Николай Леонов - Подпольный олигарх
– Думаю, что нет, – в голосе Гурова не чувствовалось и тени сомнения. – Это преждевременно. Информация такого рода послужит поводом к служебному расследованию. А это поставит крест на всей нашей работе. Так что всякому овощу свое время. А прощения, коли встанет такая необходимость, попросим после победы. Никак не раньше!
– А где гарантия, что наши, так сказать, оппоненты сами не инициируют такое расследование? Тут дураку понятно – его можно так заволокитить…
– А как?! – развел руками Гуров. – Кто будет катить эту телегу? Не пойдут же они и не скажут, что, мол, послали своих пацанов, чтобы те московских оперов замочили. А опера – вот ведь бесстыдники! – сами начали стрелять. И очень результативно. Пусть даже найдут наши стреляные гильзы. Ну и что? Кто возьмет на себя смелость ткнуть в нас пальцем: дескать, а давайте-ка их стволы идентифицируем. Обладание информацией такого рода – уже улика. Человек, знающий о нашем участии в перестрелке, обязательно будет причастен к организации нападения. Нет, они будут молчать. Другое дело – попытаются разобраться «по понятиям». А это-то нам и нужно. Главное, чтобы они не залегли. Кстати, вспомни-ка господина Кухаренко, управляющего прииском. Как он выкручивался, не к месту проявив осведомленность о катастрофе вертолета! Мы ему поверили – пусть так думает. Но теперь-то мы знаем точно, что он причастен.
– Ладно, Лева. – Стас смотрел перед собой, как бы настраиваясь на что-то неподъемное и трудное. – Нас ждут великие дела. Надеюсь, лаврами нас увенчают прижизненно. Выезжаем-то когда?
– Да минут через пять-десять уже должны бы. – Гуров посмотрел на часы. – Стас, что за меланхолия? Нас ждут не только великие дела, но и великое будущее! Помни, раз пошла такая пьянка – режь последний огурец. Ну а вот и наш дилижанс.
После скитаний по глухим дебрям и немноголюдным таежным поселкам областной центр в разгаре дня приятелям показался кишащим человеческим муравейником. Попросив водителя по пути к гостинице заехать в аэропорт, Гуров ненадолго забежал в здание аэровокзала, где оставил в ячейке автоматической камеры хранения небольшой предмет в полиэтиленовом пакете. Машина помчалась по уже немного знакомым городским улицам, и на одном из перекрестков Гуров неожиданно увидел на круглой тумбе яркую афишу, извещающую о гастролях известного столичного театра. На ней среди прочих известных лиц он увидел и Марию. Гуров почувствовал, как сердце дрогнуло и потеплело на душе.
– Ух ты! – выглянув в окно, воскликнул Стас. – Везет тебе – с Марией повидаешься!
– Завидуешь? И правильно делаешь, – рассмеялся Гуров. – Эх, сейчас нужно будет в гостинице одеться поприличнее – и в театр!
На свой гостиничный этаж он, игнорируя лифт, не взбежал, а взлетел, быстро распаковал сумку, вынул все необходимое для душа и тут неожиданно услышал протяжную трель телефонного звонка. Предчувствуя что-то недоброе, он поднял трубку.
– Это Гуров? – голос был уверенным, жестким, с металлическими нотками.
Чувствовалось, что его обладатель привык, не церемонясь, распоряжаться кем и чем угодно, не встречая никогда ни малейших возражений.
– Да, я Гуров, – отвечая незнакомцу, Гуров постарался придать своему «да» некоторое равнодушие и даже безразличие.
Стас, видимо, тоже поняв, что позвонил вовсе не друг, вскочил с кресла и, подойдя к Гурову, приблизил ухо к телефонной трубке.
– Что ж ты, Гуров, приехал сюда в гости, а хозяев не уважаешь?! Не по-людски это.
– Может, представишься? – со все тем же безразличием небрежно проронил Гуров. – Я не любитель дешевых американских триллеров, и демона бездны передо мной ни к чему из себя корчить.
– Тебе мое имя ничего не скажет. Мои подчиненные меня зовут «босс». Но это неважно, – уже без зловещей многозначительности продолжал неизвестный. – Дело у меня к тебе более чем серьезное. Ну, во-первых, ты у нас всего несколько дней, а дров наломал с запасом на год. Считай сам: погибло двое моих людей, сгорел джип. Убытки кто-то должен возместить? Так что счет я тебе намерен предъявить немалый.
– Слушай, скажу тебе по-народному. Не пугай ежа голой жопой, – с зевком в голосе, лениво отреагировал Гуров, хотя на самом деле он уже ощущал хорошо знакомый легкий дурман адреналина, выброшенного в кровь перед неминуемой схваткой. – Если тебе больше сказать нечего, давай прощаться.
– Нет, нет! Это была, как говорится, присказка. Сказка будет впереди.
