Николай Леонов - Бесплатных пирожных не бывает!
– Я вам задал вопрос. Повторяю. Вы в течение последних дней передавали Лемешеву значительную сумму денег? Я не спрашиваю, сколько и за что. Передавали?
Орлов приоткрыл глаза, взглянул на Гурова удивленно.
– Допустим, – пробормотал Лебедев, – а какое это имеет значение?
– Ясно. Петр Николаевич, у меня просьба, отправьте гражданина отдыхать.
Когда конвой увел Лебедева, Орлов спросил:
– Лева, действительно, какое это имеет значение?
– Где Иван держит пистолет? В номере? Не верю. – Гуров прошелся по кабинету. – Камера хранения? Вряд ли, полагаю, что в гостинице, но в таком месте, где мы его не можем взять. Теперь деньги. Он получил у Лебедева тысяч двадцать-сорок и не будет их носить с собой, не станет и держать в номере. Короче, Петр Николаевич, у человека не может быть два тайника, значит, деньги и пистолет лежат вместе.
Орлов понял ход мыслей друга и не то чтобы расстроился, и уж конечно, не обиделся, но чувство у полковника появилось: раздражение, даже зависть. Ведь ничего сверхсложного в гипотезе Гурова нет, однако именно он, а не Орлов, первым начал строить версию, что преступник обязательно возьмет в руки оружие.
– Аналитик, – сказал Орлов.
– У меня есть и другие недостатки, – усмехнулся Гуров. – Ты о них недавно достаточно подробно высказывался. Качаем дальше: полагаешь, я прав?
– Скорее всего, – недовольным тоном ответил Орлов и, чтобы Гуров понял, что ход его рассуждений разгадан, продолжал: – Убийца почувствовал опасность, может не пойти к тайнику за оружием, но бросить все деньги он не способен. А если возьмет одно, то обязательно прихватит и другое.
– Верно. Ты умница, Петр Николаевич, я тобой горжусь.
– Вот это именно то, о чем я тебе говорил, – Орлов, сдерживая раздражение, старался говорить миролюбиво, мягче. – Нельзя так обижать человека. Ведь получается, что я против тебя придурок. Тон у тебя к тому же отвратительный, покровительственный.
– Ладно, – Гуров махнул на друга рукой, и видно было, что думает он уже о чем-то другом. – Мы не мальчишки, чтобы вымерять, кто из нас выше на стенку писает.
– Что с тобой? Как ты разговариваешь?
– Со мной все в порядке! Я думаю о деле, а не черт знает о чем. Так что мы в результате имеем? Где они сейчас?
Орлов снял трубку, набрал номер, выслушал короткий доклад, ответил: «Хорошо», – и положил трубку.
– Идут по Садовому в сторону Каланчевки. Видимо, идут в ресторан.
– Снимать наблюдение или оставить? Если он пойдет за деньгами и оружием, начнет проверяться, ребята могут засветиться.
– Мы не можем убийцу оставить без присмотра.
– Если он почует слежку, придется задерживать. Возьмем пустого – получим дырку от бублика.
– Я не сниму людей и не оставлю Крячко один на один с убийцей, – категорически заявил Орлов.
– Я тебя понимаю, – Гуров кивнул. – Я пойду в свой кабинет, переключи все на меня и отправляйся домой. Я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать.
– Я! Я! – Орлов повысил голос. – Не забывай, что ты сейчас в лучшем случае валялся бы в реанимации.
– Слушай, давай не будем, – Гуров презрительно скривился. – Хочешь, я сейчас напишу рапорт на твое имя? Запомни, если он начнет проверяться, ребят необходимо отозвать.
Идиот! Самовлюбленный кретин! Орлов не сказал этого вслух не из боязни обидеть друга, зная, что Гурова сейчас из пушки не прошибешь. Нельзя играть в «орлянку» своей карьерой. Орлов был убежден в своей правоте. «В лучшем случае шанс на успех пятьдесят на пятьдесят. Возьмем преступника с оружием в руках, поднимем старые „висячки“ и получим благодарность, о которой завтра все забудут. А упустим убийцу, и он из этого же пистолета кого-нибудь застрелит? Я на пенсию, а ты куда? Что ты рвешься вперед, будто торопишься выскочить из собственной шкуры?»
А Гуров, не обращая внимания на друга, расхаживал по кабинету, махал руками и бубнил:
– Я убийца… У меня пистолет… Где я буду его держать? Мне страшно… Нет… Я привык, но осторожен… Я осторожен и опытен… Осторожен и опытен, – он повернулся к Орлову. – Ты тридцать с лишним лет в розыске! Где ты спрячешь пистолет?..
Воздух был наполнен влагой, дождь не падал, а мельчайшими капельками висел в воздухе, лакируя асфальт и крыши машин.
«Ни черта у меня не выйдет, – думал майор Крячко, выходя следом за Иваном из ресторана. – Его надо задерживать, кончать комедию, не может быть такого, чтобы мы никаких доказательств не нашли, не за одно, так за другое зацепимся».
