Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)
– Здорово, Саныч!
Мишка Манус, старинный приятель, борец-фанатик и, по счастью, несостоявшийся бандит, стоял в окружении лидеров так называемой «еврейской» группировки: по вполне понятным причинам ни в церковь, ни к могилам они не пошли, дожидаясь снаружи.
Кое-кого Владимир Александрович знал: костяк группировки составляли динамовские самбисты и дзюдоисты, и хотя большая часть старой гвардии сидела либо на зоне, либо в каком-нибудь брайтонском кабаке, Костя Логман или, например, Олег Дустер в определенных кругах «весили» достаточно.
– Приветствую.
– Какими судьбами? По службе? Или как? – Единственный, кто не подал руку, был Витя Шейн: года три назад Виноградов отправил его с Морвокзала в «Кресты» за вымогательство. Приговор ожидался тяжелый и вполне заслуженный, никаких просьб или претензий со стороны общих знакомых не поступало… Но уже очень скоро парень гулял «под подпиской», а потом и вовсе дело прекратили «за отсутствием события преступления».
– Или как…
– Да, точно! Ты же Сергеича знал… – кивнул, вспомнив, Дустер.
– Классный был мужик.
– Вот! Ты – мент, да? Ну так согласись, что… – Шейн все не унимался.
– Отвяжись от человека, поц! – осадил приятеля Мишка и тут же был поддержан Дустером:
– Тоже – нашел время! У тебя, Саныч, кажется, проблемы были? Сидел даже, говорят?
– Так… краем зацепило. – Владимир Александрович вздохнул и кивком головы показал на открытые ворота. – Бывает и хуже!
С кладбища как раз начали выходить люди – охрана, заплаканные женщины в черном, дети… Кто-то из гостей торопливо закуривал, деньги нищим и калекам кидали почти все, и многие из убогих уже считали этот день весьма удачным.
– Я пойду! – сказал Манусу Виноградов, когда казавшийся нескончаемым человеческий поток немного поредел.
– В кабаке будешь?
– Наверное.
– Пока!
У могил уже никто не толпился – пять свежих холмиков, заваленных цветами, самая большая пирамида венков, естественно, предназначалась Володе Кривцанову… Владимир Александрович вспомнил бедные, на грани пристойности похороны погибших милиционеров и умерших через год-два после выхода на пенсию сыщиков и некстати подумал, что – да, отличный мужик был, справедливый, честный по-своему, но… Но ведь бандит! Как ни крути – просто бандит… И еще подумал, что Кольку-психа, подстреленного патрулем, того самого, что завалил всех лежащих, – его ведь тоже, по их, по воровским, понятиям, хоронить надо с помпой… И еще подумал, что по логике событий будут скоро еще одни поминки – по Олегу Ивановичу, Бог ему судья… Если, конечно, будет что хоронить.
– Корзуна могила – эта.
Капитан обернулся и увидел подошедшего сзади Дениса.
– Иваныч мать его повел к машине, а я тебя увидел, вернулся.
– Спасибо. – Виноградов аккуратно положил на землю четыре гвоздики, постоял еще немного и спросил:
– Все поедете?
– Нет. Договорились, что только я.
– С собой прихватишь?
– Для этого и вернулся! – Они уже шли по дорожке, Зайченко пытался прикурить, но зажигалка только беспомощно искрила. – Тут, я тебе скажу, такие рожи! Я б один сюда вообще не сунулся… Но ты меня познакомишь с кем надо? Если уж есть повод, грех не воспользоваться!
Пока ехали, выглянуло солнце. Стали заметнее сырые стены домов вдоль проспекта, неохватные лужи и равнодушное любопытство заполнивших тротуары прохожих.
Охрана при входе была, но, видимо, получила установку себя не обозначать без крайней необходимости – вряд ли кому придет в голову сунуться сюда просто так… Как в старом кино: «Чужие здесь не ходят». Виноградовская короткая стрижка и взгляд исподлобья воспринимались бойцами как нечто само собой разумеющееся. Несколько не вписывался в общую картину Зайченко – в нем безошибочно определили «барыгу» или «дойного», удел которого исправно платить и в тяжелый год быть зарезанным. Но сегодня случай был исключительный – Денис был другом одного из погибших и на время как бы сравнялся по социальному статусу с братвой… Преисполненный решимости не упустить свой шанс, он промчался вслед за капитаном внутрь.
– Спасибо, что пришли. Угощайтесь.
