Питер Аспе - Квадрат тамплиеров
– Они когда-нибудь об этом говорили?
Натали покачала головой:
– Нет, ни слова.
У Ханнелоре сложилось впечатление, что мисс Дегроф говорит правду. Было достаточно ясно, что она не имела ничего общего со странным инцидентом в магазине своего брата, но это уже не важно. Ее откровения о ее отце были гораздо более важными, именно то, чего ожидал Ван-дер-Эйк.
– Я ни одной минуты не думаю, что когда-нибудь повторю все это в суде, – заявила Натали, резко прервав ход мыслей Ханнелоре. – Моя мать не переживет суда. Во всяком случае, все это бесполезно. Нет ни одного судьи в стране, кто бы мог даже подумать об осуждении моего отца, и сомневаюсь, что сестры будут давать показания против него.
Ханнелоре еще не выжила из ума, чтобы объяснять несчастной женщине, что грамотное распространение слухов может навредить ее отцу больше, чем судебное разбирательство.
Натали вызывающе скрестила ноги.
– Если у вас нет больше вопросов, заместитель прокурора Мартенс, то заплатите мне за мои услуги, и я пойду отсюда.
– Могу ли я связаться с вами снова, если у меня появится новая информация? – спросила Ханнелоре.
– Если есть деньги, вы можете связываться со мной так часто, как вам захочется, – фыркнула Натали.
Ханнелоре достала конверт из сумочки и протянула его через стол. Натали Дегроф резко схватила конверт, не посчитав содержимого, вскочила как ошпаренная и быстро удалилась.
Ханнелоре позвала официанта и заказала еще кампари с содовой. Она наслаждалась теплом солнечных лучей, согревающих ее тело, и решила продлить пребывание на побережье еще на некоторое время. Ван-Ин не ожидал ее до вечера.
* * *Лео Ванмаэль пришел в 13.30 и вывел Ван-Ина из дремоты. Было тяжело добраться до телефона. Он, шатаясь, прошел из внутреннего дворика в гостиную, проклиная все на свете. Во рту было сухо, как в пустыне, в голове царил туман.
– Питер, это Лео. У меня есть кое-что по Дегрофу. У него была дочь, запертая в больнице в 1968 году. Ничего незаконного, конечно, но это может быть интересным.
– Лео, мой друг, любезно с твоей стороны думать обо мне. Но я узнал об этом вчера, по случаю, – сказал Ван-Ин утомленным голосом, давясь зевком.
– Снова смотришь в горлышко? – ухмыльнулся Ванмаэль. – Мы были заняты ночью, доставая информацию. Мог бы сказать.
– Жаль, Лео. Но с этим все.
– Что?!
– Не доверяю ей больше. Она слишком много о себе воображает, – бормотал Ван-Ин.
– Бла-бла-бла.
– Де-Ки прав. В понедельник я буду искать путевку. Я уже на Тенерифе. Тенерифе у меня в саду.
Лео и Ван-Ин были друзьями более двадцати лет. Лео нередко заставал друга в такой непрошибаемой хандре, но он обычно быстро из нее выбирался. Он был неуязвим в этом отношении и после каждой короткой депрессии восставал из пепла, как феникс.
– Могу я зайти позже?
– Сделай милость, – ответил Ван-Ин без особого энтузиазма.
В самом начале шестого Ханнелоре села в свой «твинго» и возвратилась в Брюгге, избегая автострады.
Ее план состоял в том, чтобы сначала сообщить все, что она узнала, Ван-дер-Эйку, а затем быстро ввести в курс Ван-Ина. Ему, конечно, покажется странным то, что она опрашивала Натали в одиночку, но Натали настаивала, она не соглашалась на присутствие еще кого-то. Ван-Ин должен понять, что это была необходимость.
Лео поспешил на Ветте-Виспорт после работы. Он был холостяком, и ему ни перед кем не приходилось отчитываться о своих приездах и отъездах.
Начиная с раскола между Соней и Питером эти два человека, Ван-Ин и Лео, были неразлейвода.
Он припарковал своего желтого монстра на Моэр-стрит, близко к дому приходского священника, и уехал пять минут спустя вместе с Ван-Ином.
Селина, владелица кафе «Влиссинх», приветствовала их по именам – Ван-Ин и Ванмаэль. Поскольку оба дружно двинулись к столику в тихом углу, она взяла с полки над баром пару бокалов и стала поглядывать в их сторону.
– Голос был очень нерадостным в полдень, – усмехнулся Лео. – Неужто любовь?
Ван-Ин поморщился:
– Кто сказал? Хватит уже. Ван-Ин не осел, – сказал он, пытаясь выглядеть грубым.
– Так что тогда?
Селина вальсировала с бокалами, напевая какой-то мотивчик. Она купила новый автомобиль, и это радовало ее вот уже целую неделю.
– Добавьте несколько бутербродов с сыром, Селина, – сказал Лео. – Я не ел с утра.
– И мне, – откликнулся Ван-Ин.
