Андрей Кивинов - Дублер
– А к смерти?
– То же самое, клянусь. Мой маневр – достать бумаги. И все. Я понятия не имею, кому они нужны. Там, в «Фортуне», я впервые увидел заказчика.
– Но тебя же кто-то попросил?
– Конечно. Но, как говорится, это нетактичный вопрос. Есть границы дозволенного. К тому же имя вам ничего не скажет, потому что он тоже выполнял свой маневр.
– Не боишься замены, а? Солдат-то убивают, а генералы получают победу.
– Не боюсь. Я опытный солдат. А опытные солдаты требуются любому генералу.
– А вот и нет, – в свою очередь улыбнулся Валера. – И насчет неведения – это смешно. Все ты прекрасно знаешь… Чтобы взорвать одного банкира, вовсе не обязательно минировать целый квартал. Документы эти не в качестве салфеток понадобились Денежки, товарищ адвокат, милые такие бумажки, которые все любят, особенно если их очень много.
– Вы, Валерий, тоже не исключение из правил.
– Конечно, я не ханжа. Только получать их можно по-разному. Но это для газетного интервью базары. Ослабьте мне лучше наручники, ужасно некомфортно.
– Вы обещали рассказать про «Фортуну». Кто сдал?
– Тоже, кстати, нетактичный вопрос. Стукачков своих светить не принято, стукачки, они тоже люди, иногда и не сволочные вовсе. Но тебе сдам, потому что на этот раз исключение получилось. Сволочной стукачок. Ты сам себя сдал, уважаемый. Пейджер мой на столе видишь?
Адвокат повернул голову.
– Ну?
– Он сейчас отключен. Сделай одолжение – вруби и прочти последнее сообщение.
Геворкян взял в руки аппарат, воспроизвел текст.
– Кто это тебе передал? – показательная вежливость вмиг слетела.
– Ну, не мне… Тебе. Знакомый текст, верно? Понял, кто передал?
– О дьявол…
– Не угадал. Как раз этот товарищ здесь ни при чем. Такие фокусы ему не под силу. Параллельный пейджер. Все, что отправлялось тебе, тут же шло мне. Можешь проверить.
– Я их, сук, разорю!.. Они гарантировали тайну переговоров!
– Реклама тоже гарантирует.
Валера подмигнул. Адвокат расстроился. Еще бы… Плохо, когда посторонним становится известно, что тебя кое-кто называет «мой кудрявый козлик». Причем явно не жена, а какая-то «твоя мартышка». «Его называли козленком в отряде, враги называли козлом!»
– Ну, гляди, мусорок, если не найдем бумаги… Сырым схаваем.
«Козлик» кинул пенсне и поскакал к выходу.
– Наручники-то… Сколько ж можно?
«Козлика» заменил Николаша с книжкой. «Как закалялась сталь» – прочитал Валера на обложке. Малыш, наверное, был фанатом революционной прозы.
– Про что?
Николаша хлопнул по книге.
– Боевичок. На лотке сказали. Сейчас заценю. Я вообще-то больше концептуальную прозу уважаю. Когда можешь сублимировать прочитанное в общую идею и выработать по жизни стратегию реально.
– Ой, блин…
Валера прислушался. За дверями Геворкян шептался с Караваем, объясняя, видимо, где хранятся заветные бумаги. «Сейчас Каравай помчится в отдел – быстрее, чем к кассе в день получки, – поднимет стенд, увидит, что кроме дохлых мух и слоя пыли там ничего не присутствует, отзвонится „козлику“, тот застучит копытами и велит любителю концептуальной прозы меня сублимировать. Больно-то как будет. Надо было их подальше куда-нибудь заслать. Сказал бы, что документы в камере хранения центрального вокзала Улан-Удэ. Пускай бы ехали, проверяли. С другой стороны, и били бы после сильнее. Эх, попал».
Музыка.
«Пи-пи-пи…»
– Ты дятел;
– Сам ты дятел…
Песня про дятлов. Неактуально. Шум за дверями. Очень шумный шум. «Граждане, самолет падает, просьба отстегнуть ремни безопасности и закурить. А-а-а-а…»
Треск сломанной челюсти. Хрясь! Не грусти – похрусти! Визгливый тенор «козла» Геворкяна: «Николаша, подстава!» Сюрприз.
Надвигающийся силуэт книголюба, зависший в воздухе кулачок-пятачок. Сейчас прольется чья-то кровь… Чья-чья? Моя!
Он умеет, он учился…
Блуждающие звезды в глазах. Туман. Больно. Очень больно. Миражи. Мираж Орловского, отдающего быстрые команды, миражи облаченных в строгие костюмы парней… Падающий на пол Николаша, грохот выстрелов, запах газа…
Разряд молнии, ослепительный блеск, размытая картинка – смешение красок на мольберте. Больше темного. Больше и больше. Совсем темно.
Все, сеанс закончен. Занавес.
ГЛАВА 8
Наконец-то включили дождь. За окном серый двор, вросший в землю гнилой «Запорожец» возле помойки, прячущийся под ним рыжий кот, мгновенно появившаяся лужа на псевдоасфальтированной дорожке. Левитан. «Концовка лета».
