Николай Леонов - Полковнику никто не верит
– Больно ты любопытный!
– Значит, кинул, – убежденно сказал Семен и, немного подумав, спросил снова. – Большие бабки?
Василевский не ответил. Он все-таки вызвал «Скорую» и объяснил, куда нужно ехать. Результатами разговора он остался не совсем доволен, потому что на «Скорой» отнеслись к его звонку скептически. Разумеется, проверить, оказана ли помощь доцентам, он уже не мог, и это нервировало Василевского. Он чувствовал что-то вроде легкого пошатывания почвы под ногами. Это было похоже на приближающееся землетрясение. Он не знал, что ему делать дальше. Нужно было переждать, пока охотники опять потеряют его след, и еще раз попробовать связаться с Гуровым. Надо же, когда это он мог представить, что мент станет его единственной надеждой!
Опять же, где отсидеться? Москва большая, но именно сейчас ему нет в ней места. Все его заветные уголки могут стать известными преследователям, потому что на самом деле это обычные адреса родственников и знакомых. Так или иначе, но они многим известны, а значит, не могут надежно укрыть его. На самом деле вряд ли его враги могли бы так быстро вычислить всех знакомых Василевского, но он уже был напуган и больше не желал рисковать.
Неожиданно на помощь ему пришел Семен. Не получив ответа на свой вопрос про бабки, он, тем не менее, остался при своем мнении. Собственно, он расценил молчание Василевского как утвердительный ответ, и он его вполне удовлетворил.
– Если что, – вдруг сказал он с преувеличенным радушием, – то ты можешь пока у меня перекантоваться. У меня свой дом. Участочек. Гараж. Бабы у меня нет. Ну, в смысле, не женат я. Был одно время, но потом мы разбежались. Я считаю, что не хрен друг другу мозги парить. Бабе ей ведь что надо – ей в форточку бабло на лопате подавай, а больше ничего... Ты как считаешь?
Василевский считал так же. Собственно, дело было не в его отношении к бабам – просто предложение таксиста заинтересовало Василевского. Случай был подходящий. Связей между Семеном и Василевским прежде никогда не было, жил Семен за пределами столицы, но близко к ней, да и машина осталась у Василевского в Балашихе. Бросать ее было глупо.
– Ну если ты не против, то я поживу у тебя денька три-четыре, – сообщил он Семену.
Тот как будто обрадовался, хотя до сих пор не был похож на человека, который умеет радоваться. Тем более что Василевский не обольщался насчет своей персоны и не замечал прежде, что его общество приводит окружающих в восторг. Но оживление Семена его не насторожило. Василевский решил, что таксист просто рассчитывает за стол и крышу над головой слупить с него приличные комиссионные.
Однако он не предвидел, какие планы лелеет Семен насчет него. А все оказалось до обидного примитивно и просто. Они приехали на место и загнали машину во двор, огороженный высоким деревянным забором. Василевский вышел, с любопытством оглядываясь. Дом у Семена оказался некрасивый, но добротный. На грядках росли лук и капуста. Возле дома на цепи прохаживался здоровенный пес с лохматым загривком. Еще во дворе был гараж, сарай с островерхой крышей и водопровод, приспособленный для полива. Под каким-то предлогом Семен завел Василевского в сарай, начал объяснять, как здорово у него налажено хозяйство, какой у него замечательный погреб, и какую уникальную капусту он солит на зиму. А потом, когда Василевский, загипнотизированный этими речами, утратил бдительность, просто шарахнул его по голове чем-то тяжелым и отправил куда-то – должно быть, в свой замечательный погреб, потому что в той дыре, где находился теперь Василевский, было холодно, сыро, и пахло квашеной капустой.
Башка у Василевского трещала, кости болели, а на душе лежала такая же вонючая и непроглядная тьма, как вокруг. Надо же было закончить так глупо! Избежать страшных опасностей, ускользнуть из сетей, которые расставили профессионалы, и попасться на грубую уловку какого-то тупого уркагана, который занимается частным извозом и солит в свободное время капусту!
Немного очухавшись, Василевский все-таки сел и проверил карманы. Погреб был не настолько хорош, как пытался представить это хозяин. Здесь было явно тесновато – кругом громоздились ящики с овощами, банки и мешки. Зато в карманах у Василевского было девственно чисто. Этот сукин сын выгреб все, что нашел, даже носовой платок и зажигалку. «И что дальше? – морщась от головной боли, подумал Василевский. – Сдохну здесь среди мешков с картошкой? Или эта тварь ждет ночи, чтобы придушить меня окончательно и отвезти куда-нибудь за город, на свалку? Самое время поискать путь к спасению, хотя, подозреваю, что такого пути не существует... Раньше нужно было шевелить мозгами, эх! Только уж больно много всего свалилось...»
