Фридрих Незнанский - Ночной снайпер
Лейтенант молча осмотрел вываленные на пол тряпки.
— Значит, вы были дома, когда случился взрыв? — спросил он, разложив бланки на столе.
— Да, — кивнул Гриша, впервые после прихода милиционеров.
Лейтенант взглянул на него с интересом.
— И ничего подозрительного не видели? — спросил он. — Может, кто-нибудь подозрительный проходил, кого вы не знаете?
— А мы здесь никого не знаем! — сказал Андрон. — Для нас все подозрительные. И мы для всех. Живем здесь всего ничего, сами понимаете.
Лейтенант кивнул, сделал запись.
— Распишитесь здесь и здесь… — сказал он. — Вы еще неделю будьте в Москве. Вам ведь еще торговать, верно? Возможно, мы вас пригласим.
— Ну, — кисло согласился Андрон.
Когда милиционеры ушли, Андрон, полностью взявший на себя инициативу, усадил Гришу на стул.
— Отдыхай… Очень уж ты переживал. Но это хорошо. Главное, поведение было естественным, как велел заказчик… — Он посмотрел на часы. — Через полчасика позвоним Коляну этому. Скажем, гакнулся, мол, твой «эрикссон». И с концами, верно? А я его лучше себе оставлю.
— Черт их теперь поймет! — озабоченно сказал Гриша. — Мотать нужно отсюда, вот что я тебе скажу. Пока не поздно. Получим бабки, Коляну этому спасибо скажем — и ходу. Товар мы закупили, верно? Больше не нужно, хорош… А дома мы сами разберемся! Никто там нас, ни одна сука не достанет. Там уж мы у себя. Согласен?
— Приляг, отдохни, — сказал ему Андрон. — А я в магазин пока сбегаю. И Николаю позвоню из автомата.
Через несколько минут он уже звонил из автомата со сломанной дверью и выбитым стеклом Николаю Григорьевичу.
— Все, как вы сказали, Николай Григорьевич. Как в воду глядели. Выкинули ваш сотовый, ничего лишнего им не сказали.
— Надеюсь… — сказал Николай Григорьевич и положил трубку. Потом взглянул на часы и включил телевизор.
Итак, подумал он, возможно, подарил я этому Турецкому некую зацепку в виде своего сотового телефона, если его вдруг найдут, подумал он. Только он об этом пока не знает. И еще неизвестно, какое придаст этому значение… и придаст ли. Но все равно волнительно, опасно, а главное, адреналин выделяется… Но без этого стало бы не интересно жить. Всегда просчитывать на несколько ходов вперед, совершать безошибочные акции. Вот ведь и жизнь пройдет в скуке и в осознании собственной безупречности. А так, может, на допрос вызовут в прокуратуру к этому знаменитому Турецкому. Посмотрю хоть, кто такой и с чем его едят. То есть разыграю наконец партию с опытным игроком. А то в последнее время играть стало не с кем…
2
Возле Думы оглушенный и перевязанный Кольчугин вылез из милицейского «уазика» с помощью водителя и сразу попал в окружение зевак, старушек с плакатами, журналистов и телекамер.
— Петр Авдеевич! — кричали ему со всех сторон. — Только несколько слов для нашей газеты!
Все с ужасом, смешанным с любопытством, смотрели на его багровое лицо и на бинты, сквозь которые проступала кровь.
— Как вы себя чувствуете? — охнув, негромко спросила молоденькая знакомая журналистка из РТР, но Кольчугин расслышал и обратился именно к ней.
— Не дождетесь! — прокричал он в ее телекамеру, погрозив кулаком. — Я вам говорю, да, не вам лично, а тем, кто направил против меня платных убийц! Слышите меня? Моих ребят вы убили, теперь, думаете, добрались до меня? Не получится… — Теперь он грозил кулаком куда-то в пространство. — Меня защитят мои избиратели, весь народ встанет на мою защиту!
Вокруг него стремительно собиралась толпа. Из здания Думы появились статные секьюрити в пиджаках и галстуках, которые стали раздвигать толпу, чтобы вывести из нее народного избранника и отсечь всех, кто был посторонним. Следом появились другие депутаты, подхватившие коллегу под руки, чтобы увести его в здание Государственной думы.
Петру Авдеевичу бурно аплодировали, горячо жали руки, хлопали по плечу. А когда он, сопровождаемый депутатами и охраной, вошел в зал, там все встали с мест и разразились аплодисментами.
— Прошу слова! — поднял руку Петр Авдеевич, направляясь прямо к президиуму за трибуной, на которой уже стоял кто-то из немногочисленных либералов и переминался с ноги на ногу.
— Может, вам обратиться сначала к врачу? — с озабоченным видом наклонился к нему председательствующий, один из замов спикера.
