Джордж Пелеканос - Ночной садовник
— Что я тебе говорил? — сказал Брок и схватился за ручку двери.
— Ты куда?
— Мы сейчас прижмем этого типа.
— Он наверняка с пушкой, и кроме перестрелки ты ничего не получишь.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Думай, парень. Если он должен выйти с наличными, то мы дождемся и только тогда прихватим его за задницу.
— Можно подумать, тогда он будет без пушки.
— Но тогда у него будет что взять.
Молодой человек, неброско, но чисто одетый, вышел из «меркурия» и, оглядываясь по сторонам, направился к дому, одновременно разговаривая по мобильному. Он не видел мужчин в «импале» — машина была припаркована в тени. Когда он дошел до середины дорожки, зажегся предупреждающий свет, потом открылась калитка, забранная металлической решеткой, и, наконец, основная входная дверь. Мужчина вошел в дом.
— Ты это видел? — спросил Гаскинс.
— Никто эту дверь не открывал.
— Точно. Он позвонил, и она открылась сама. Автоматически.
— Я чувствую запах денег, больших денег, — пробормотал Брок.
— Погоди, не суетись.
Прошло почти полчаса. Когда входная дверь снова открылась, на пороге вместо мужчины, приехавшем на «Меркурии», появилась высокая женщина, с большой грудью и внушительным задом. В одной руке у нее была сумочка, в другой сотовый телефон.
— Ух ты, — произнес Брок.
— Мы здесь не за этим.
— Знаю, но черт возьми!
Они проследили, как она села в красную «солару», включила мотор и выехала с подъездной дорожки.
— И не говори мне, что нужно подождать, — сказал Брок. — Эта девка поможет нам войти в дом.
Гаскинс не возражал. Когда «солара» проезжала мимо, Брок повернул ключ зажигания. Он включил фары, развернул машину и, держась совсем рядом с габаритными огнями ее машины, поехал за женщиной в направлении 8-й улицы. Когда у перекрестка она сбавила скорость перед стоп-линией, Брок прибавил газу, обогнал «солару» и тут же резко подрезал. Брок выскочил из машины, на ходу вытаскивая «кольт». Женщина опустила стекло, и на парня обрушился целый поток ругательств, но он быстро подошел и нацелил оружие ей в лицо. Она не испугалась, лишь большие красивые карие глаза широко раскрылись от удивления.
— Как тебя зовут, детка?
— Шантель.
— Звучит по-французски. Так куда ты собралась, Шантель?
— Купить сигарет.
— В этом нет нужды. У меня есть сигареты.
— Вы хотите меня ограбить?
— Не тебя. Твоего парня.
— Тогда отпустите меня.
— Ты никуда не пойдешь, разве что обратно в этот дом. — Брок махнул стволом. — А теперь вылезай из машины.
— У вас нет причины говорить со мной в таком тоне.
— Пожалуйста… выкатывайся из этой долбаной машины.
Женщина заглушила мотор и вышла из автомобиля. Она протянула ключи Броку, а тот бросил их Гаскинсу, который, выбравшись из «шеви», шел к ним. В руках у него был моток клейкой ленты.
— Мой партнер отгонит твою машину обратно, — сказал Брок. — А ты поедешь со мной.
— Послушай, если ты собираешься меня убить, убей сразу. Не хочу, чтобы мне наматывали на голову эту пленку.
Брок улыбнулся:
— У меня такое чувство, что мы поладим.
Женщина окинула его оценивающим взглядом:
— Ты выглядишь чертовски привлекательным. Тебе кто-нибудь говорил это?
— Пару раз, — ответил Брок.
Попасть в дом оказалось легко. Шантель Ричардс позвонила своему дружку снаружи, и он впустил ее, нажав кнопку дистанционного управления. Томми Бродас вместе с «мулом», молодым человеком по имени Эдвард Риз, сидели в гостиной. Сначала открылась тяжелая металлическая решетка, потом со скрипом отворилась основная дверь, Шантель, Брок и Гаскинс вошли в дом.
Брок и Гаскинс с пистолетами наготове шли впереди. Томми Бродас сидел в большом кожаном кресле, держа стакан с плещущейся на дне янтарной жидкостью. В таком же кресле за овальным мраморным столиком напротив Бродаса сидел Эдвард Риз, одетый в белую с короткими рукавами спортивную рубашку навыпуск, свободные мешковатые джинсы и ботинки «Тимберленд». В его стакане плескался напиток такого же цвета. Никто не пошевелился. Гаскинс быстро обыскал их, но оружия у мужчин не было.
Рисуясь, Брок взглянул на Томми Бродаса и заявил, что это ограбление.
— Это и дураку ясно, — хмыкнул Бродас, недовольно поведя унизанными перстнями пальцами. Он раздраженно подвинулся, плотнее втискивая в кресло свою толстую задницу, висевшие на его груди цепочки слабо звякнули. — Но только ничего ценного у меня нет, ясно?