Внезапно в трубке прозвучал мучительный женский крик.
– Слышишь, Гуров? – с торжеством изрек неизвестный. – Она кричит, ей больно.
Гуров почувствовал, как внутри все похолодело. Неужели!.. Глаза Стаса сузились, на лице появилась гримаса ненависти.
– Уроды! Суки! Мразь! – выдохнул он, стискивая кулаки.
Гуров, внутренне каменея, молча погрозил ему пальцем – тише!
– Кому больно? – упирая на слово «кому», вяло и равнодушно поинтересовался он.
– Ты не догадываешься? – зловеще усмехнулся неизвестный. Крик повторился снова. – Это ее еще только раздевают. Самое интересное впереди. Мои ребята, а их тут пятеро, горят от нетерпения, просто жаждут приступить к делу. Если не договоримся, кричать она будет гораздо громче. А женщина она красивая, хоть и не юных лет…
– Слушай, хватит тупых намеков, – с раздражением и скукой оборвал его Гуров. – Ну, раздевают и раздевают. Кого? Твою троюродную бабушку? О чем нам с тобой договариваться? Насчет компенсации за джип? Ты сам прекрасно знаешь, что я опер, а не миллионер. Чего устраивать этот дурацкий спектакль?
– Ладно, о джипе забудем, – изобразил великодушие неизвестный. – Есть вещь куда более ценная. Мне нужен блокнот, переданный тебе неким Виктором Упориным. Мне нужен только он. Отдай его мне, и ты получишь в целости и сохранности свою любимую жену – любимую народом артистку театра Марию Строеву. Ну вот, с нее сняли последнее, и от того, что ты скажешь, будет зависеть, начнет она одеваться или примет участие в порноспектакле.
Крячко в комнате давно уже не было. Он убежал звонить в областное УВД, чтобы технические службы засекли, откуда поступил звонок в гостиницу. Гуров чувствовал, что еще немного, и он сорвется, будет требовать, грозить, убеждать… Но он прекрасно знал, что сделка в данной ситуации просто невозможна.
Если Мария действительно в их руках, живой ее они уже не оставят. Игра в поддавки изначально бессмысленна. Но не бросать же в самом деле трубку?! Преодолев секундную слабость, Гуров твердо решил тянуть время, разыгрывая недоверие к тому, что у неизвестных в руках действительно находится Мария. Делано рассмеявшись, он громко вздохнул:
– Ой, как же ты мне надоел! Во-первых, не возьму в толк, о каком блокноте идет речь. Во-вторых, чем докажешь, что это действительно Мария?
– Гуров, – в металле голоса босса появилась нотка укоризны, – блокнот у тебя. Хочешь поторговаться? Я ценю твою выдержку, но если ты сейчас же не дашь ответ, будешь получать свою женушку в посылках, по частям. Представляешь, сколько тебе за год придется пережить похорон? Итак?..
– Дай ей трубку, я хочу услышать ее голос, – жестко потребовал Гуров.
– Хорошо, ее голос ты услышишь. Ей тебя слышать не обязательно, – злобно проскрежетал босс, и тут же где-то рядом с трубкой раздался отчаянный женский крик, перемежаемый плачем: – Лева, Левушка! Помоги! – Гуров закусил губу – голос был очень похож. – Лева, забери меня отсюда! Выручи меня, родной, любимый! Я больше не могу!..
У Гурова пересохло во рту, самопроизвольно задергалось веко. Она или не она? Если она, то что делать?! Уступить? Придумать схему обмена, при которой они не смогут причинить Марии зло? Но если он дрогнет, диктовать условия будут они.
А если не она? Истерических ноток в голосе его Мария не допустила бы в любой ситуации. Надо проверить.
– Слышал? Довольно? – судя по тону, босс уже начал выходить из себя. – Больше никаких условий. Только ответ.
– Предлагаю свою сделку: признание факта существования блокнота в обмен на один мой вопрос Марии.
– Хорошо, – заколебался босс. – Только один.
– Пусть скажет, когда у нас серебряная свадьба.
В трубке наступило молчание. Видимо, микрофон прикрыли рукой. Но тем не менее какое-то невнятное, раздраженное бормотание все же прорывалось.
– Слушай, у нас тут не детская угадайка! – свирепо прорычал неизвестный. – Или тащи блокнот, или сейчас услышишь, как твою артистку ставят «на хор». Ну?!
– Не надо истерик, – незаметно инициатива в этом затянувшемся диалоге перешла к Гурову. – Уж если сделка, так сделка. У меня нет желания оказаться в роли лоха педального. Я жду ответ.
– Ладно, – чувствовалось, что босс внутренне выдохся, обмяк и теперь лишь избыток желчи сквозил в его голосе. – Эй ты, когда у тебя с твоим ментом была серебряная свадьба? Говори, если со страху память не отшибло.
