Николай Леонов - Полковнику никто не верит
Грохот наверху оборвался, и со скрипом откинулась крышка погреба. Василевский увидел над головой тускло, серый квадрат лаза. Похоже, на улице уже был вечер.
– Эй, друг! Ты там живой, или уже помер? – голос Семена звучал хрипловато и негромко, но зато юмора в нем было хоть отбавляй.
Василевский не ответил. Сверху брызнул яркий луч света. Семен посветил в дыру фонариком. Василевский заслонился рукой и поспешно спрятал бутылку-огнетушитель.
– Живой! – обрадованно прохрипел Семен. – Молоток. А чего не откликаешься? Жрать хочешь?
– Я выйти хочу, – сказал Василевский.
– А, вон ты о чем! – хмыкнул Семен. – Это желание мне понятно. Только не все желания осуществляются, знаешь про это?
– Тебе чего от меня надо, урод? – не сдержавшись, сказал Василевский. – Ты мало получил, что ли?
– А ты считаешь, много? – неодобрительно откликнулся Семен. – Не парь мне мозги. У меня на бабки нюх как у собаки. Знаешь, есть собаки, которые в аэропортах наркоту в чемоданах ищут. Вот так и я – только больше насчет денег. Я вот посмотрел на тебя и подумал, а какого черта буду за тебя шкурой рисковать? За такие дела платить полагается. И потом, если не хочешь, чтобы я рассердился, не зови меня уродом, понял?
– Понял. И на какую же сумму ты рассчитываешь, ублюдок? – холодно спросил Василевский.
– Я тебя предупредил! – психанул Семен. – Придержи язык, падла!
– Ты сказал не звать тебя уродом, – заметил Василевский. – Я и не назвал.
– Ты поумничай! Я сейчас спущусь – ты у меня грязь жрать будешь!
– Спустись, – спокойно сказал Василевский.
Наверное, слишком спокойно – Семен опомнился.
– Ладно, потом разберемся, – пригрозил он. – Ты интересуешься, сколько я хочу? Я много хочу. Семьдесят процентов. Я так прикинул, штук на пятьсот ты ребят нагрел. Значит, триста пятьдесят тысяч баксов – мои. Напишешь мне доверенность, подпись нотариуса сделаем, ты мне номера счетов своих в банке скажешь – я пойду и сниму. Это чтобы никаких вопросов ко мне не было. Ты мне платишь, а я дарю тебе свободу. По-моему, это справедливо. Как раньше говорили, об этом все века мечтало все прогрессивное человечество...
– Быстрый ты, Сема! – сказал Василевский. – И умный. Только почему ты меня за дурака принимаешь? Во-первых, у меня нет таких денег. Во-вторых, даже если принять твою программу – какие у меня гарантии? Отдать тебе в руки мои счета? Пустить козла в огород? Своими руками?
– За козла ответишь, – хохотнул Семен. – Рисковый ты человек! Нарываешься и нарываешься. А ведь все козыри у меня. Тебе ловить нечего. Ребята тебя ищут. Менты тебя наверняка тоже ищут. Сидишь у меня в подвале, голодный, без воды, а все ерепенишься. В таком положении даже Германия подписала капитуляцию.
– Я не Германия.
– Это точно. Ну так я тебя убедил? Напишешь мне бумагу в банк? Я нотариуса враз найду...
– Ты меня вначале подними, – сказал Василевский. – Здесь я ни о чем с тобой договариваться не буду.
Семен некоторое время молчал. Видно, обдумывал ситуацию.
– Да мне плевать, что ты там для себя решил! – наконец сказал он. – Не в твоем положении условия ставить. Я тебе так скажу. Тебе это больше нужно, чем даже мне. Ну, не получу я свой кусок – удовлетворюсь тем, что уже с тебя снял. Я человек не гордый. Живу тем, что бог пошлет. Не ропщу. Понимаешь, куда я клоню?
– А ты посмотри на дело с другой стороны, – откликнулся Василевский, который напугался, что Семен действительно может оставить все как есть. – Ты вот на меня руку поднял. А у меня ведь не только враги, но и друзья имеются. И они с тобой такое сделают...
– Помечтай-помечтай! – фыркнул сверху Семен. – Меня сначала найти надо. А как меня найти? Я в Москве номера у машины специально грязью замазал – хрен поймешь. Те, кому я там по мозгам настучал, долго вспоминать будут, от кого получили. В твоем телефоне я СИМ-карту поменяю и по твоим номерам звонить никому не буду. Тебя тут никто не видел. Так что шансов на успех у тебя ровно столько, сколько я тебе предложу. Ты верно заметил, гарантий я не даю, но ты ведь не побежишь с этим в общество защиты прав потребителей? А самое главное, будешь ты у меня сидеть на сырой картошке, пока не согласишься, или не сдохнешь. Выбирай!
Василевский грязно выругался. Он был бессилен что-либо изменить – этот идиот ничего не хотел понимать. Да правду сказать, он и себя поставил в безвыходное положение. Теперь любая связь его с именем Василевского была чревата самыми непредсказуемыми последствиями. Несмотря на тупость, этот факт рано или поздно высветится в его мозгу, и тогда Василевскому точно конец. Семен махнет рукой на легкие деньги и просто уморит его голодом. Нет, нужно форсировать события. Василевский украдкой нащупал под ногой литое горлышко тяжелой бутылки.