Брок поднял пистолет. Шантель Ричардс спряталась за его спину. Он выстрелил в богато украшенное позолоченными листьями зеркало, висевшее над камином. Стекло, взорвавшись мелкими брызгами, разлетелось по комнате.
— Сейчас стало еще меньше, — сказал Брок.
Они все ждали, пока стихнет звон в ушах и рассеется дым от выстрела. Комната была щедро обставлена мебелью с Висконсин-авеню и статуэтками обнаженных нимф. Плазменный телевизор, самый большой из тех, что выпускала фирма «Панасоник», стоял на подставке из стекла и металла и занимал большую часть одной из стен. Книжный шкаф с томами в кожаных переплетах на полках закрывал другую стену. Посередине шкафа имелась ниша, в которой был установлен довольно большой, с подсветкой, аквариум с яркими тропическими рыбками. Над аквариумом оставалось еще около фута свободного пространства.
— Свяжи их, — скомандовал Брок.
Гаскинс передал Броку свой пистолет. Брок засунул его за пояс, держа Бродаса на мушке своего «кольта».
Пока Гаскинс связывал Бродаса и Риза клейкой лентой, Брок подошел к бару, расположенному рядом с телевизором. На полке стояло несколько бутылок, в том числе «Реми Хо» и «Мартель Кордон Блю». На отдельной полочке ниже стояли бутылки «Курвуазье» и «Хеннесси».
Брок нашел стакан и налил пару дюймов «Реми».
— Это же «Хо», — произнес Бродас, впервые он выглядел встревоженным.
— Поэтому я и собираюсь выпить немного, — ответил Брок.
— Я хочу сказать, что для тебя нет разницы, так зачем же пить коньяк стоимостью сто пятьдесят долларов за бутылку.
— Считаешь, что я не смогу почувствовать разницу?
— Ублюдок, — сказал Эдвард Риз с улыбкой.
Брок посмотрел на него, но улыбаться Риз не перестал.
— Заклей этому парню рот, — велел Брок.
Гаскинс молча выполнил приказание и сделал шаг назад. Брок отхлебнул коньяка и покрутил его на языке, стараясь полнее раскрыть вкус напитка.
— Прекрасный, — с видом знатока сказал Брок. — Не хочешь глоток?
— Нет, — Гаскинс отрицательно мотнул головой.
Брок достал из-за пояса «Глок» и передал его Гаскинсу.
— Ладно, — сказал Брок. — Где твой тайник, толстяк?
— Мой тайник?
— Только деньги. Наркотики мне не нужны.
— Сказал же, что у меня ничего нет.
— Смотри, это «пушка». Если ты сейчас же не заговоришь, мне придется снова ею воспользоваться.
— Можешь делать, что угодно, — ответил Бродас. — Я тебе все сказал.
Брок сделал еще глоток. Он поставил стакан и подошел к Шантель Ричардс. Коснулся ее лица и медленно провел пальцем вниз по щеке. Ее рассердило это прикосновение, и она отвернулась.
Выражение лица Бродаса не изменилось.
— Выбирай, — сказал Брок. — Или ты отдаешь мне свою заначку, или я трахну ее прямо у тебя на глазах, ясно? Что ты об этом думаешь?
— Валяй, — ответил Бродас. — Можешь пригласить всю чертову округу, если хочешь. Я думаю, они не откажутся.
Глаза Шантель гневно сверкнули.
— Ублюдок!
— Ты не любишь эту женщину? — спросил Брок.
— Дерьмо, — сказал Бродас. — Эта сука мне даже не нравится.
Брок повернулся к Гаскинсу:
— Налей даме выпить.
— Что ты будешь? — Гаскинс потянулся к бутылкам.
— «Мартель», — ответила Шанель Ричардс. — Налей мне «Кордон Блю».
Брок и Шантель сидели наверху, в хозяйской спальне, на очень широкой кровати. На комоде стояло несколько богато украшенных шкатулок, в которых, как предположил Брок, хранились драгоценности. Через открытую дверь гардеробной он мог видеть много костюмов, аккуратный ряд туфель и комплект дорогих чемоданов. Шантель отпила немного коньяка, закрыла глаза, потом снова сделала глоток.
— Действительно хороший, — сказала она. — Сто девяносто долларов за бутылку. Мне всегда хотелось его попробовать.
— Так ты его первый раз пьешь?
— Думаешь, он когда-нибудь угощал меня?
— Если парень так плохо относится к своей подружке, тем более такой шикарной, это наводит на размышления.
— Единственное, что его волнует, — это дом и то барахло, которым он его набил.
— Это твои украшения? — спросил Брок, кивком указывая на комод.
— Его, — ответила Шантель. — Мне он ничего не покупает. Машина, которую ты видел, моя. Я выплачиваю за нее взнос каждый месяц. Я ведь работаю.