Крячко вспомнил свой последний разговор с Гуровым, который состоялся днем.
– Не знаю, что тебе и посоветовать, Станислав, – сказал Гуров. – На мой взгляд, вы с операцией поторопились.
«Человеку жизнь спасли, он даже „спасибо“ сказать не удосужился», – думал Крячко, глядя на начальника с неприязнью.
– У тебя такой вид, словно ты подвиг совершил и награды ждешь, – Гуров протянул Крячко несколько скрепленных листков. – Я набросал план мероприятий. Что ты сумеешь все выполнить, я не сомневаюсь, только вряд ли это даст желаемый результат.
Все поведение «продавшегося» майора было расписано буквально по минутам. И где поставить машину, и когда к Ивану подойти, и что сказать, и как «уходить» от преследования, и куда в конце концов привести.
– Это, Стас, присказка, а сказка будет впереди, – сказал Гуров, обсудив с Крячко детали. – Все это не произведет на него никакого впечатления.
– Он что, дебил?
– Человек, совершающий убийства по заказу, не может быть нормальным. В быту я никаких отклонений у него не заметил. Дело не в том. Ты должен понять, что будешь иметь дело с человеком простым, прямолинейным. Что бы ты ни сделал для него, никакой благодарности он испытывать не будет.
– Я его о яде в ампулах предупредил, жизнь спас, – Крячко не сдержал улыбки и взглянул на Гурова. – Если Лебедев выйдет на улицу с портфелем и вы его задержите, я Ивана от ареста спасу.
– Ты между мной и Иваном аналогии не проводи. – Гуров снисходительно похлопал Крячко по плечу.
И в который раз Крячко удивился проницательности подполковника.
– Тогда какого черта огород городить? – спросил он. – Берем обоих, и баста.
– Задерживать убийцу без оружия бессмысленно. Даже если мы найдем впоследствии его пистолет, то никак к Лемешеву его не привяжем. Преступник будет существовать отдельно, а орудие убийства – отдельно. Или ты рассчитываешь, что он «пальчики» на пистолете оставил? Надо пробовать. Я тебя предупреждаю о сложности твоей задачи, чтобы ты был готов к тому, что вытянешь пустышку, и думал, думал… Повторяю, Иван человек прямолинейно рациональный. Он может взять оружие в руки и остаться с тобой только в одном случае: если тебе удастся ему внушить, что ты ему нужен. А вот зачем ты ему можешь понадобиться, я придумать не могу. Эту проблему тебе придется решать по ходу ситуации.
Иван и майор прошли два квартала, остановились, и Крячко понял, что начальник, черт бы его побрал, опять оказался прав. Сейчас они расстанутся, вся работа окажется напрасной.
Иван закурил, оглядел почти пустую улицу, съежившиеся фигуры прохожих и спросил:
– Куда?
– На метро.
– А мне в обратную сторону, – Иван пыхнул сигаретой и собрался уходить, когда из-за угла вывернула милицейская машина и, скрипнув тормозами, остановилась рядом.
– Только без глупостей, – сказал Крячко. – Стой, молчи. Если умеешь, улыбайся.
Из «Жигулей» вышли лейтенант и сержант, который шагнул на тротуар и занял позицию за спинами Ивана и Крячко.
– Добрый вечер! – Лейтенант небрежно козырнул и внимательно осмотрел сначала Ивана, потом Крячко. – Куда путь держите? – Он явно тянул время, вглядывался, словно пытаясь признать старого знакомого. – Разрешите прикурить? – Лейтенант достал сигарету.
– Не ломайте комедию, лейтенант, – Крячко протянул удостоверение. – Какие проблемы?
Лейтенант убрал сигарету, взял удостоверение, нагнулся к машине и при свете фар внимательно изучил.
– Извините, товарищ майор! – Он вернул удостоверение и козырнул уже иначе, с почтением. – Служба!
– Все в порядке, лейтенант, – миролюбиво ответил Крячко. – Неприятности? – спросил он сочувственно.
– Москва город большой, – лейтенант кивнул сержанту, – всего доброго!
– Желаю удачи! – Крячко поднял руку, словно собирался козырнуть в ответ, рассмеялся и повторил: – Удачи!
Лейтенант тоже рассмеялся, сел в машину, и патруль уехал.
– Мое почтение, – сказал Иван, хлопнул Крячко по плечу. – Отличный ты мужик, жаль расставаться. У меня в номере есть бутылочка, заскочим на пару минут?
– Да мне утром к начальству, – Крячко изобразил нерешительность. – Запах. Строго сейчас. – Махнул рукой: – Черт с ним, согласен!
Иван не сомневался, что за ним «чисто», однако решил, что береженого бог бережет, и, направляясь по переулку в сторону Садового кольца, обдумывал, как осуществить проверку.
