Арне Даль - Мистериозо
— Вы слишком полагаетесь на Мёрнера, — заметил Йельм.
— Целиком и полностью.
Раздался стук, и в двери показались двое: высокий блондин с почти прозрачной кожей, которому еще не исполнилось и тридцати, и столь же молодая темноволосая женщина чуть повыше среднего роста. Как пара они производили странное впечатление.
— Отлично, проходите, — сказал Хультин. — Садитесь. Мы как раз начнем говорить о житье-бытье господина Карлбергера. Это два новых члена «Группы А» — Билли Петерсон и Таня Флорён. Нам удалось выделить для них комнату 305. А теперь: есть ли у кого-нибудь информация о Карлбергере помимо его бизнеса? Черстин?
Черстин Хольм покачала головой и ответила:
— Сейчас в город едут его жена и сыновья. Я возьму у них показания.
— А свободное время? Йельм?
— Как Даггфельдт и Странд-Юлен, Карлбергер играл в гольф и плавал на моторной яхте, по всей вероятности, настоящем шикарном крейсере, приписанном к Лидингё, и не спрашивайте меня почему. Однако четко прослеживается та же связь с гольф-клубом: как и предыдущие двое, он был членом Стокгольмского клуба и играл в Кевинге. Он не был членом ни ордена Мимира, ни какого-то другого, насколько я смог узнать.
— Тогда этот след возьмем пока в скобки, — сказал Хультин и нарисовал вокруг него на доске квадратную рамку. Ни намека на вчерашнее панибратство, царящая тишина подразумевала порядок. Хультин продолжил, обращаясь к следующему: — Арто Сёдерстедт отвечает за предпринимательство. Сёдерстедт?
Арто откашлялся и слегка подтянулся, как будто готовился прочесть лекцию или проповедь. На мгновение Йельму показалось, что это тонкое белое лицо принадлежит вовсе не полицейскому среднего звена. Неправильный человек на неправильном месте. Волк в овечьей шкуре. Пока Сёдерстедт говорил, такого рода клише так и вертелись у Йельма в голове.
— Итак, речь идет о трех людях. У каждого из них своя группа предприятий, которая приближается к настоящей бизнес-империи, однако не является ею. Наши жертвы осторожны, богаты и обладают властью, но не принадлежат к знаменитостям. Структура их бизнеса похожа. В центре одна-две финансовые фирмы, вокруг них скопление различных более мелких фирм, где они являются совладельцами. Важно отметить, что все три наши жертвы — капиталисты нового типа, получившие свободу действий лишь в восьмидесятые годы и не занимавшиеся производством. Такие люди перенаправляют денежные потоки, их благосостояние не приносит выгоды никому, кроме них самих, — это касается и создания рабочих мест, и уплаты налогов. То, что еще несколько лет назад считалось уделом бандитов — отмывание денег, их перераспределение, ростовщические конторы и в конце концов исчезновение денег, — все это стало сейчас официальным бизнесом. Открытие Фельдтом в восьмидесятые годы границ позволило буквально выгребать деньги из страны лопатой. Все благосостояние восьмидесятых оказалось воздушным шаром, который сдувался прямо у нас на глазах в течение следующего тяжелого десятилетия. Государственные чиновники читали цифры прибыли в розовых очках и радовались. Радовались и финансовые воротилы, но совсем по другой причине. Под радостные мазохистские возгласы государственных финансистов они вытягивали соки из государства.
Сёдерстедт умолк. «Группа А» с изумлением смотрела на него — странный обзор деловой деятельности Карлбергера.
— Политическая составляющая интересует нас в минимальной степени, — корректно отозвался Хультин.
Сёдерстедт огляделся. Как будто бы вдруг вспомнил, где он находится. Йельм был почти уверен, что видел пар, поднимающийся из-за воротника рубашки Сёдерстедта. Тот собрался и продолжил на своем звучном финско-шведском:
— Я хотел подвести вас к двум моментам. Во-первых, общая связь с тем общественным настроем, о котором я говорил ранее, с возвеличиванием серийных убийц в США, с героизацией совершеннейших аутсайдеров, полностью презревших все общественные нормы, и без того трещащие по швам под давлением денег. Мы сидим на пороховой бочке. Во-вторых, особая связь с нашим случаем. А что если мы имеем дело с человеком, который ведет или думает, что ведет, дьявольскую охоту, с человеком, который заметил эти трещины в общественных стенах и ринулся в безумный водоворот этой игры? Позвольте мне выразиться так: с человеком, который считает, что увидел истинное лицо невидимых властей предержащих, и который поклялся показать его всем. Умный безумец, самая страшная из всех комбинаций. Он увидел эту связь, заметил более или менее мистические совпадения и предъявил их миру кровавым способом в день смерти Сведенборга.
