Джон Кризи - Пропавшая новобрачная
Тут же находились двое вооруженных людей.
Объяснения не требовалось: это была тревога.
Не полиция ли?
15
Кинара
Роджер стоял возле окна своей комнаты и с напряженным вниманием следил за действиями людей и собак во дворе.
Животные лаяли и рвались к ограде, охранники выхватили оружие. Тревога продолжалась около часа. Дверь в его комнату заперли на ключ, и под его окном стоял дежурный.
Потом он увидел, как одну из собак спустили с привязи, и она со злобным рычанием бросилась к кустам.
Из кустов выскочил невысокий человек и с отчаянной скоростью помчался прочь, но через секунду его окружила свора разъяренных чудовищ.
Дальнейшее походило на кошмарный сон. Человек пинком ноги отбросил одну из собак, она с визгом отползла в сторону. Вторая упала на спину, скуля и завывая. Но собак было слишком много…
Наблюдать дальше было просто невозможно. Роджер отошел от окна и с такой силой стиснул зубы, что заболела челюсть. Его ногти впились в ладони рук. Он не знал, много ли прошло времени, но вот раздались два выстрела, показавшиеся ему очень далекими, потому что толстые стекла не пропускали звука.
Он подошел к окну. Незнакомого мужчину уносили на носилках. По-видимому, его только что пристрелил человек, стоявший неподалеку с пистолетом в руке.
Тут же находился и Карози.
Потом появилась Джульетта…
Роджер видел, как она бежала по густой траве к деревьям, возле которых разыгралась трагедия. У нее был вид обезумевшей от горя женщины. Карози попытался ее задержать, но она оттолкнула его и бросилась на труп первой собаки точно так, как бросаются на тело убитого возлюбленного.
Значит, Джульетте не были совершенно чужды человеческие эмоции.
Карози оставил ее с собаками на несколько минут, потом подал знак двум охранникам, и те насильно увели ее прочь. Она ушла — внешне покорно, но Роджер разглядел дикое выражение ее глаз и даже подумал, не помешалась ли она немного от неожиданного отчаяния…. Впрочем, он тут же позабыл про Джульетту, потому что как раз под его окном проносили на носилках тело нарушителя. Свет падал на его лицо и растерзанное горло, так что Роджер его прекрасно разглядел.
Он узнал в нем одного из приспешников Карози по прежним аферам, шантажиста по имени Демстер.
Было похоже, что Демстер явился отплатить за себя.
Но самым главным было иное: не только он, но и все работники Ярда, особенно Джилл, знали о связи Демстера и Карози. Если Демстера выпустили из тюрьмы и он прямиком направился сюда, можно не сомневаться, что Ярд организовал слежку.
Роджер вглядывался в чащу деревьев, как бы рассчитывая, что если он будет достаточно горячо надеяться, там мелькнет знакомая фигура Джилла и его ребят. Но волнение уже улеглось, вокруг здания снова воцарилось безмолвие.
Однако дверь его не открывали, он по-прежнему сидел в своей спальне.
Он знал, что замок не открыть — он уже пытался сделать это неоднократно. И все же он предпринял новую попытку, использовав самодельную отмычку, изготовленную им из толстой проволоки, вынутой из абажура.
Еду ему принесла нелепо подкрашенная Мейзи, вечно находящаяся «навеселе», сыпавшая, как всегда: «дорогуша», «воробушек» и «глупышка»… Надо сказать, что кормили здесь не только вкусно, а даже изысканно, украшая стол и блюда с таким искусством, как это делают только в первоклассных ресторанах.
Сегодня Мейзи была на редкость молчаливой и какой-то пришибленной, как будто утренний инцидент напугал ее до полусмерти.
У Роджера в комнате не было радио. Только несколько книг и журналов, лежавших на столике, они успели ему надоесть. Он упорно смотрел в сторону деревьев, в душе сознавая, что подобные необоснованные надежды порождены отчаянием. Он проглотил приманку Карози, все прошло согласно его планам, но теперь, когда он попал в логово зверя, он испытывал чувство такой беспомощности, что потерял даже способность думать и трезво оценивать обстановку.
Можно было подумать, что Карози лишил его энергии и изобретательности.
Это был бесконечно длинный утомительный день.
Вечером вошла Мейзи с ужином, задернула занавески и сказала:
— Ох, эта ведьма сегодня невыносима!
Потом она вышла, заперев за собой дверь.
Роджер ел медленно, просто ради того, чтобы чем-то заняться, затем он попытался заставить себя почитать, но вместо этого в его мозгу рождались планы побега, один фантастичнее другого… Это было естественной реакцией на чувство безвыходности. В одиннадцать часов основной свет был выключен, насколько он мог судить, глядя из окна. Кроме охраны все обитатели дома отправились на покой. Роджер снова начал колдовать своей горе-отмычкой, но вскоре сдался: замок не поддавался.
