джиффорда.
– Ты имеешь в виду их ссору? – спросил Карелла, набирая номер телефона.
– Да, наскоки Джиффорда на доктора.
Карелла кивнул.
– Здесь что-то есть.
– Но Джиффорд был пьян.
– Алло, – сказал Карелла в трубку. – С вами говорит Стив Карелла, детектив второй категории, 87-й участок. Прошу проверить регистрацию автомобиля миссис Милейни Джиффорд из Ларксвью. Хорошо, я подожду. Что? Нет, Джиффорд, начинается с “Д”. Хорошо. – Он прикрыл трубку рукой. – Боб знает, как она выглядит? – спросил он.
– Откуда?
– Верно. Меня уже тошнит от этого дела. – Он бросил взгляд на упаковку капсул, лежащих на столе Мейера. – Что за дрянь ты принимаешь?
– Говорят, хорошее средство, – сказал Мейер. – Лучше другого хлама, что я принимал.
Карелла бросил взгляд на стенные часы.
– По крайней мере, мне их надо принимать всего два раза в день, – сказал Мейер.