Василевский с трудом поднялся на ноги, хватаясь в темноте за ящики, чтобы не упасть, и попробовал поискать что-то вроде лестницы. Как того и следовало ожидать, лестницы не было. Семен обо всем позаботился. Снаружи не долетало ни звука. Нигде не было ни щелочки, чтобы определить – ночь сейчас или день.
«Ну, сволочь! – с тоской подумал Василевский, садясь на какой-то ящик. – Жалко, ты у меня ствол забрал. Всадил бы я тебе между глаз всю обойму!»
Однако все это было просто нелепой и пустой бравадой. Сема переиграл его по всем статьям. Разумеется, он с самого начала подумывал о поживе. Василевский раскусил бы его, не будь у него голова забита более серьезными проблемами. Какой-то зачуханный таксист из провинции в расчет не принимался. А он оказался парень не промах. Ну что же, по меркам Балашихи он отоварился неплохо. Наличняк, кредитные карточки, крутой мобильник, да и чтобы сообразить насчет автомобильных ключей, не нужно быть семи пядей во лбу. Другое дело, что главные сбережения у Василевского не в карманах, но это уже, конечно, выше понимания таких жлобов, как Сема. Легче ли от этого? Нисколько. Таксист Сема из тех паскуд, что за червонец удавят любого. Такую добычу, какая ему теперь досталась, он ни за что не выпустит. Прихватит клыками, как бульдог, – скорее, голову даст оторвать, чем с деньгами расстанется. «Может быть, он вообще решил меня в погребе закопать? – подумал Василевский. – А что, живет один. Очень удобно. Никуда везти не надо. В компании со мной никто его не видел. Разве что случайно. Но на счастливый случай рассчитывать нелепо. Явится к ночи, шарахнет из своего обреза сверху, а потом, не спеша, выроет в погребе могилку. Сверху бочку с огурцами поставит вместо памятника. Красота!»
Василевский понял, что не должен позволить сбыться этим трагическим прогнозам. В конце концов, он здоровый мужик, тертый, в разных бывал переделках. Против самого Туманова пошел. С полковником Гуровым игру затеял. Неужели уступит этому немытому чухонцу?
«Ну, дай мне до тебя добраться! – со сладкой ненавистью пробормотал себе под нос Василевский. – Порву как тузик грелку. Ты еще не знаешь, с кем связался».
Несмотря на такие грозные предостережения, Василевский чувствовал себя не слишком уверенно. Он был не в лучшей форме, озяб и не имел оружия. Об этом, кстати, нужно было позаботиться в первую очередь. Василевский принялся шарить в темноте подземелья. Ничего подходящего ему под руки не попадалось. Судя по всему, хозяин давненько не прикладывал рук к своему погребу. Все здесь прогнило и сыпалось. Одно только немного воодушевило Василевского – все внутренности этой ямы, как оказалось, были залиты бетоном – и пол, и стены. Появлялась надежда, что прямо на месте его все-таки не похоронят.
И все же Василевский нашел кое-что подходящее. В дальнем углу погреба в ларе с картофелем он нащупал тяжелую толстостенную бутылку – из тех, что в народе зовут «огнетушителями». Она была доверху наполнена какой-то жидкостью и наглухо закрыта пробкой. Та была сверху опутана проволокой и залита парафином. Похоже, хозяин что-то хранил в ней на черный или, наоборот, на счастливый день, какую-нибудь самодельную веселящую гадость, а потом забыл про нее. Василевский мысленно поблагодарил его за такую забывчивость. В данных обстоятельствах бутылка из-под шампанского была все же лучше, чем ничего. Василевский не стал возвращаться на прежнее место, а уселся прямо на картошку, поставив бутылку между ног. Он с удовольствием выкурил бы сейчас сигарету, но эта сволочь не оставила ему даже такой радости.
Прошло еще достаточно много времени. Василевского, несмотря на холод, понемногу начало клонить в сон. Он, кажется, задремал, когда наверху вдруг послышались шаги, скрежет, глухие удары, будто кто-то ворочал что-то тяжелое.
Василевский очнулся и сообразил, что Семен разбирает искусственный завал, который устроил на крышке погреба.
«И это предусмотрел, сука! – злобно подумал Василевский. – Значит, шансов выбраться отсюда никаких. Только если его самого заманить сюда и поменяться местами. Задача трудновыполнимая, но выбора нет. Придется выполнять эту, если не хочешь сгнить в этой дыре!»