— Поясните, пожалуйста, — наконец перебил его Хультин, — вы считаете, что эти убийства имеют политическую подоплеку? Терроризм левых сил?
— Не терроризм, нет. Я бы не стал так утверждать. Но в какой-то степени политический след здесь есть. Кто-то много размышлял об этом и пришел к определенным выводам, возможно, правильным с точки зрения анализа, но ошибочным с точки зрения практической. Давайте вспомним. Середина девяностых. Мы столкнулись с жесточайшим кризисом. Он затронул многих, но, наверное, только сейчас стали очевидны его механизмы.
Молчание в зале длилось довольно долго. Речь Сёдерстедта, безусловно, произвела впечатление. Новоприбывшие Билли Петерсон и Таня Флорен сидели, раскрыв рты и соображая, куда они попали. На лекцию в университет? На собрание группы заговорщиков-теоретиков? Или к полицейским, чей интеллект и упрямство всегда мешали их продвижению по службе?
Йельм попытался поддержать беседу:
— Итак, три представителя нового капитализма, — заключил он. — Возможностей много. Все указывает на Восточную Европу. Мафиозные проблемы при становлении независимых государств в Прибалтике? Использование деловых связей с прибалтийскими странами? Но ведь Восточная Европа не ограничивается этими тремя государствами. Чисто политические мотивы? Месть — личная, профессиональная? Что еще?
Тишина. Видимо, это все. Неужели они что-то упустили? Старый классический детектив от Агаты Кристи — с тайными обществами — растаял как сон, загадки подобного типа несомненно ушли в прошлое, вокруг современная реальность: постиндустриальный капитализм, восточноевропейская мафия, шведский государственный финансовый коллапс девяностых годов.
Пауль Йельм предпочел бы тайные общества.
— Будем ли мы сегодня касаться предприятий Карлбергера? — подлил Хультин масла в огонь.
Взволнованная и многословная речь Сёдерстедта тут же сменилась скупым перечислением фактов. Йельму показалось, что этот внезапный переход очень естествен для Сёдерстедта: во второй его речи был ответ, было решение, и его следовало сформулировать ясно и четко; в первой речи ни ответа, ни решения не было, истина «просачивались» в зазоры между словами. Таково было общество, постиндустриальное общество, увиденное глазами красноречивого финского шведа.
— Концерн Карлбергера, — начал он. — В центре — финансовое акционерное общество «Шпиль». Вокруг расходятся концентрическими кругами все менее и менее прозрачные дочерние фирмы, дочерние фирмы дочерних фирм и так далее. Даже за один час, имевшийся в моем распоряжении, я обнаружил связь между фигурантами, а с помощью профессионалов, — Сёдерстедт указал на Петерсона и Флорен, — мы, конечно же, откроем и не такие очевидные вещи. Связанным с этой структурой оказался Странд-Юлен, который был совладельцем одной из дочерних фирм Карлбергера, «Алруна Холдинг АБ».
Сёдерстедт умолк. Никто не понял, закончил ли он свою речь. Он раскраснелся, пока говорил, и Хультин сказал:
— О’кей, мы благодарим Сёдерстедта за исключительно вдохновенный отчет. Чавес?
Чавес слегка усмехнулся, прежде чем ответить:
— Я буду краток. Что касается тех предприятий, в правлении которых Даггфельдт и Странд-Юлен входили вместе с Карлбергером, то их насчитывается три. Трое наших убитых управляли компанией «Эриксон» с 1986 по 1987 год, «Южным банком» в 1989-91 годах и МЕМАБ в 1990 году. Такова связь между тремя покойниками по линии управления крупными компаниями.
— А что такое МЕМАБ? — спросила Черстин Хольм.
— Не имею понятия, — ответил Чавес.
— Могу вас просветить, — глубоким низким голосом произнесла Таня Флорен. — А как вы сами думаете?
— Финансовое акционерное общество, — устало сказал финско-шведский голос.
— Верно, — согласилась Таня Флорен.
Глава 13
Для Пауля Йельма работа перешла в совершенно новую плоскость. Прежде он стоял на передовой, а теперь был оттеснен далеко в тыл. Расследование развивалось прежде всего в двух направлениях: русский мафиозный след через Нюберга и Нурландера, а также бизнес-след через Сёдерстедта, Чавеса, Петерсона и Флорен. Черстин Хольм активно допрашивала родственников и друзей усопших магнатов, предоставив вести вторичные допросы меньшим по званию специалистам из Государственной криминальной полиции и полиции Стокгольма.