– Хорошо! Уговорил! – окликнул он Семена. – Напишу я тебе бумагу. Только не здесь же я буду писать – верно?
– А где же? – издевательски спросил таксист. – У меня вот и листочек с собой... И карандашик. И фонарик я тебе спущу. Ты пока мне номера счетов, банковские реквизиты – всю эту бодягу зафиксируешь, а я завтра проверю. Если все будет правдой, приступим ко второму этапу. Я с умными людьми проконсультируюсь, как все правильно сделать, чтобы не запалиться.
– Эй, а я что, должен ждать, пока ты свой ликбез проводить будешь?! – возмущенно крикнул Василевский.
– Именно, – сказал Семен. – Ждать и вести себя тихо. Только тогда у тебя будут шансы. Например, шанс пожрать.
– Ладно, давай твои причиндалы! – перебил его Василевский. – Напишу я тебе, что просишь, ханыга! Только, кроме письменных принадлежностей, ты мне сначала сигареты верни. Курить хочу.
– А вот курить вредно, – жестко возразил Семен. – Сигарет я тебе не дам. Без курева ты сговорчивее будешь. А бумагу с карандашом держи! И фонарь. И пиши разборчивей, чтобы два раза не возвращаться.
Вниз на тонкой бечевке скользнул пакет из полиэтилена, внутри которого лежал светящийся фонарик и письменные принадлежности. Василевский встал, раздраженно рванул к себе пакет, достал оттуда поклажу. Кроме листа чистой бумаги, внутри лежала старая книжка в твердом переплете – что-то про «Жигули» пятой модели.
– Это я тебе вместо стола, – хмыкнул наверху Семен. – На твердом писать приятнее. Ну и на досуге можешь мотор изучать, если захочется – пока батарейка не кончится. Ну, пиши! Чем быстрее напишешь, тем скорее получишь пожрать. У меня сегодня картошечка на постном масле, объедение!
Василевский не стал ломаться и написал. С виду ряды цифр и букв, которые он изобразил, выглядели вполне солидно и убедительно. Вытянув заполненный листок наверх, Семен просмотрел его и хмыкнул. Он не знал, радоваться ему или сомневаться. Василевский знал точно, написанное им – абсолютная бессмыслица.
Но пайку от своего тюремщика он в тот вечер все-таки получил.
Глава 10
У господина Стаканникова были льняного цвета волосы, гладко зачесанные назад, чересчур светлая кожа, производившая впечатление некоторой бледности, и выпуклые глаза, смотреть в которые было так же неприятно, как переглядываться с рыбой через стекло аквариума. Одевался он безукоризненно, предпочитая светлые тона в одежде. На Гурова он производил двойственное впечатление. Общаться со Стаканниковым было нелегко, потому что при всей своей рассудительности и цивилизованности бизнесмен отличался редкостным занудством, все разжевывал и повторял по два-три раза, видимо, считая любого собеседника полным идиотом. Появился он в тот момент, когда Гуров собирался переговорить с генералом Орловым насчет своего дальнейшего участия в расследовании. Он предчувствовал, что нового ничего не услышит, тем более что генерал словно забыл о нем (а это был плохой признак), но просто сидеть и ждать было не в характере Гурова.
Однако Стаканников попросился на прием именно в те последние пять минут, которые оставались в распоряжении Гурова, чтобы попасть к генералу, – тот уезжал на совещание. Пока Гуров объяснялся с неожиданным посетителем, Орлов уже отбыл, и Гурову ничего не оставалось, как согласиться на встречу. Все равно он был сейчас как бы ни при чем, и свободного времени у него хватало. А Стаканников все-таки был одной из центральных фигур во всей этой неприятной истории, он мог сообщить что-то новое. Полковник Крячко с утра где-то бегал – анализировал сводки. Они все еще не оставляли надежд обнаружить трупы сообщников, от которых избавились бандиты.
Разумеется, продолжались поиски Василевского, проверялся персонал ресторана «Малина», а также по настоянию Гурова было установлено наблюдение за киномехаником кинотеатра «Россия» Майклом, которого в реальной жизни звали Михаилом Олеговичем Прохоровым. К тому же кадровики проверили все личные дела сотрудников всех отделов, пытаясь определить личность человека, который встречался с Гуровым в кинотеатре, но ничего обнадеживающего не нашли. То есть все бывало – и случаи взяток, и служебные расследования, и увольнения сотрудников, но признаков той душещипательной истории, что услышал от незнакомца Гуров, не было. Он все более склонялся к мысли, что трагическая судьба безымянного «коллеги» – сказка, в некотором роде компиляция из газетных статей и телевизионных сценариев про бандитов. Рассказчик бил на то, чтобы Гуров уловил прежде всего сходство с собственными обстоятельствами, но, кажется, в своем усердии переборщил. Полковник ему не поверил. Человек, встречавшийся с ним в кинотеатре, не был тем, за кого себя выдавал. Гуров полагал, что раскусил его.
