Эд Макбейн - Легавые
— Это моего соседа, — прошептал Дженеро. — Но он никогда его не смотрит. Он либо спит, либо лежит и стонет. Признаться, я не уверен, что он выкарабкается.
— А что с ним?
— Не знаю. Вокруг него все время крутятся медсестры, дают таблетки, делают уколы. Просто столпотворение какое-то, как на вокзале.
— Так это же хорошо! — возразил Карелла.
— В каком смысле?
— Если сестры все время крутятся.
— Это верно, — согласился Дженеро. — Среди них есть очень даже ничего.
— Как это тебя угораздило? — спросил Карелла, кивнув на забинтованную ногу Дженеро.
— Ты не знаешь?
— Я только слышал, что тебя ранило.
— Ранило… — сказал Дженеро и запнулся. — В общем, мы преследовали того типа. Когда он приблизился ко мне, я вытащил револьвер, хотел сделать предупредительный выстрел… — Он снова замолчал. — Так всё и получилось.
— Не повезло, — сказал Карелла.
— Всякое бывает, — отозвался Дженеро. — Раз уж решил стать полицейским, надо быть готовым ко всему.
— Конечно.
— Надо же — как тебя отделали. Значит, вот как оно бывает.
— Что бывает?
— Ну то, что детективы попадают в переделки чаще, чем патрульные. Я имею в виду патрульных, которые с прохладцей относятся к своей работе. Такие ведь не станут рисковать собой, чтобы задержать опасного преступника. Верно я говорю?
Карелла улыбнулся.
— Ты со мной не согласен? — гнул свое Дженеро.
— Все начинают с патрульной службы, — уклончиво ответил Карелла.
— Так-то оно так. Но неужели ты думаешь, что патрульный — это человек, который только и может регулировать движение, помогать детишкам переходить улицу или регистрировать мелкие уличные происшествия? По-твоему, разве патрульный не способен рисковать жизнью?
— Я знаю, что иногда патрульные погибают при исполнении служебных обязанностей, — ответил Карелла.
— Вот-вот. Я просто хочу сказать, что и среди патрульных есть люди, готовые рисковать жизнью.
— Ты имеешь в виду себя?
— Вообще-то, да…
Возникла пауза.
— Нога, конечно, болит, — сказал наконец Дженеро. — Но все равно хочется поскорее выйти отсюда. Служба не ждет.
— Ты не особенно торопись, — посоветовал Карелла.
— А ты когда выписываешься?
— Вроде завтра.
— Как себя чувствуешь?
— Все в порядке.
— Они тебе ребра сломали?
— Три штуки.
— И нос?
— Точно.
— Плохо, — вздохнул Дженеро. — Но ты же детектив.
— Детектив, — согласился Карелла.
— На днях дежурил в вашем отделе, — сказал Дженеро. — Замещал ребят, когда они ходили навещать тебя. Это было еще до перестрелки. До того, как меня ранило.
— Как тебе понравился наш бедлам? — спросил Карелла…
— По-моему, я справился, — сказал Дженеро. — Конечно, многого я еще не знаю, но со временем это придет.
— Обязательно.
— У меня был довольно долгий разговор с Сэмом Гроссманом.
— Сэм хороший парень.
— Да. Мы с ним говорили о записках, которые присылал вымогатель. Сэм хороший парень.
— Очень даже.
— Ну, а потом заявился тип с новой запиской, и я задержал его до прихода остальных. Вроде я сделал все, как положено.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Карелла.
— Раз уж ты выбрал профессию полицейского, и выбрал ее на всю жизнь, надо делать дело как следует.
— Еще бы, — сказал Карелла.
Он поднялся с кровати — его лицо исказилось гримасой боли и сказал:
— Я зашел узнать, как твое здоровье.
— Все в порядке. Спасибо, что заглянул.
— Ну, пока.
Карелла двинулся к двери.
— Выйдешь на работу, — сказал Дженеро, — передавай всем привет.
Карелла удивленно посмотрел на него, а Дженеро пояснил:
— Коттону, Хэлу, Мейеру, Берту. Всем, с кем мы брали того типа.
— Передам.
— Еще раз спасибо, что зашел.
— Не за что.
— Стив… — начал было Дженеро, но Карелла уже вышел из палаты.
* * *Адвоката Ди Филиппи звали Ирвинг Баум.
В следственный отдел ворвался запыхавшийся человек и первым делом спросил, сообщили ли его клиенту о его правах. Удостоверившись, что закон не нарушен, адвокат кивнул, снял коричневую шляпу, толстое коричневое пальто и положил на стол Мейера. После этого он поинтересовался, что случилось. Баум был приятный седоусый человек с карими глазами, сочувствующим взглядом и привычкой кивать головой как бы в знак согласия с собеседником. Мейер Мейер сообщил, что полиция вовсе не собирается привлекать его клиента к ответственности — их интересует только информация. Баум не возражал, чтобы его клиент оказал полиции посильную помощь. Кивнув Ди Филиппи, он сказал:
— Давайте, Доминик, отвечайте на вопросы.
