Флетчер Нибел - Вторжение
Отпечатки пальцев этой новой статистической единицы были тут же проверены по досье городской полиции, а моментальные фотографии отправлены по системе факсимильный связи в Центр опознавания и идентификации штата Нью-Йорк в Олбани. Ещё одно сообщение с отпечатками пальцев поступило из Олбани в Федеральное Бюро Расследований в Вашингтоне. Вскоре штаб-квартира получила ответы из Олбани и из оперативного городского архива: данных не имеется. Но ФБР в Вашингтоне продолжало хранить молчание.
На часах было 9:10, когда в квартире по 72‑й стрит Ист зазвонил телефон. Апартаменты принадлежали Джеймсу П. Карнахэну, комиссару полиции Нью-Йорка. Карнахэн, чьё розовое лицо сияло после бритья, только что удобно расположился за столом в предвкушении завтрака. Рядом со стаканом апельсинового сока уже покоились пухлые воскресные издания «Таймс» и «Дейли Ньюс». От чашки кофе шёл душистый парок, и Карнахэн с наслаждением вдыхал его аромат. Он был зримым напоминанием, что сегодня утром он наконец может, не торопясь, позавтракать и всласть полистать воскресные газеты. Он так и оставался в пижаме. Его жена, невозмутимая рыжеволосая женщина, сняла на кухне отводную трубку телефона, номера которого не было в справочнике.
— Это тебя, Джим.
— Спроси, кто звонит. — Он только что выпил сок и потянулся за очками для чтения.
— Бреннер из ФБР, — сказала жена. — Он извиняется, но говорит, что дело не терпит отлагательства.
— О, Господи. — Карнахэн поднялся из-за стола. Эти ранние воскресные звонки плохо действуют ему на желудок. Под грузными покровами тела комиссара скрывалась пищеварительная система столь же уязвимая, как крылышко бабочки. С мрачным видом он вышел на кухню и взял трубку.
— Алло… Я бы не сказал, что утро доброе… В чём дело, Карл? — спросил он. Карл Бреннер был специальным агентом ФБР, работающим в нью-йоркском отделении Бюро.
— Мне ужасно не хочется беспокоить вас в воскресное утро, — сказал Бреннер, — но нам нужна ваша помощь. Я только что говорил с директором.
— О’кей. Валяйте.
— Ваши ребята доставили труп в Бельвью, — сказал Бреннер. — Мужчина, негр, тридцать два года. Похоже, что его где-то застрелили сегодня рано утром, а тело подбросили на угол Орчард и Брум.
— Ясно.
— Вот в чём заключается наша проблема. Судя по его отпечаткам, он один из наших людей. Спрэг, Делмар Спрэг. И я хотел бы попросить вас о паре одолжений. Во-первых, сделать копию отчёта о вскрытии и дать мне знать, когда она будет готова, чтобы я подскочил к вам и забрал её. В силу определённых причин, которые я объясню попозже, мне бы не хотелось показываться в морге или кого-то посылать туда.
— Это нетрудно. Что ещё?
— Я бы хотел, чтобы его отпечатки задержались у нас в отделе ещё на несколько часов, может, на день. В вашей лавочке в Олбани найти их не смогли, но в Вашингтоне мы его опознали. Спрэг выполнял особое задание. Работал в глубоком подполье. Если пресса доберётся до его данных, у нас будут крупные неприятности.
— Но с диспетчерского пульта, скорее всего, уже переговорили с прессой, — сказал Карнахэн.
— Я догадываюсь, — согласился Бреннер, — но дело в том, что пока у них на руках только мёртвый негр в старой одежде. Он может быть кем угодно.
— Понимаю. Насколько это важно для Бюро?
— Более чем.
— О’кей. Пойду вам навстречу.
— Тогда с вашего разрешения, мы сообщим по телетайпу, что у нас затруднения с отпечатками пальцев. Так мы выиграем хотя бы несколько часов… Спасибо, Джим. Мы ещё раз у вас в долгу.
— Забудь. Просто впредь не звони, пока я не позавтракал.
Но едва только Карнахэн подцепил на вилку первую порцию яичницы, как телефон зазвонил снова. Это был Джесси Педерсен, директор Бюро из Вашингтона.
— Доброе утро, мистер директор, — сказал Карнахэн.
— Ну, ребята, вы сегодня с самого утра подхватились. Неужели в вашем хозяйстве никто не ходит к утренней мессе?
— Кончай эти штучки с «мистером директором», Джим, — сказал Педерсен. — Гувера давно нет в помине. Меня зовут Джесси — «с» как Джеймс.
— О’кей. На меня только что Бреннер навалился.
