Роберт Крейс - Ангел разрушения
Теннант кивнул.
— Таких нет. Я никогда никому не причинил вреда.
— Хорошо. Тогда начнем.
— Можно, я сначала вам кое-что покажу? Я думаю, это вам поможет.
— Давайте не будем отвлекаться, Даллас, и поговорим о причине, по которой мы сюда приехали.
Он повернул к ней книгу, не обращая ни малейшего внимания на ее возражения.
— Это не займет много времени, а для меня очень важно. Сначала я не хотел с вами встречаться, но потом вспомнил ваше имя.
Он показал место в альбоме, заложенное куском туалетной бумаги, а потом открыл его.
Газетная вырезка пожелтела оттого, что пролежала под пластиком три года, но заголовок вполне можно было прочитать. Старки почувствовала, как внутри у нее все сжалось. «ОФИЦЕР ПОГИБ ВО ВРЕМЯ ВЗРЫВА БОМБЫ. ВТОРОЙ НАХОДИТСЯ В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ». Статья из «Лос-Анджелес таймс» про взрыв бомбы на парковке для трейлеров, убивший Рафинада и ранивший Старки. Над заголовком была помещена зернистая черно-белая фотография: две бригады «скорой помощи» — одна занимается Рафинадом, другая — Старки, пожарные сражаются с огнем, охватившим стоящий на заднем плане трейлер. Старки не читала эту статью и три следующие. Ее подруга Мэрион Тайсон сохранила газеты и принесла их Старки в первую неделю после того, как ее выписали из больницы. Старки выбросила газеты и больше никогда не разговаривала с Мэрион Тайсон.
Старки постаралась взять себя в руки, чтобы не выдать своих чувств.
— Все в этой книге имеет отношение к взрывам бомб?
Теннант начал переворачивать страницы, чтобы она могла сама убедиться, и ее глазам предстали смертоносные вспышки пламени, уносящие жизни людей и разрушающие дома, искореженные машины и части человеческих тел, словно перед ней лежал учебник по анатомии.
— Я начал собирать их еще в детстве. Я не хотел с вами встречаться, но потом вспомнил, кто вы такая. Помню, как смотрел новости по телевизору в тот день, когда вас убили, и испытал настоящий восторг. Потрясающее впечатление. Я надеялся получить у вас автограф.
Прежде чем Старки успела ему ответить, Пелл протянул руку и захлопнул книгу.
— Сегодня никаких автографов, ты, кусок дерьма.
Пелл придвинул к себе книгу и положил на нее руку.
— Сегодня ты нам расскажешь, где брал гексоген.
— Это мое. Вы не можете ее забрать. Мистер Ольсен заставит вас мне ее вернуть.
Старки разозлилась на Пелла за вмешательство, но постаралась этого не показать и держаться спокойно. В Пелле произошла внезапная перемена; в машине он был задумчивым и отстраненным; этот Пелл замер на своем стуле, точно леопард, приготовившийся к прыжку.
— Я не подпишу твою книгу, Даллас. Может быть, если ты нам скажешь, где и как ты доставал гексоген, возможно, я дам тебе автограф. Но не сейчас.
— Я хочу получить мою книгу. Мистер Ольсен заставит вас ее вернуть.
— Отдайте книгу, Пелл.
Старки взяла книгу из рук Пелла и подтолкнула к Теннанту, который тут же придвинул ее к себе и прикрыл обеими руками.
— Не подпишете?
— Только если ты нам поможешь.
— Я купил несколько мин у одного человека. Я его не знаю. «Рейтеон».[14] Я не знаю номер модели.
— Сколько мин?
Он сказал Мюллеру, что купил ящик, в котором (она знала, потому что звонила в «Рейтеон») было шесть штук.
— Ящик. Шесть мин.
Старки улыбнулась; Теннант улыбнулся в ответ.
— Как звали того человека? — спросил Пелл.
— Клинт Иствуд. Знаю-знаю, но он так назвался.
Старки достала сигарету и закурила.
— А как нам найти Клинта?
— Не знаю.
— Как ты находил его?
— Здесь нельзя курить.
— Мистер Ольсен дал мне специальное разрешение. Как ты находил Клинта? Если бы тебя сегодня выпустили и ты захотел бы получить гексоген, как бы ты стал его искать?
— Я познакомился с ним в баре. И все. Я так и сказал, когда меня арестовали. У него был ящик противопехотных мин, я его купил, и он ушел. Мне мины не нужны; я не собирался закладывать их на каком-нибудь поле и ждать, когда на них набредут коровы или еще что-нибудь такое же. Я хотел получить гексоген.
