Игорь Алимов - Сарти
– Вы, ослиные задницы! – обратился я к собравшимся. – Вам, как видно, вовсе не хочется больше жить на этом свете! Терпение наше и без того переполнено свинячьим поведением герцога Уппа, а тут еще целая толпа ублюдков!
После этого, конечно, пришлось пофехтовать. Правда, все время мешали забегающие в комнату солдаты в касках. Их приходилось отстреливать, и это отвлекало.
Вдруг защищаемая потомственным дворянством дверь распахнулась, и оттуда выскочил с видом заправского террориста Юлиус Тальберг с «Хеклером» в руках.
Террорист Тальберг заорал единственно возможное в данной ситуации «А-а-а!!», дал очередь поверх голов потомственных дворян, и пули защелкали по камню.
– Юлли! – растроганно завопил Люлю. – А вам, господа, лучше лечь на пол, иначе он вас поубивает. Да, – посоветовал он собравшимся.
19
Обострение политической борьбы, принявшей в последнее время крайне кулачный и к тому же интернациональный характер, действительно отразилось на впечатлительном Юлиусе Тальберге, и он приобрел новые, весьма оригинальные привычки. Нет, он не стал более, чем обычно, многословен и все так же обходился во всех жизненных ситуациях возгласом «А-а-а!!», но диапазон голосовых модуляций при произнесении этого звука расширился – с явной тенденцией в сторону устрашения. Кроме того, главнейшая, приобретенная Юлиусом в ходе общения с рахиминистами привычка оказлась такой: теперь, когда Юлли входил в помещение, где были какие-либо незнакомые ему лица, или же когда к нему обращался некто неизвестный с вопросом (или по другой надобности), Юлиус, не вступая в разговоры или в какие-либо другие отношения, сперва бил некте (или группе нект) ногой в пах, а уж после этого выяснял, в чем дело. Люлю Шоколадка, описавший мне эту благоприобретенную привычку Тальберга, назвал ее условным рефлексом и характеризовал с гораздо большей прямотой и красочностью. («Он их лупит сначала по яйцам», – откровенно сказал Шоколадка.) В остальном же Тальберг остался верен себе, брюкам в клеточку, фраку и кепке с длинным козырьком.
Вот и сейчас, поводя стволом автомата, Тальберг принудил всех присутствующих потомственных дворян улечься на пол. Один, правда, не подчинился, и остался стоять с чрезвычайно гордым видом – судя по количеству цепей на шее, он был очередным герцогом. Юлиуса это не смутило, и сделав быстрый шаг к стоящему, он молниеносно отдал должное своей привычке. Важный господин, тараща глаза и хватая ртом воздух, рухнул на пол и стал там корчиться, держась за ударенное место.
– Привет, Юлли! – весело похлопал его по плечу Люлю. – А мы думали, что эти мерзавцы тебя обижают!
Юлиус от возмущения дал еще одну очередь поверх голов лежащих, и они судорожно затаились в полу. «Ы-ы-ы…» – простонал ударенный герцог.
– Может, прикажете дуэль? – весело обратился к лежащим господин Кэ-и.
Люлю тем временем достал из своего рюкзака длинную веревку, со вздохом порезал ее на много маленьких и стал вязать потомственных дворян. Те молча и безропотно подставляли руки.
– Ну ладно, – сказал я, когда с этим было покончено. – Пойдем, Юлли, покажи, что ты там нашел.
И мы прошли в захваченное Юлиусом Тальбергом помещение. Там, в длинном зале, тянулся роскошно накрытый стол, на стенах висели изящные, увешанные оружием ковры, а у дальней стенки возвышалось тронообразное кресло. Рядом с креслом валялись некие связанные попарно люди, а в кресле сидел низкорослый субъект в хорошем костюме-тройке, и изо рта у него торчала индюшачья нога. Верхние конечности субъекта были привязаны к нижним, нижние – к подлокотникам, а шею опоясывала тонкая веревочка, притягивающая голову к спинке. Такая позиция связанного явно не устраивала – глаза его пучились.
– Юлли, а ну-ка, подай мне этого типа, – сказал я, узнавая связанного. – Это ведь сам герцог Упп.
На лице Юлиуса выразилось полное непонимание важности персоны герцога, но тем не менее он отвязал Уппа, принес и положил передо мной на пол. Утеряв кресло, герцог беспомощно повалился на бок. Лишь глаза его по-прежнему горели неукротимым огнем ярости.
Я разрезал веревки и поднял надменного господина за шиворот. Герцог Упп, видно, не привык, чтобы его связывали, и поэтому временно разучился ходить, да и стоять самостоятельно тоже еще не мог. Господин Кэ-и подставил стул, я отпустил на него Уппа и тот немедленно принялся растирать шею непослушными руками.