– Так я услышу, что стряслось, или просидим тут, жадно поглощая «Дювель» всю ночь, как пара маргиналов? – продолжал Лео, когда Селина ушла.
– Ладно, ладно, – прорычал Ван-Ин. – Если ты перестанешь приставать.
Он рассказал Лео о том, что они спланировали некую оппозиционную операцию с Ханнелоре.
– А Таллула[21] звонит этим утром и говорит, что у нее есть сообщить нечто важное, но она проверит это самостоятельно.
– И ты не веришь ей?
– Ты бы поверил?
Лео облизывал края своего стакана.
– Таллула, как ты ее называешь, имеет какое-то отношение к Ван-дер-Эйку? – спросил он и заметил, как друг побледнел. – Вы на скользкой тропинке, приятель, – поддразнил Ванмаэль.
– Боже. Оставь это.
Лео кивнул:
– Я только пытался поднять тебе настроение. Так что прими это как шутку, – усмехнулся он.
– Ах, вот и наша замечательная Селина с подкреплением. Давай, друг, поедим сначала. Еда всех делает счастливыми.
Селина приложила все усилия. Она принесла полбуханки хлеба с маслом и фунт сыра, нарезанного толстыми ломтями.
– Ты выиграла в лотерею? – Лео сиял, глядя на щедрые порции голодными глазами.
Селина наклонилась.
– Вчера купила новую машину, – прошептала она.
– Новая машина! – воскликнул Лео.
– Новый автомобиль, – согласилась она с жаром.
– О-ля-ля, ты слышал это, Питер? Наша Селина наконец купила Espace. И мы заплатили, по крайней мере, за половину «ублюдка». Правда, Селина, а?
– Почему вы думаете, что я смотрю на своих лучших клиентов как на бутерброды с сыром? – спросила она с улыбкой.
В то время как они говорили, вошла молодая пара, и Селина поспешила к бару, чтобы обслужить их. И весь вечер напевала.
Лео занимался бутербродами, в то время как Ван-Ин отдавался «Дювелю».
– Ты уже тогда предположил, что Ханнелоре могла иметь некоторое отношение к Ван-дер-Эйку, – сказал Ван-Ин хмуро.
Лео приготовил второй бутерброд с порядочной порцией сыра и собирался положить его в рот.
– Ну, это была шутка! Хотя все возможно, – усмехнулся он. – Мартенс сказала тебе, что она была честолюбива. Веришь ли ты в целостность судебной власти и политику чистых рук?
Ван-Ин закурил и минут десять возился с сигаретой.
– Конечно нет, – сказал он угрюмо. – Но есть несколько вещей, которые я не могу понять.
– С этого момента поподробнее, – попросил Лео напористо.
– Ну, в воскресенье я говорил, что дело с золотом Гислая могло быть частью ряда действий, направленных против старшего Дегрофа. Я упоминал то же самое в моем отчете.
Лео внимательно слушал, поедая второй бутерброд.
– Неопытный заместитель прокурора передает мое интуитивное заключение политическому деятелю, который, вероятно, предлагает ей защиту и поощрение. Два дня спустя тайная встреча организована, во время которой расстановка политических сил изменена, очевидно, на основе тривиального инцидента и нескольких пустых предположений. Слишком много для меня, чтобы проглотить все это, – сказал Ван-Ин решительно. – Если ты меня спросишь, Ван-дер-Эйк знает больше о деле, чем делает вид, и уверен, что против Дегрофа будут совершены еще какие-то действия. Это обычно стоящее вложение в капитал в таких ситуациях. Как раз перед выборами, искупайте конкурентов в грязи, и вы заработаете очки.
Лео замер со своим третьим двойным бутербродом в руке.
– Ты имеешь в виду, что это…
– Я предполагаю, что один из преступников уже обрисовал Ван-дер-Эйку картину перед событием, так как у них была общая цель: устранить Дегрофа, организовав охоту на ведьм в прессе. Не забывай, что Дегроф отреагировал только после того, как я организовал радиоэфир.
– Не проще было передать файл прессе или одному из его политических противников? Почему такая сложная операция, ради бога? Привлечь внимание? Ты должен признать, это уж слишком окольный путь к цели, – возразил Лео.
– И я так думал сначала, – не отступал Ван-Ин. – Но если компромат на Дегрофа такой уж взрывной, что никакая газета не была бы готова выложить его без серьезных доказательств, тогда сложный вариант имеет свои преимущества. И даже если пресса согласилась бы опубликовать такой материал, у Дегрофа всегда есть все шансы заткнуть ей рот. Они говорят, что он может обратиться в местную прессу. Не надо забывать, что широкая публика не глупа. Если скандал вокруг высокопоставленных персон разразится перед выборами, их подозрения в том, что это ложь, возрастут вдвое. Не впервые избиратель встанет на сторону оскорбленного. Вспомним Клинтона. Публичные признания его домохозяйки незадолго до выборов не помешали ему стать президентом. Но если вы сделаете так, что информация пойдет не на прямую, а окольными путями, шансы на то, что вы добьетесь желаемого результата, намного возрастают.