Роль распорядителя выполнял один из старышевских бригадиров, одноклассник Чижика по спортинтернату – Виноградов видел его пару раз мельком, но чаще натыкался на знакомую фамилию в криминальной газетной хронике. – Это Денис. Друг того парня, который вместе с вашими…
– A-а, понял… Примите соболезнования. – Он явно не знал, что делать с такими нестандартными гостями.
– Не беспокойтесь. Мы сами.
Выпив по рюмке водки, они отошли в сторону, и минут через десять Владимиру Александровичу удалось сплавить своего спутника с рук на руки безотказному Манусу и его звероподобным соплеменникам: на некоторое время можно было быть спокойным, что Зайченко не свернут под горячую руку челюсть за какое-нибудь «неправильно» сказанное слово или просто, «чтоб так не смотрел».
Поминки как раз вступили в ту стадию, когда, по русскому обычаю, под воздействием обильных возлияний сам печальный повод встречи уже вспоминался все реже, вытесняемый из громких разговоров темами насущными и перспективными. В этом не было неуважения к покойным или уж тем более к их родным и близким – просто так уж устроен человек…
Отойдя в сторону, Виноградов получил возможность спокойно пронаблюдать ресторанный зал. У заваленных разнообразной жратвой и выпивкой столов почти никто не сидел – народ в основном кучковался небольшими группами, охотно снимая с подносимых официантами подносов рюмки, бокалы и жирно намазанные икрой бутерброды. Кое-где уже прорывались первые вспышки смеха, зазвенело разбитое стекло.
Расклад узнаваемых лиц и их поведение могли многое сказать человеку искушенному. Собственно, именно возможность получить новую пищу для размышления и прогноза ситуации была основной причиной, приведшей Виноградова в этот кабак…
Вот сам Тамарин беседует со Снежинским, «правой рукой» Александра Ивановича Старышева, коротающего дни в ожидании суда на Арсенальной. Еще недавно их боевики проламывали друг другу черепа в территориальных спорах, но теперь, судя по всему, сферы влияния поделены… Интересно! Надолго ли?
Бородатый Петр Генин, финансист и разбойник, что-то втолковывает холеному усачу в рубашке с расстегнутым воротом – единственному здесь коронованному вору в законе, Сереге Черепу. Поговаривают, что первый держит бандитский общак, а второй вообще поставлен из Москвы смотрящим по городу. Что ж, это еще раз подтверждает выводы о тенденциях сближения чисто уголовного мира и мира организованной преступности: расчеты на их антагонизм и полное взаимное неприятие не оправдались…
Вообще, гадючник, конечно, еще тот! Чем-то похоже на коллегию Главка… И по взаимной насыщенности агентурой – тоже.
Виноградов привычно выделил в людской суете: «старышевские», «тамаринцы», «евреи», «уральские»… представители нескольких более мелких преступных группировок… Ни одного «черного». Ни одного «поволжского». Ага, вот появились припозднившиеся «татары»!
Пища для размышления: если с кавказцами традиционно в Питере отношения у бандитов не складывались, то отсутствие Симы и «поволжских» могло означать только одно – перетереть мирно не удалось, грядут кровавые деньки.
Владимир Александрович еще выпил и со смаком закусил. Пора было убираться восвояси, долг памяти выполнен, да и с профессиональной точки зрения программа себя исчерпала.
– Пойдешь? – поинтересовался он у Дениса.
Зайченко отрицательно мотнул головой – он уже определил для себя цель и медленно, от группы к группе, подбирался к Генину, по мере продвижения все больше пьянея и расслабляясь.
– Смотри… – Дениса можно было понять, знакомство с таким авторитетом могло стать лично для него и для фирмы баснословно выгодным. Но могло и – наоборот.
– Уже уходите? – Оказывается, капитан был не только зрителем. По чьему-то указанию его также не выпускали из-под присмотра.
– Да. Пора! – Он пожал вежливо протянутую распорядителем руку и, раздав на прощание несколько кивков знакомым, выбрался на улицу.
– Володя! Иди сюда! – Метрах в десяти от входа, наполовину высунувшись из машины, махал рукой Орлов. Не было нужды учиться на психолога, чтобы по возбужденному лицу и нервному голосу директора понять: что-то случилось.
– Что? Ну?
– Володя, только что позвонили… По каналам Профессора… В «Паласе» задержаны двое, с кредитной карточкой шефа!
– Где – в шопе? Кто задержал? – Виноградов уже плюхнулся на сиденье, стукнув с размаху дверцей.
Обычно Орлов очень болезненно реагировал на такое неделикатное обращение с его ненаглядной вольвочкой, но сейчас ему было явно не до этого.