– Вот мы с вами снова увиделись, – сказал я, извлекая из его рта ногу индюшки. – Приятно, не правда ли? При нашей последней встрече, помнится, вы называли нас с потомственным дворянином Кэисом подлыми стагнационистами и говорили, что мы хотим реставрировать падший режим?
Герцог подавленно молчал и смотрел в пол.
– Кроме этого, вы начисто снесли наш дом, а ведь это частная собственность! Ваши люди ограбили нас, забрали все деньги, и только здравомыслие господина Зуха помогло нам снова занять подобающее место в мире.
Герцог заерзал, восстанавливая кровообращение.
– Чего вы хотите? – подал он голос. – Имейте в виду, что вы напали на охрану короля, а служба охраны достаточно сильна, чтобы уничтожить вас с вашими вассалами и слугами!..
– Он угрожает? – заинтересованно спросил меня Люлю.
Я перевел взгляд на Уппа.
– Тут вот родилось мнение, что вы нам угрожаете. Это правда?
Герцог замолчал и потупился.
– Чего вы хотите? – повторил он.
– Немедленного удовлетворения, чего же еще! – отвечал я. – Мой любезный Кэис, снимите со стены одну из сабелек и вложите ее герцогу Уппу в правую руку: я стану с ним биться на смертельной дуэли, ибо этого требует моя фамильная честь.
Господин Кэ-и отодрал от стены какую-то ржавую абордажную саблю и вложил ее герцогу в руку, но тот живо разжал пальцы, и сабля со звоном вывалилась на пол. Кэ-и поднял ее и вложил снова, но герцог упорно не желал сражаться.
– Так-так, – заметил из-за моего плеча Люлю. – Этот старый хрен – порядочный трус. А еще пугает благородных людей какой-то там охраной!
Герцог совсем приуныл и, казалось, даже перестал дышать.
– Ну и черт с ним! – воскликнул я. – Люлю, у тебя осталась веревка?
Мы подвесили герцога вверх ногами за люстру, а сами сели у другого конца стола и славно угостились стоявшими на столе продуктами: это все были отменного качества и запаха блюда. Имелось тут и пиво в бочонках, да не местная моча, а «Loewen Weisse», и мы его тоже выпили.
После трапезы Люлю в лучших страдициях славного города Сарти помочился на связанных у трона, и всей компанией мы покинули гостеприимный замок герцога Уппа, не встречая на пути никакого сопротивления. Замок, казалось, вымер и обезлюдел. Впрочем, это было уже неважно.
Найдя во дворе гараж, Юлиус выкатил оттуда новенький «ягуар» ослепительно красного цвета, и все уселись в машину. Немножко пришлось повозиться у ворот: окончательно взорвать их да еще перебить цепи, дабы мост занял положенное ему природой место, после чего машина выехала на волю по направлению к городу. Искать же место, где нас допрашивали Упп с Зухом я не стал. Слишком много непонятного. Кроме того мне определенно казалось, что реши мы найти это замечательное место и даже обшарь весь замок сверху и донизу, вряд ли бы удалось что-либо найти. Знаю я Вайпера, успел немного изучить: прятаться он умеет на совесть.
В городе наше доблестное воинство немного побуянило, разъезжая по улицам, распугивая гудком и руганью обомлевающих от вида «ягуара» и кучи потомственных дворян в нем прохожих, пока, наконец, я не углядел приличный трехэтажный особняк – каменный, когда-то зеленого цвета. Он стоял на улице имени Великого Мандухая – по крайней мере, так было написано на фасаде дома, криво, но со старанием, а номер дому оказался восемнадцатый.
Уже многократно испробованным кулачно-прикладным методом я повел торг с хозяином и не сломал еще трех столов и не разбил (хотя уже и собирался) невесть как уцелевшего зеркального шкафа, как дело было улажено ко всеобщему удовольствию и дом перешел в нашу собственность.
Люлю щедро расплатился с бывшим хозяином награбленным в замке Зуха серебром, а я послал господина Кэ-и с Юлиусом Тальбергом за Лиззи, Маэда и нашим автобусом.
Новый дом оказался не таким загаженным, как тот, первый, но все равно был в весьма ветхом состоянии: пришлось изрядно потрудиться, прежде чем в части дома стало возможно жить приличным людям. По своему обыкновению, я велел Маэда установить систему наружного наблюдения и развернуть над домом экранирующее поле, чему немало способствовали подарки г. шерифа. «Ягуар» был нахально, с вызовом поставлен перед домом, а автобус загнан во двор, благо таковой имелся.
Там, в автобусе, я, попросив отключить на время поле, провел сеанс связи с Тумпстауном и подробно рассказал господину шерифу на варварском языке, сдобренном условными свистами и разными омонотопами, о событиях последнего времени, о Зухе и мельком виденном Вайпере. И закончил доклад выводом о том, что Сарти имеет более чем непосредственное отношение к «И Пэну». Что Вайпер тут буквально гнездится – до того нагло, что практически не скрывается, и даже предлагает разойтись миром, по-хорошему.