Старки решила, что Теннант говорит правду, и он действительно получал гексоген из мин; сложные взрывчатые вещества почти всегда добываются именно таким способом — из минометных снарядов, ручных гранат и прочего военного снаряжения. Но с другой стороны, она была уверена, что Теннант покупал гексоген у вполне определенного человека, имя которого знал. Сумасшедшие, помешанные на бомбах, всегда одиночки с низкой самооценкой; вы никогда не найдете записи «хорошо ладит с окружающими» в его личном деле.
Старки знала, что, как и в случае с поджигателями, мания Теннанта рождена из сублимированной сексуальности. Он неуверенно чувствует себя рядом с женщинами, не имеет сексуального опыта — в нормальном смысле, и, скорее всего, это находит выход в огромных коллекциях порнографии, преимущественно с самыми разными отклонениями вроде садомазохизма. Он будет стараться избегать любой прямой конфронтации. Такие, как он, торчат в специализированных лавках вроде той, в которой он работал, или на толкучках. Старки решила изменить тактику и зайти к нему с другой стороны. Она достала фотографии трех машин и страницы с допросами Теннанта из папки, присланной Мюллером. Те самые, что Пелл читал, когда они сюда ехали.
— Хорошо, Даллас. Я тебе верю. А теперь скажи мне вот что: сколько гексогена у тебя осталось?
— У меня ничего не осталось. Я все использовал.
— Конечно, Даллас. Ты взорвал только три машины. Но по этим снимкам я пришла к выводу, что ты истратил не весь гексоген. Понимаешь, мы можем рассчитать подобные вещи. Начнем с повреждений, а потом пойдем назад и оценим количество вещества, необходимое для того, чтобы их причинить. Это называется «сравнение энергий».
Теннант тупо заморгал.
— Это все, что у меня было.
— Ты купил машины у молодого человека по имени Роберт Кастильо. Мистер Кастильо сказал, что ты заказал ему четвертую. Зачем тебе четвертая машина, если взрывчатки было только на три?
Теннант облизнул губы и смущенно улыбнулся. А потом пожал плечами.
— У меня было немного динамита. Нужно хорошенько облить внутренности бензином, и тогда динамит отлично сработает. Не так, конечно, как гексоген, но он особенный.
Старки знала, что он врет, и Теннант понимал, что она его раскусила. Он отвернулся и пожал плечами.
— Извините. Мне больше нечего вам сказать.
— Тебе есть что нам сказать. Например, где находится твоя мастерская.
Старки была уверена, что, если они найдут его мастерскую, им удастся обнаружить улики, которые приведут их к источнику гексогена или к людям, имеющим к нему доступ.
— У меня нет мастерской. Я все хранил в багажнике своей машины.
— В багажнике твоей машины не нашли ничего, кроме кусков проволоки и нескольких скобок.
— Они меня про это много раз спрашивали, но мне нечего было им сказать. Я очень аккуратный человек. Мне даже предложили сократить срок или назначить амбулаторное лечение, но я не мог им ничего предложить взамен. Неужели вы думаете, что я не стал бы с ними торговаться, если бы у меня что-нибудь было?
Пелл наклонился вперед, и его руки оказались рядом с книгой Теннанта.
— Я думаю, ты каждую ночь мечтаешь о том, как используешь остатки своего сокровища, когда выйдешь отсюда. Но тебя определили на психиатрическое лечение. А это дорога в одну сторону, пока врачи не решат, что ты в здравом уме, — значит, никогда. Разве нормальный человек согласится, чтобы ему оторвало палец?
Теннант покраснел.
— Это был несчастный случай.
— Я представляю правительство Соединенных Штатов. Детектив Старки — полицейский департамент Лос-Анджелеса. Вместе с минимальной помощью с твоей стороны мы могли бы сократить срок твоего заключения. И тогда тебе не придется пользоваться средством для мытья окон, чтобы расстаться с пальцами. Ты сможешь целиком отхватить себе руку, если повезет, сразу по локоть.
Старки смотрела на Теннанта и ждала, что он скажет.
— Я никогда никому не причинял вреда. Сажать меня сюда было несправедливо.
— Скажи это парню, которому в лицо воткнулся дворник.
Старки видела, что Теннант задумался. Она не хотела давать ему много времени и потому вмешалась, стараясь показать, что сочувствует ему.
— Все так, Даллас. Ты не хотел причинить тому мальчику вред, ты даже пытался его защитить — как мог.
— Я сказал ему, чтобы он спрятался. Просто некоторые люди не хотят слушаться.
— Я тебе верю, Даллас. Но понимаешь ли, дело в том — и ради этого мы сюда приехали, — что появился человек, который совсем не жалеет людей так, как это делаешь ты. Он пытается причинить им вред.
Теннант кивнул.
— Вы здесь из-за того полицейского, которого убили. Его звали Риджио.