— Дать ему слово! — кричали из зала.
— Уже средь бела дня на депутатов, борцов с мафией нападают!
— Говори, Авдеич! Дай им всем!
Предыдущий оратор с недовольным видом сошел с трибуны, и Петр Авдеевич занял его место.
— Товарищи! — хрипло начал он. — И вы, господа хорошие, тоже! Ну нет слов, просто вылетело из головы все, что собирался вам сказать. Готовил свою речь о том, что здесь творится, ночь, можно сказать, не спал… — Он порылся во внутреннем кармане пиджака. — Вот она, здесь! А действительность превзошла все ожидания! Но я все равно ее прочту, и уже никто меня не остановит!
Он потряс над головой смятыми листками бумаги, что встретило оживление в зале.
— Петр Авдеевич! Вы все-таки столько сегодня перенесли, может, вам следует сначала прийти в себя, передохнуть? — наклонился к микрофону председательствующий. — А в конце заседания мы обязательно дадим вам слово.
— Дайте человеку сказать! — возмутились заднескамеечники.
— Не затыкайте ему рот! — подхватили те, что слева.
— Никому не удастся заставить меня замолчать! — рявкнул Петр Авдеевич, густо краснея. — Видите, что творится, не мытьем, так катаньем заставляют меня замолчать!
— Говорите, говорите, Петр Авдеевич, — испугался председательствующий и сел на место. — Я только хотел спросить, сможете ли вы…
— Смогу! — выкрикнул Петр Авдеевич. — Но сначала я просил бы наш парламент почтить вставанием память неизвестной мне бабушки, которая погибла вместо меня, переходя дорогу с внучкой…
— К сожалению, только что передали, девочка тоже умерла! — сказал председательствующий, выслушав сообщение по телефону и тоже встав. — Предлагаю поддержать Петра Авдеевича и почтить их память минутным вставанием.
Зал встал, все на минуту замолчали. Председательствующий сел первым.
— Так вот! — поднял руку над головой Кольчугин. — Сами видите, что творится! Сначала убивали моих помощников, одновременно обвиняя их и меня во всех грехах, вплоть до коррупции, и, наверно, уже решили, раз я не одумался и не перестал с ними бороться, покончить со мной! Но они просчитались!
В ответ послышались аплодисменты.
— Можно один вопрос? — закричал что-то из либералов, но ему в ответ раздался негодующий гул.
— Не мешайте, — сказал председательствующий. — И не сбивайте. Видите, человеку и так трудно говорить…
— Я на все ваши вопросы отвечу! — выкрикнул Кольчугин. — Обязательно! Но сначала просил бы мне не мешать. Вот, видите мое обращение, которое я специально подготовил к сегодняшнему заседанию… И я его прочту до конца!
Он дрожащими пальцами переложил листки, надел очки, поправил сползший бинт.
— Сегодня мы видим, как преступный капитал, стремясь легализоваться, перешел уже все границы законности и правопорядка, чтобы вернуться к власти! Называя себя олигархами, что в переводе на общепринятый означает: эти еще недавно самозваные правители России, они ап… априори… — Здесь Петр Авдеевич запнулся, но, справившись с растерянностью, продолжал: — Решили, что все равно смогут купить или запугать власть! Как они закупили продажных представителей второй древнейшей профессии… Так они продолжают закупать правительственных чиновников, чтобы перегонять миллиарды долларов в западные банки. Им действительно многое удалось! И я на себе… — Петр Авдеевич запнулся, потом снова перечитал, как бы не веря своим глазам. — на себе узнал эту тактику запугивания! Сначала скандально известный журналист Игорь Залогин пишет в своей «Неангажированной газете» ангажированные статьи про моих помощников, и это служит сигналом к их безжалостному убийству, а это, как теперь оказалось, служило предупреждением мне, чтобы я прекратил свою борьбу, но я стою на своем, и вот только что они привели свой приговор в исполнение и покусились уже на меня… Взорвав мою машину… — Петр Авдеевич прочел это, потом запнулся, приподнял очки на лоб, растерянно взглянул на зал, потом снова их опустил, приблизил бумагу к глазам.
— Принесите Петру Авдеевичу воды, — сказал председательствующий. — Можно понять ваше волнение и то, что вам сегодня пришлось пережить… Ваше самообладание, Петр Авдеевич, и готовность к самопожертвованию вызывают наше уважение, и лично меня они просто потрясают… Как только вам хватило внутренних сил дописать это после взрыва в машине, когда вас уже везли сюда! Я все-таки настоятельно рекомендовал бы вам отдохнуть, а уж потом мы дадим вам столько времени, чтобы вы закончили свое выступление, сколько потребуется, если вы захотите… Или, быть может, вы сначала ответите на некоторые вопросы, которые возникли у наших депутатов?