Ему хотелось раздобыть один из кружочков.
Но какой будет прок от этого, если он сумеет раздобыть их даже сотню, но не сумеет отсюда выбраться.
Роджер вернулся к окну. Нервная система начала сдавать, подумал он с раздражением. И все же, пока он жив и находится в доме Карози, он должен выискивать тот единственный шанс, ради которого решился на такую рискованную авантюру.
Нужно только постоянно быть настороже и не упустить возможности, которая может предоставиться в самый последний момент. Вот если он упустит, тогда можно будет говорить о действительном провале.
Он так и не смог заснуть. Была глубокая ночь, когда он услышал какие-то неясные звуки возле своей двери. По ночам его обязательно запирали на ключ. Он лежал совершенно тихо, повернувшись лицом к двери, прищурив глаза. В темноте ничего не было видно, но слух его не подвел; дверь действительно тихонько отворилась, при этом слегка скрипнув. Он ожидал увидеть в проеме свет, но там тоже царил мрак.
И все же он сумел различить бледную призрачную фигуру.
Вот дверь также осторожно закрылась, и вместе с этим он потерял способность что-то различать. Затем он явно услышал шуршание шелка и почувствовал запах терпких духов, которые любила Джульетта.
Он не двигался. Ему ясно представилось лицо девушки, когда она бежала к убитой собаке, странное напряженное выражение во взгляде. И слова Мейзи о Джульетте.
Она была совсем рядом.
— Роджер, — прошептала она еле слышно. — Роджер, проснитесь!
Никто в этом доме не называл его Роджером… Почему же она вспомнила его имя?
— Проснитесь же! — повторила Джульетта, и Роджер почувствовал у себя на плече ее холодную руку, потом ее пальцы вцепились ему в запястье: — Проснитесь!
Он вздрогнул, делая вид, что ничего не понимает со сна.
— Кто тут?.. В чем дело?..
Он поднялся и сбросил ее руки прочь, как бы в испуге.
— Кто это?
— Не шумите! — яростно прошептала она и внезапно навалилась на него, вынуждая снова лечь на подушку. Он почувствовал упругую мягкость ее груди и почувствовал, что если он ее сейчас же не сбросит с себя, ему не выдержать подобного искушения.
Но она сама отпрянула, пробормотав:
— Если он меня найдет здесь, то убьет! Прошу вас, тихо!
Роджер почувствовал, что она совершенно искренна в своих опасениях.
Внезапно зажглась прикроватная лампочка, и Роджер увидел Джульетту.
На ней был надет тонкий, совершенно прозрачный белый пеньюар, весь отделанный кружевами, в котором она выглядела настоящей красавицей. Она подкрасилась, как будто шла на свидание с любовником. Она ему улыбалась, но губы у нее были напряжены, как будто эта улыбка была вынужденной.
В ее глазах горел какой-то мрачный огонек.
— Взгляните на меня! — приказала она. — Внимательно, прошу вас! Разве я чем-то отличаюсь от других женщин? Скажите мне откровенно, уничтожил ли он меня?.. Могу ли я привлечь мужчину?.. Или не могу?
Она быстро распахнула пеньюар.
Она была прямо ослепительна, редко он видел что-либо подобное, только в ее глазах было безумное выражение.
Роджер понял, что наступила та единственная возможность, о которой он так молил небеса, но что при малейшей неосторожности он ее может упустить. Оттолкни он сейчас Джульетту, и она превратится в разъяренную тигрицу. Он не имеет права рисковать, он обязан ей польстить и успокоить ее, сделать все, что угодно, лишь бы она не рассердилась на него. Хотя бы потому, что на ее шее висела золотая цепочка, к которой был прикреплен знакомый ему заветный кружок.
— Ну, так я чем-то от них отличаюсь? — она гордо откинула голову, но губы у нее при этом предательски дрожали. — Говорите же, что во мне не так, как у других?
Роджер ответил нетвердым голосом:
— Отличаетесь? Конечно, отличаетесь, как золото отличается от меди!
Наступила минута напряженной тишины… Он не знал, что она сделает, не был уверен, то ли он сказал, что ей хотелось услышать.
Потом он увидел, как яростный восторг появился у нее в глазах. Она снова прижалась к нему всем телом и замерла, закрыв глаза. Он крепко сжимал ее в объятиях, слушая ее бессвязные отрывистые восклицания. Почему-то в этот момент он почувствовал к ней острую жалость. Она напоминала ему его младшего сынишку Ричарда, который что-то натворив, растерянный и испуганный, приходил к нему излить перед ним истерзанную душу.