— Хорошо, мистер Баум, — отозвался тот.
— Ваше полное имя и адрес? — спросил Мейер.
— Доминик Америко Ди Филиппи, Норт-Андерсон-стрит триста шестьдесят пять, Риверхед.
— Род занятий?
— Я уже говорил. Музыкант.
— Прошу прощения, — вмешался Баум. — Разве вы уже допрашивали моего клиента?
— Спокойно, адвокат, — сказал Мейер. — Мы только поинтересовались, как он зарабатывает на жизнь.
— Да? — отозвался Баум и склонил голову набок, словно размышляя, имело ли место вопиющее нарушение закона или нет. — Прошу вас, Доминик, продолжайте, — сказал он наконец.
— Возраст? — спросил Мейер.
— Двадцать восемь.
— Семейное положение?
— Холост.
— Родственники есть?
— Прошу прощения, — снова подал голос Баум. — Если вас интересует только информация, к чему все эти вопросы?
— Мистер Баум, — ответил Уиллис, — вы юрист и находитесь с вашим клиентом. Он не сказал ничего, что могло бы дать повод отправить его за решетку. По крайней мере, пока.
— Так положено, — сказал Мейер. — Вы прекрасно это знаете.
— Хорошо, продолжайте, — уступил Баум.
— Родственники есть? — повторил Мейер.
— Да, отец. Анджело Ди Филиппи.
— Его профессия?
— Каменщик.
— В наши дни это большая редкость, — сказал Мейер.
— Да.
— Дом, — вступил Уиллис, — в каких ты отношениях с Тони Ла Бреской?
— Он мой приятель.
— Зачем вы с ним сегодня встречались?
— Просто так. Мы же дружим.
— Встреча была короткой, — сказал Уиллис.
— Ну и что?
— Вы всегда ездите через весь город, чтобы поболтать пять минут?
— Мы же приятели.
— О чем вы сегодня говорили?
— О музыке.
— Точнее.
— У него женится двоюродный брат. Вот он и интересовался нашей группой.
— Что ты ему сказал?
— Сказал, что мы готовы играть.
— А когда свадьба?
— В июне.
— Когда именно?
— Точно не знаю.
— Тогда откуда же ты знаешь, что вы сможете там играть?
— У нас на июнь ничего не запланировано, почему бы и не сыграть?
— Ты администратор группы?
— Нет.
— Почему же Ла Бреска обратился именно к тебе?
— Потому что мы приятели и о группе он знает от меня.
— Значит, речь шла о том, чтобы играть на свадьбе его родственника?
— Да.
— Сколько вы берете за выступление?
— Я сказал, что долларов семьдесят.
— Сколько же приходится на каждого?
— Семьдесят разделить на пять.
— Точнее?
— Значит, семь на пять — один и два в уме, двадцать на пять — четыре. Получается, стало быть, по четырнадцать долларов на человека.
— Ты этого не знал, когда просил семьдесят?
— Почему не знал? Знал!
— Тогда почему делил сейчас?
— Для точности. На всякий случай.
— Итак, ты сказал Ла Бреске, что вы готовы играть и что это будет стоить семьдесят долларов?
— Да. Он сказал, что передаст это своему двоюродному брату, и вылез из машины.
— Больше ни о чем не говорили?
— Больше ни о чем.
— Разве нельзя было обсудить это по телефону?
— Вообще-то можно.
— Что же вам помешало?
— Хотелось повидать Тони, мы же приятели.
— Значит, ты поехал повидаться с Тони через весь город?
— Да.
— Сколько ты просадил на боксе?
— Немного.
— Сколько именно?
— Десятку. Откуда вы об этом знаете?
— А может, пятьдесят?
— Может быть. Не помню. — Ди Филиппи обернулся к Бауму: — Откуда они об этом узнали?
— Откуда вам это известно? — спросил сыщиков Баум.
— Если вы ничего не имеете против, — сказал Мейер, — то вопросы будем задавать мы, а если что-то вам покажется не так, вы нам об этом скажете. Разве мы нарушаем закон?
— Пока нет. Просто интересно, к чему вы клоните.
— Скоро узнаете, — обнадежил его Мейер.
— Видите ли, детектив Мейер, мне бы хотелось узнать это сейчас. В противном случае я буду вынужден посоветовать моему клиенту не отвечать на ваши вопросы.
Мейер глубоко вздохнул. Уиллис пожал плечами.