— Знаю, — сказал Педерсен. — Мы ценим ваше сотрудничество. Хотя и не всегда его удостаиваемся… Послушай, Джим, это чертовски тонкая история. Мы просто не можем позволить распространиться известию, что Спрэг является… то есть, был… агентом Бюро. Что надо предпринять, дабы подольше подержать прессу в неведении? Скажем, до сегодняшнего вечера или завтрашнего утра?
— Ничего особенного, — ответил Карнахэн. — После того, как вы вернёте идентифицированные отпечатки, сомневаюсь, что события начнут развиваться слишком бурно. Ты же знаешь, что проверка ярлыков из прачечной, из химчистки и тому подобное требует времени. Многим ли тут известно, что он ваш агент?
— Не очень. Он из нашей лос-анджелесской конторы. Никогда не был на восточном побережье и появился тут только месяца три-четыре назад. Сомневаюсь, чтобы его знали в лицо больше чем пара ваших полицейских.
— В таком случае смело можешь рассчитывать на день, — сказал Карнахэн. — Хотя должен добавить — отнюдь не испытываю радости от того, что приходится обманывать свою команду. Ты же знаешь, к чему это приводит.
— Я понимаю. Поэтому и хочу лично поблагодарить. Может, нам удастся разобраться уже сегодня к вечеру. Как только смогу, я тут же свяжусь с тобой, Джим. И выдам тебе всю информацию, которую позволит министр юстиции.
— Договорились, Джесси. — Но с другой стороны, подумал Карнахэн, вешая трубку, Педерсен может выдать ему информацию, а может и уклониться. Сотрудничество с Бюро всегда велось по принципам улицы с двусторонним движением, но по той полосе, что вела в Вашингтон, ездить из-за толчеи было куда труднее, чем возвращаться в новое пятнадцатиэтажное здание штаб-квартиры полиции на Парк-Роу.
Прошло не менее получаса, и директор Бюро Джесси Педерсен встал из-за стола в своём обширном кабинете нового здания ФБР на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне. Он был невысок ростом, движения его несли на себе печать нервной суетливости, как свойственно человеку, который живёт под гнётом мысли, что он далеко не Дж. Эдгар Гувер. Не то, чтобы он хотел им быть. Педерсен стремился восстановить репутацию Бюро как эффективного и серьёзного учреждения и в то же время избавить от того зловещего ореола, которое оно приобрело за долгие годы правления Гувера. Педерсену хотелось думать, что дурацкие требования поклонника жёсткой дисциплины ушли в прошлое, что не мешает его агентам столь же неукоснительно соблюдать строгие правила Бюро. Он надеялся, что нашёл правильное соотношение между суровой кальвинистской дисциплиной, с одной стороны, и мягкими методами руководства, с другой… Прямо у него за спиной стоял американский флаг, и струя воздуха из кондиционера колыхала его складки. Секции, в которых скапливались входящие и исходящие бумаги, были пусты, но на широкой столешнице, обтянутой зелёным сукном, лежало с полдюжины памятных записок. Задумавшись, он постучал карандашом по зубам.
Последний звонок Бреннера этим утром был по счёту четвёртым из нью-йоркского отделения. И каждый добавлял несколько деталей в возникшую головоломку. Информатор Бреннера в морге сообщил, что в карманах Спрэга не нашли ничего существенного — тридцать семь центов мелочью и тридцать три доллара в бумажнике, извлечённом из кармана брюк. В нём не было ни одной кредитной карточки или документа, подтверждающего личность. На брюках не было ярлыка из химчистки. Чтобы выяснить, какой он пользовался прачечной и в каких магазинах приобрёл одежду, обувь и бумажник, пришлось пустить по следу всех наличных детективов. Им крупно повезёт, если к завтрашнему дню удастся что-то выяснить.
Сейчас идёт вскрытие, но скорее всего, оно подтвердит предварительное мнение, о котором Бреннеру сообщил его полицейский информатор — Спрэг получил две пули в спину, одна из которых попала в сердце и вызвала мгновенную смерть. Состояние тела позволяет предположить, что Спрэг был убит примерно в четыре часа утра. Поскольку на тротуаре крови было немного, можно сделать вывод, что убит он был в каком-то другом месте, а не на углу Орчард и Брум.
В последний раз Спрэг позвонил дежурному агенту в нью-йоркском отделении в 3:03 в воскресенье утром. Говорил он из таксофона в Гарлеме, примерно в шести милях от того места, где было найдено тело. Именно в ходе этого разговора он сообщил самую интригующую информацию: Спрэг продиктовал шесть чисел, которые он нашёл. Каждое из них было десятизначным. Спрэг, кроме того, изложил своё мнение: «Скорее всего, это телефонные номера, если принять, что первые три цифры — это код района». Разговор со Спрэгом резко прервался. Вероятно, он понял, что его выследили и ему пришлось спешно покидать телефонную будку. Полагалось, что он снова будет звонить к пяти часам, но к этому времени, как определил опытный медик, специальный агент Спрэг был уже мёртв.