– Валера, нож где?
– Да, сейчас достану, – Валера очнулся, отошел от окна, открыл ящик кухонного стола и отыскал нож.
Орловский нарезал салями, затем помидоры, откупорил бутылку.
– Чисто символически, Валер, не возражаешь? Я тоже немного, мне еще к станку.
– Да, давай.
Валентин Андреевич аккуратно наполнил стопки коньяком.
– Это мой, так сказать персональный, по спецзаказу, пей смело, быстрее оживешь. Как настроение-то? Совсем какой-то бледный.
– Нормально, в общем-то. Башка по вечерам гудит да бессонница. Глаз почти зажил, ребра вроде тоже. Дома торчать надоело.
– Ничего, ничего, успеешь еще набегаться. Давай, за здоровье. Чтобы, как говорится, Кремль стоял.
Дернули-вздрогнули.
– Лена как? Где она, гуляет?
– К подруге уехала, – нехотя ответил Валера, не отрывая глаз от пустой стопки.
– Сколько осталось-то?
– В октябре где-то.
– Ну, дай Бог.
– Как там дела? – резко сменил тему Любимов.
– Дела веселые. Как программа «Куклы», – Орловский закусил коньяк кусочком колбасы. – Мои ребята хорошо покувыркались, я налоговую подтянул, в ОБЭПе старых знакомых заинтересовал. В общем, глубокую яму выроем. В следующий раз, когда сунешься, предупреждай. Хорошо хоть позвонить насчет «Континента» догадался. Плавал бы сейчас на просторах Ладоги с паровой батареей на груди, если б я своих ребят не отправил за тобой присмотреть. Говорят, очень любопытно было наблюдать, как тебя в багажник паковали. «Будешь жарить шашлык из этой невеста, не забудь пригласить». Хо-хо… Я ведь сколько раз тебе говорил: главное в нашей работе – рубить «хвосты». Мои, правда, тоже лоханулись, квартиру не смогли засечь, в которую тебя выгрузили. Пришлось на слух работать. А тут Караваев выруливает.
– Он нашелся, кстати?
– Ни слуху ни духу.
– Зря отпускали.
– Ну, ты ж понимаешь, мы кем для него на тот момент были? Да никем. Служба безопасности банка. А он офицер милиции, с удостоверением, с оружием. Мог по закону открыть огонь. А я за своих ребят личную ответственность несу. Только трупов не хватало. Он под шумок и слинял. С Караваевым тема особая…
Орловский плеснул Валере.
– Извини, Валерочка, я все, а ты непременно выпей, очень советую.
Любимов залпом опрокинул стопку.
– Да, так вот, Караваев… Я, еще когда в отделе работал, ему шибко-то не доверял. Внутреннее чутье какое-то работало. Не знаю, насколько я прав, но есть у меня одно нехорошее подозрение. Ты, конечно, знаешь, по какому принципу у правильно развитых буржуев построена оперативная работа. Там не только вербуют людей среди преступников, но и засылают в мафию своих. Вплоть до того, что разрешают им совершать преступления. У нас об этом только говорят, но дальше болтовни дело не идет.
– Деньги нужны. Это дорогое удовольствие.
– Согласен, но не только в деньгах вопрос. На самом деле повышать эффективность такой работы не очень-то выгодно. По крайней мере сейчас. Слишком много навоза всплывет. Лучше испытанными методами – тусование кадров, красивые лозунги, игра липовыми цифрами… «Ударим „бытовухами“ по доказухам». А у криминальных ребят денежки и желание всегда есть. Они не за почетные грамоты трудятся, у них и подход соответствующий. Одно дело – ссученных ментов пасти на коротком поводке, другое – держать в органах проверенных, надежных людей. От продажного мента толку маловато – сегодня он своих продает, завтра тебя же накроет. А представь себе человека, который пройдет весь путь от курсанта школы милиции или постового милиционера до начальника какого-нибудь отдела Главка, превосходно знающего систему изнутри. Который знает людей, знает методы… И который предан тебе. Вот это я понимаю, это высшая лига!
– Это, Валентин, из области фантастики. Долго и накладно.
– Вот потому-то, Валерочка, мы и бежим у них в хвосте, догоняем, а догнать не можем. И никогда не догоним.
– Ты хочешь сказать, что Каравай специально заслан?
– Я не исключаю, но и не утверждаю. Сейчас бы он спокойно стал замом, через годик – опять повышение, и пошла карьера. Никаких пятен на биографии. Я первый раз в нем неладное почуял после той истории с найденной у бандюга на обыске гильзой. Помнишь, которую убойщики возле койки нашли? Вроде все с ментовской точки зрения понятно, убийца должен быть наказан. Поэтому ни прокуратура, ни суд слишком глубоко не копали. Найдена улика – хвала Дионису, есть доказательства. А бандюган посаженный слишком многим мешал. Так что вряд ли Караваев за справедливость в тот момент переживал. Были потом еще интересные вещички, не успел я свои подозрения проверить. А передоверять никому не стал, нельзя такое передоверять – слишком серьезно.
